Лутай запустил руку в волосы и покачал головой.
– Нет. Нет. Джек полностью в своём уме. – Зажмурившись, он горько рассмеялся: – Мрак, Бледный, да я бы даже сказал, что он самый нормальный из всех нас!
Мирайя промолчал. Он стоял, бездумно уставившись в одну точку, когда подмастерье окликнул его.
– Бледный… Не бойся.
Мирайя обернулся. Лутай стоял прямо позади него, серьёзный и строгий.
– Ты думаешь, Джек не знает, что делает? У нас нет причины сомневаться в нём. Посмотри, он сделал из нас с тобой лучших бойцов ранга! Из нас – из дерьма. Он самый опытный из всех мастеров в цеху… И самый старый. – Голос его упал до шёпота. – Доверься ему.
– Ты прав, – после непродолжительного молчания сказал Мирайя. – Я просто… Я беспокоюсь об этом мальчике.
– Потому что он младший ученик. Старшие и должны следить за младшими. Но не надо превращаться в няньку, Мирайя. Он никогда не повзрослеет, если ты будешь над ним трястись.
Мирайя кивнул, глядя на высящийся в отдалении лес, и поёжился, когда налетевший порыв ветра обдал свежестью подступающего вечера.
– Я постараюсь.
Глава XIV. Страх
1
Кейси сидел за колонкой, спрятавшись в зарослях кустарника. Мысли его крутились вокруг Арены и стычки, свидетелем которой он стал. Тревога, поселившаяся в желудке, не оставляла, и Кейси чувствовал, что всего этого слишком много. Слишком много неожиданных событий, потрясающих его, слишком много эмоций. Много вещей, которые необходимо просто принять, как данность. Когда он лежал в больнице, все дни проводя в палате, сверкающей стерильной чистотой, то мечтал о переменах, мечтал о новизне, о чём-то, что сможет встряхнуть его и избавить от медленного умирания в стенах, пропитанных запахами лекарств и хлорки. Но теперь, когда новая жизнь со всеми своими опасностями, угрозами и чуждыми правилами навалилась на него, он оказался слишком слаб, чтобы выдержать её. Слишком ничтожен, чтобы принять эти правила.
Он ушёл в свои мысли, и потому нешуточно испугался, когда над ним раздался голос Лутая:
– Не понял, что это ты тут расселся? Заняться нечем?
Подмастерье смотрел на него, щуря синий глаз.
– Я, кажется, задал вопрос, – произнёс Лутай мягко. На его челюсти вздулись желваки.
Кейси оглянулся в поисках укрытия, но прятаться тут было некуда. Лутай шагнул ближе, сжимая кулаки, и Кейси втянул голову в плечи.
– Я, – пробормотал он, – я н-не хочу…
– Что ты там мямлишь? Говори громче! – рявкнул Лутай.
Кейси вскинул глаза, заглядывая ему в лицо, искажённое злостью.
– Я не хочу драться! Не хочу на Арену, не хочу! И не пойду!
Голос сорвался. Кейси сжался, когда Лутай подошёл ещё ближе, оказавшись совсем рядом.
– Гляди, какой, – медленно произнёс он. – Не хочешь. А чего же ты хочешь тогда, позволь спросить?
Кейси промолчал, чувствуя, как душат его подступающие рыдания. Ему не хотелось плакать перед подмастерьем. Не хотелось, чтобы этот парень видел его слёзы. Но Лутай желал слышать ответ на свой вопрос.
– А ну, говори! – прошипел он.
– Хочу домой, – выдавил Кейси, закрыв глаза. – К маме.
Он разрыдался, спрятав в ладонях лицо. Презрение к самому себе и стыд перед Лутаем омыли изнутри горячей волной, обожгли нутро и выплеснулись наружу новыми слезами. Кейси плакал и стыдился – стыдился слёз, своей слабости, – и ненавидел себя за стыд, что испытывал перед собой и перед старшим.
Всего этого слишком много для него.
Лутай, вздохнув, уселся на землю. Он ничего не говорил, пока Кейси содрогался от плача, не в силах остановить слёзы, – просто сидел рядом. И тогда, поддавшись необъяснимому порыву, Кейси уткнулся лбом в Лутаево жёсткое плечо.
– Ты это… Жилет мне только соплями не изгваздай, – вполголоса произнёс подмастерье, и Кейси прыснул сквозь слёзы.
– Я знаю, что тебе страшно. Бояться не стыдно. Самое главное – научиться преодолевать свой страх. Понимаешь?
– Я не могу, – шепотом ответил Кейси. – Не могу.
Рука Лутая легла ему на голову, встрепала волосы.
– Ты всё сможешь. Мы научим тебя, я и Джек.
– Джек страшный, – сказал Кейси, и подмастерье хохотнул.
– Да… Страшный, знаю. Но если ты будешь его слушаться, всё будет в порядке. Он, в конце концов, просто хочет, чтоб ты был сильным.
– Я не смогу драться, – упрямо пробормотал Кейси. Как же Лутай не понимает, что всё это просто не для него? – Я же… Там, на Арене, я испугался Мирайю, – признался он, понурившись. – Я его испугался. А он такой хороший. И Рэй с Кёном поругались сегодня, а я опять испугался. Я всего лишь трус.
– А ты думаешь, смелость – это когда бросаешься на любую опасность, не раздумывая? Это не смелость, а глупость. Но когда тебе страшно, так страшно, что хочется развернуться и сбежать, всё бросив, а ты всё равно идёшь и делаешь, что должен… Это смелость.
– А тебе бывает страшно? – спросил Кейси.
– Каждый день.
Подняв глаза, Кейси увидел, что старший улыбается, глядя на него.
2
Кейси лежал на спине, уставившись в потолок. Сон не шел. Кейси думал о том, что произошло утром на Арене. Мирайя подошел к нему с протянутой для рукопожатия рукой, а Кейси отскочил в сторону. Случилось это инстинктивно, он даже осознать ничего не успел. Но обидел Мирайю. Кейси видел это по его глазам, жёлтым, похожим на кусочки молодого янтаря: Мирайя расстроился. Весь вечер Мирайя был тихим и подавленным, постоянно кусал губы, задумавшись о чём-то. Видеть его таким печальным было невыносимо.
Кейси уткнул лицо в подушку, надеясь остудить её прохладой пылающие от стыда щёки.
И, решившись, откинул в сторону одеяло. На цыпочках он подкрался к постели Мирайи, надеясь, что красавец-охотник еще не спит. И тот, словно прочитав его мысли, поднял голову. Глаза его по-кошачьи сверкнули, отражая проникающий в окно звёздный свет.
– Можно к тебе? – спросил Кейси, сидя на корточках около кровати.
И, когда Мирайя молча кивнул, он скользнул под одеяло, прижавшись к ребристому, как стиральная доска, боку состайника.
– Мирайя… Прости меня, пожалуйста, – тихонько прошептал Кейси куда-то в плечо парню.
Мирайя отбросил чёлку с его лба почти невесомым прикосновением.
– За что?
– За сегодня… Я не пожал тебе руку. Это не потому, что я не хотел, честно. Я просто… Просто… Я сам не знаю, чего это я.
Кейси виновато засопел, зажмурился, а Мирайя быстро прикоснулся прохладными губами к его виску.
– Всё в порядке.
– Правда?
