Но другой голос вступился за него.
– Перестань. Виноват он, но не повод это так избивать его.
– Джек пожалел кнут, – возразил обладатель первого голоса. – Спина едва задета. Он может достать до костей одним ударом, а тут после десяти едва кровит.
Кейси шевельнулся, не понимая, о чём ведут речь эти голоса. Он хотел спросить, отчего у него всё болит, отчего ему так плохо, но его накрыло волной дурноты. Он судорожно вздохнул – и больше не открывал глаз.
2
День, начавшийся так хорошо, превратился в ночной кошмар. Когда Мирайя и Лутай вернулись с тренировки и не нашли ни Кейси, ни Кёна, они не сразу доложили мастеру об этом, решив, что младшие просто отправились в лес вместе с Рэем. Но Рэй вернулся в одиночестве.
Перед глазами Мирайи так и стояло лицо Лутая в тот момент, когда он узнал, что их новичок обманул Рэя. Подмастерье словно громом поразило. Уже тогда Мирайя ощутил первый укол тревоги, а когда Лутай сказал, что следы младших уходят в сторону города, тревога превратилась в панику.
А вот Джек был в ярости. Он не орал и не распускал руки, как обычно, он даже не ругался, не переменил выражение лица, но Мирайя чувствовал, что кровь его горит, что Зверь его духа неистовствует.
Мирайя сидел у постели Кейси, а за его спиной Рэй заботился о ранах Кёна. Покарав младших, Джек напился и заперся у себя. Лутай, измотанный донельзя, сидел с Гасом во дворе. А Мирайя не мог заставить себя покинуть полутёмную комнату, пропахшую лекарственными травами, потом и кровью.
Ночью стаю разбудили стоны Кейси. Запалив свечу, встревоженные парни сгрудились у его постели. Кён спал крепко и спокойно; хотя ему досталось куда сильнее, чем новичку, его раны хорошо залечивались, новые зубы росли. А Кейси метался и плакал во сне. Когда его стоны превратились в крики, Лутай не выдержал и отправился за Джеком.
– Может, он отбил мальцу нутро и он помирает теперь. Так пусть идёт и сам это расхлёбывает, – буркнул подмастерье, прежде чем выйти за порог.
Рэй тем временем прощупывал живот Кейси.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Я не врач, мрак дери. Но мне не казалось, что его травмы так серьёзны. Джек ему даже нос не сломал, да и кости все целы.
– Джек его ладонью, что ли, бил? – спросил Гас.
Рэй пожал плечами:
– Я не присматривался, сам понимаешь.
Кейси бредил.
Лутай вернулся в комнату в одиночестве. Состайники уставились на него, ожидая, что же он скажет.
– Джек велел подождать до утра, – нехотя сообщил Лутай, ни на кого из них не глядя. – Говорит, если до рассвета не помрёт, там поглядим, что делать.
Он сел на свою койку и принялся стаскивать ботинки. Стая молчала, и все взгляды были прикованы к нему. Наконец, не в силах более игнорировать их, Лутай сказал с раздражением:
– Он пьян, как собака, ясно? Сейчас от него толку не больше, чем от моей портянки. А теперь давайте спать. Если сопляк умрёт ночью – так тому и быть.
Мирайя всю ночь не сомкнул глаз, слушая тяжёлое дыхание Кейси. Пару раз он вставал и подходил к его постели – ему казалось, что мальчик затих и перестал дышать. Под утро, заметив, что у Кейси пересохли губы, Мирайя кое-как напоил его. Как только забрезжил рассвет, он пошёл за Джеком и насилу его растолкал.
Мастер, опухший, похмельный, приплёлся в комнату и всмотрелся в лицо Кейси воспалёнными глазами. Мирайя тревожно за ними наблюдал. Он видел, как Джек нахмурился, слышал, как он выругался вполголоса.
– Я схожу за Матьясой, – сказал он, отойдя от постели Кейси.
Джек запустил ладонь в тёмные с проседью волосы, и на лице его читалась растерянность.
– Я такого ещё не видел, – тихо сказал он, – а я охотник уже тридцать девять лет, чтоб меня бесы драли.
Лутай проснулся и слушал его, не вставая с постели, лёжа.
– Что там с мальчишкой? – прошептал он.
– Будь я проклят, Одноглазый, если он не обращается.
Повисло молчание. Мирайя ошалело уставился на Джека, не веря своим ушам.
– Что значит, «обращается»? – заторможено проговорил Лутай и сел в постели. – Он охотник. Он уже обратился. Я чую его Зверя. Он несовершенный, Зверь не пробудился, но пробудится со дня на день, и…
– Я знаю! – прорычал Джек. – Я не вчера на свет родился, Одноглазый, так что захлопни пасть! Говорю тебе, он обращается.
Лутай издал нервный смешок:
– Охотник обращается. И кто же это будет? Н-нерисса?
Подмастерье хохотнул. В его смехе скользнула истеричность, и он умолк, сконфуженно потирая подбородок.
– Нериссами рождаются, – пробормотал Мирайя себе под нос.
Джек поморщился.
– Я в курсе.
Все трое, как по команде, повернули головы в сторону Кейси. Мальчик спал, глаза его метались из стороны в сторону под плотно закрытыми веками.
– Пойду я, – сказал Джек. На лице его вновь проступила тревога. – Если он… Если малец озвереет, то убей его, Лутай.
Подмастерье перевёл взгляд на мастера и кивнул. Джек ушёл, тихонько закрыв за собой дверь. Мирайя коснулся лба Кейси, но горячим он не был. Скрипнули пружины кровати, и Мирайя понял, что старший снова лёг. Ничего другого не осталось, как последовать его примеру.
* * *
Матьяса пришла через несколько часов. Парни расступились перед старой женщиной, когда она вошла в комнату, опираясь на посох. Её многочисленные юбки мягко прошуршали по дощатому полу. Рэй хмурился, Лутай казался озабоченным, а Мирайя встал и протянул к ней руки. Матьяса улыбнулась, передала посох Джеку и заключила Мирайю в крепкие объятия.
– Мальчик мой, счастье видеть тебя.
Она погладила его по волосам, а потом обхватила обеими руками его голову и принялась поворачивать из стороны в сторону, всматриваясь в его лицо и сердито цокая языком. Её карие глаза, окружённые сетью морщин, гипнотизировали каждого, кто решал заглянуть в них, но Мирайя смотрел прямо и без смущения. Колдовство старой айше не действовало на него.
– Сирика ещё не видела тебя? Клянусь, однажды ночью она придёт и перережет Джеку горло за то, что он не бережёт твою красоту.
Мирайя улыбнулся:
– Матьяса-таё, вы пришли поговорить о моей красоте?
Она отступила на шаг, поправляя чёрный платок на седых, цвета соли с перцем, густых волосах. Они казались нечёсаными, словно Матьяса отправилась к ним, даже не приведя себя в порядок после сна.
– Я пришла, потому что этот старый дурак, твой мастер, мелет какую-то чушь о своём новичке.
– Ты, бесова ведьма, – прорычал Джек, – хорош трепаться и займись уже делом!
Её тёмные губы разошлись в усмешке. Ничего не сказав Джеку, она подошла к постели Кейси.
