Мирайя тихо засмеялся, качая головой. Свесившиеся по сторонам от лица волосы щекотались, но у Мирайи уже не было сил поднять руку и убрать их.
Открыв глаза снова, он увидел над собой знакомый до мельчайшей трещинки потолок их общей комнаты. Потолок медленно вращался, от этого непрекращающегося кружения Мирайю замутило. Он с трудом сглотнул, боясь, что его вырвет.
Он зажмурился, провалился в густую, горячую тьму.
Перед глазами мельтешило размытое бледное пятно. Мирайя прищурился, пригляделся, и пятно превратилось в лицо юного охотника со спутанными светлыми волосами. Мирайя обмер, а потом рванулся от него, забиваясь в угол.
– Мирайя!
– Нет, нет!
Он отчаянно завыл, мотая головой.
Уходи. Убирайся во мрак, из которого выбрался.
Глава XXX. Могила
1
Рэй укрыл Мирайю одеялом и взглянул на Лутая.
– С ногами всё с полном порядке. Они двигаются, реагируют на холод, тепло и боль… Он даже почувствовал щекотку.
Он вдел булавку в рубашку и поправил воротник, прикрывая её. Мирайя, казалось, спал, хотя Лутай понимал, что состайник бодрствует. Его ресницы дрожали, глаза под неплотно прикрытыми веками бешено вращались, а руки, лежащие поверх одеяла, то и дело дёргались. Но сейчас он хотя бы не стонал.
– Он сказал, что не чувствует их, – упрямо повторил Лутай.
– Ему так казалось. Ты ведь помнишь, каким он был, когда Джек его принёс. Он и тогда боялся, что я отниму его ноги, и сейчас боится.
– До сих пор? – недоверчиво спросил Лутай, и состайник кивнул.
– Для него остаться без ног всё равно что умереть, особенно сейчас.
Рэй был воплощением терпения, Лутай не мог понять, откуда в нём берётся столько спокойствия и как хватает на них всех, когда они из состайников становятся его пациентами.
– Помнишь, как он танцевал с Рэмом? – неожиданно спросил Рэй, и его узкое лицо просветлело, словно озарилось отблесками того далёкого костра из прошлого.
– Конечно, помню, – тихо ответил Лутай.
И костёр, и Рэма, задиристого черноволосого айше, их танец с Мирайей тем вечером, и смех Мирайи – он всё помнил. И всё, что было до, и всё, что было после, помнил каждый день, каждый час. Ни единой секунде своей жизни он не позволил кануть в забвение. В конечном итоге он забудет своё прошлое, когда в его жизнь войдёт непроглядный мрак безумия, но сейчас память – это всё, что у него есть. Единственная его ценность в мире, где в любой момент вместе с прошлым можно утратить самого себя, где так легко соскользнуть в пропасть, откуда нет возврата.
Он не заметил, когда Рэй ушёл, оставив его в одиночестве сидеть у постели Мирайи.
Дверь отворилась, и в комнату нерешительно заглянул Кейси.
– Что с ним, Лутай? – тихо спросил он, глядя на подмастерье.
– Уйди, Кей, не до тебя сейчас.
Лутай ожидал, что Кейси по обыкновению своему зальётся краской и выскочит из комнаты, а потом будет избегать его до конца дня, но мальчишка подошёл к изголовью кровати Мирайи, заглядывая в лицо спящего.
– Почему ты не хочешь мне говорить? – Его голос, несчастный и тихий, дрогнул. – Я же твой состайник… Я такой же, как ты. Или нет?
Кейси перевёл взгляд на Лутая. Глаза его казались серыми в скудном свете дня, сочащемся сквозь запылённое оконное стекло.
– Ты не считаешь меня одним из вас?
Лутай смотрел на него, не зная, что сказать. Когда Джек привёл его, он был уверен, что мальчик не переживёт зиму – и всё это время относился к нему так, словно он скоро умрёт, словно он тут надолго не задержится. Как объяснить ему это, как признаться, что ждал его смерти, как неизбежности?
Лутай всё молчал, и Кейси, по-своему истолковав его молчание, судорожно вздохнул и развернулся, торопясь выйти. Лутай схватил его за руку.
– Пусти! – прошипел мальчик, вырываясь, но Лутай привлёк его к себе, грудью прижавшись к худой спине, и уткнулся подбородком в черноволосую макушку.
– Прости меня, – с усилием выдавил он.
Кейси замер в его руках. Он мелко подрагивал, и Лутай только сейчас заметил, как холодна его кожа. Дотянувшись до соседней койки, он сдёрнул с неё одеяло и набросил Кейси на плечи.
– Ты здесь, – сказал он, – ученик среди учеников. Я ваш подмастерье, потому что быть им меня поставил Джек, который над нами мастер, и это вся власть, что есть в нашем мире. Ты такой же, как все остальные. Все мы… Все мы тут равны. Я виноват перед тобой, я… Я боялся, ты умрёшь, – признался он наконец. – Когда вы с Кёном ушли в город, Мирайя чуть не сдурел, всё ходил по лесу и слушал, нет ли криков. А я уже решил, что вы не вернётесь, понимаешь? И всё это время, с тех пор, как ты появился тут, я всё ждал, что ты умрёшь.
Они вместе сели на низкую скамейку. Кейси кутался в одеяло, глаза его мокро блестели.
– Я тоже так думал, – с трудом проговорил он, – да и сейчас думаю. Я хочу быть таким же, как вы, но не могу.
– Да ведь и не нужно. Будь самим собой, этого достаточно.
Кейси кивнул, по его щекам покатились слёзы. Лутай снова привлёк его к себе, думая о том, что не помнит, когда в последний раз обнимал кого-нибудь из собратьев или хотя бы просто говорил им доброе слово.
* * *
Солнце уже катилось к горизонту, когда Мирайя открыл, наконец, глаза. Кейси обрадовался, протянул руку, желая коснуться его плеча, но тот неожиданно закричал так, что Кейси отшатнулся, а Лутай замер на месте:
– Не тро-о-о-а-нь!
Он вцепился в свои волосы, рванул их, выдрав несколько прядей, которые повисли на его пальцах светлой паутиной. А потом оскалил зубы.
Не выдержав, Кейси выскочил вон из комнаты. Во дворе, оседлав бревно, курил Кён. Под его взглядом Кейси глубоко вздохнул несколько раз, но страх, липкий страх за Мирайю держал его за горло, перебивая дыхание.
– Как он? – спросил Кён, когда Кейси сел рядом с ним.
– Это какой-то кошмар, – признался он старшему. – Он будто… Будто…
– Спятил? – подсказал Кён слово, которое младший слишком боялся произнести сам.
Кейси понуро кивнул.
– Ничего. Всё обойдётся, вот увидишь. Он поспит, потом поест, вымоется… Завтра уже будет сидеть с нами за столом и смеяться над всей этой историей.
Тон Кёна был беспечен, но Кейси ему отчего-то не верил до конца, даже несмотря на то, что поверить хотелось всем сердцем. Но Кёна не было в спальне, и он не видел, как жутко Мирайя скалился.
– Ты просто не знаешь, – покачал головой Кейси, – какой он был. Он… Он… У него такие глаза были…
– Белые? Как будто почти без зрачков?
Кейси глянул на состайника. Тот понимающе улыбался.
