– Цирк кончился! – в голосе мастера сквозила злая весёлость. – Нечего тут стоять, выродки. Пшли вон!
– Ты плохой подмастерье. Ты плохо учишь… – Не обращая больше внимания на парней, что так и не сдвинулись с места, он бросил окурок и наступил на него, с силой вминая в землю. – И заслуживаешь наказания не меньше сопляка.
– Как скажешь, – насупившись, буркнул Лутай.
Джек развернулся и пошёл к своему дому, махнув рукой. Лутай последовал за ним, на ходу расстёгивая жилет. Сняв, бросил его Кёну:
– Побереги-ка.
Состайник кивнул и прижал жилет к груди. И Лутай отчасти был благодарен Джеку за порку, которая не станет публичным унижением, но злость – злость всё равно брала верх.
Глава XVIII. Чувства
1
Дверь захлопнулась. Кейси закрыл глаза, судорожно вздыхая. Спина казалась объятой пламенем. В голове закрутилась мысль, что надо бы встать с пола, попытаться улечься на койку, но Кейси не находил в себе сил шевельнуть и пальцем.
Во дворе царила тишина.
Из-за чего взбесился Лутай? Он ведь защищал его от Джека, закрывал собой. А потом сам же его и ударил.
Кейси тронул кончиком языка разбитую губу и слизнул выступившую каплю крови. Ранка тут же заныла.
Он ведь действительно ничего не сказал Джеку. Лутай решил, что он оскорбил мастера? Что он вздумал перечить ему? Да никогда в жизни. Он, Кейси, ещё не совсем сдурел.
Он ведь сам не понимал, что вывело Джека из себя. Они занимались, и всё было в порядке… А потом Джек заорал хрипло и кинулся на него. И его лицо…
– Сумасшедший, – сипло прошептал Кейси.
Мирайя был прав. Джек сумасшедший и опасный. Они все здесь, все такие. Сумасшедшие, опасные, злобные, хищные.
Все они охотники.
Кейси едва чувствовал тихие слёзы, покатившиеся по щекам.
Наверное, он так и задремал, прислонившись головой к чужой кровати, потому что, когда он открыл глаза, тени переместились. Кейси снова уснул.
Заскрипела дверь, простучали по деревянным доскам шаги и замерли рядом. Кейси увидел ноги в блестящих, начищенных ботинках, серые шерстяные брюки.
– Вставай, – сказал Рэйнес.
Вздохнув, Кейси шевельнулся – и не сдержал протяжного стона, вырвавшегося из горла.
– Больно…
– Конечно. Но если ты встанешь, я сделаю так, что станет легче. Вставай, я не собираюсь тебя поднимать.
Кейси стиснул губы. Собравшись с силами, он поднялся на колени, постоял так немного, переводя дух, и встал. Его зашатало, но Рэйнес подхватил его и удержал.
– Дойдёшь до кухни?
Кейси вымучено кивнул. Придётся дойти.
С трудом дохромав до кухни, он медленно, опираясь на Рэя, опустился на лавку. Рэй осмотрел его спину. Никак не прокомментировав увиденное, он немного погремел ящиками буфета, а потом принялся втирать в спину Кейси терпко пахнущую мазь.
Руки состайника оказались неожиданно мягкими и чуткими; Кейси пришлось познакомиться с прикосновениями самых разных докторов, сестёр, санитаров и медбратьев, и такие касания были лишь у самых внимательных из них. Руки Рэйнеса были руками врача. Всё же при каждом его движении, даже самом бережном, Кейси стискивал пальцы на коленях, чтобы не крикнуть. Костяшки белели, и он готов был поклясться, что на ногах потом останутся синяки, которые, впрочем, вряд ли сравнятся с теми следами, что оставил на его спине Лутай.
– Мне иногда кажется, – тихо произнёс он, – что Лутай… Не переваривает меня.
Рэй не торопился что-то говорить. Смущённо помолчав, Кейси добавил:
– В смысле, я заметил, что ко мне он относится совсем не так, как ко всем вам.
Он тут же пожалел о своих словах, пожалел, что вообще раскрыл рот. Кейси не мог отделаться от чувства, что зачем-то оправдывается перед состайником, извиняется за свои слова. Заметил ли Рэй его тон? Ему не хотелось бы этого. Никто, включая его самого, не считал Кейси умным; вопросы были глупыми, а заискивающая интонация – ещё глупее.
Кейси прикусил губу, с покорностью ощущая, как его затапливает ощущение собственного ничтожества. С покорностью, потому что уже привык к этому ощущению.
– Лутай – это Лутай, – перебил его мысли Рэйнес. Голос его был полон снисхождения. – Не думай, что он обращается с тобой как-то по-особенному. Он со всеми одинаковый.
Кейси жарко вспыхнул, радуясь, что Рэй не видит его лица. Он не подумал, что состайник так воспримет его слова – будто он считает себя отличающимся от остальных, заслуживающим особое отношение.
– Я… – начал он, но Рэйнес его перебил:
– Лутай не самый приятный на свете собеседник и не самый удобный сосед. Он властный, нетерпимый, эгоистичный, не считается с остальными… Он наш доморощенный тиран. Но при этом, – тщательно взвешивая каждое слово, продолжил Рэй, – он хорошо управляется с делами. Когда Лутай станет мастером, его стая будет довольна. Я бы даже сказал, что этой стае повезёт. Если он, конечно, избавится к тому времени от излишней самоуверенности. Для некоторой уверенности в себе у него есть повод, но временами это ослепляет его. Однажды, – добавил он задумчиво, – чуть не ослепило на самом деле.
Кейси затаил дыхание, ожидая продолжения, но Рэйнес умолк, словно решил, что и так сказал уже слишком много. Он закончил мазать его спину, и Кейси осторожно повернулся. Положив руки на колени, Рэй спокойно смотрел на него блестящими, словно камешки на дне реки, тёмными глазами.
– Ты что, – пробормотал Кейси, поражаясь своей догадке, – не любишь Лутая?
Рэй криво улыбнулся.
– Вы с Мирайей прямо-таки яблоки с одной ветки. Так легко разбрасываетесь словом "любовь".
Кейси не нашёлся, что ответить.
– Зачем ты всё это мне рассказал?
– Он беспокоится, – ответил Рэй. – Бледный. Он думает, что ты мне не нравишься. Но постарайся понять: мне не нравится никто. Ни ты. Ни Лутай. Ни Мирайя. Ни кто-либо другой в этой стае или за её пределами. Кёна я ненавижу терпеть, и выношу его лишь потому, что Джек захотел, чтобы он тут был. Я не хочу, чтоб ты заблуждался на мой счёт – думал, что мы можем стать приятелями, или решил, не допусти Небеса, что я выделяю тебя из остальных какой-то особой… немилостью. Вот в чём дело, Кейси. Надо было, пожалуй, сразу объяснить тебе это.
– Почему же… Почему тогда ты занимаешься этим? – спросил Кейси, обведя рукой кухню. – Еда, и стирка, всё остальное… Ты заботишься о нас. И вот сейчас ты лечил мою спину, хотя я не просил. Зачем? Тебя заставили? Или Мирайя попросил?
Рэй пожал плечами.
– Никто не просил меня и не заставлял. Я это сделал, потому что у меня была такая возможность, и это не составило мне никаких трудностей.
