В отдалении лежал перевёрнутый автомобиль. Одно колесо продолжало медленно вращаться. Джей медленно обошел машину, стараясь особенно не приглядываться к человеку, что наполовину выпал из двери и нескладной кучей лежал на асфальте. Чуть дальше на дороге обнаружилось ещё одно тело. Джей знал, что оно будет там, но всё равно ускорил шаг, надеясь успеть хотя бы теперь.
Женщина не двигалась, хоть и была ещё жива – её грудь тяжело вздымалась, но после каждого вздоха лужа крови под ней становилась немного больше. Кудрявые волосы разметались вокруг головы, несколько тёмных прядей прилипли ко лбу, рассечённому над левой бровью страшным порезом. Джей лёг на землю, глядя в бледно-голубые глаза напротив. Женщина несколько долгих мгновений смотрела на него. Её губы дрогнули, она хотела сказать что-то, но не издала и звука. Из уголка рта вытекла тягучая бордовая капля. Джей не уловил момента, когда дыхание его матери оборвалось, но видел, как стекленеет её взгляд. Он снова опоздал.
2
Он лежал с закрытыми глазами, прислушивался к себе, ожидая возвращения боли, но она, казалось, притаилась в глубине организма; он ощущал её присутствие – будто бы сами кости ныли.
Джей открыл глаза.
Утро оказалось серым, как в его сне. Щурясь, он повернул тяжёлую голову, и окружающие предметы тут же смазались и поплыли. Прикрыв веки, он выждал, пока не улеглось головокружение, после чего зрение хоть и с трудом, но сфокусировалось.
Мариука, прикорнув на краешке дивана, спала, подложив под голову ладонь. Несколько секунд Джей смотрел на её смуглое лицо, потом, вздохнув, отвёл взгляд, чувствуя одновременно странную неловкость, будто он в чём-то провинился, и тихую, щемящую нежность. Хотелось встать, но он не мог даже выпростать из-под одеяла руку – такая слабость сковала всё тело. Своей вознёй он разбудил спящую женщину. Сев прямо, она потёрла глаза.
– Ты проснулся. Слава Свету.
Её голос охрип ото сна, но на губах родилась слабая улыбка. Прохладная рука легла Джею на лоб.
– Температуры нет…
Она поднесла к его губам стакан воды, и Джей с жадностью напился.
– Что произошло? – спросил он.
Собственный голос, сиплый, сорванный, показался ему чужим. Мариука пригладила его спутанные волосы, не спеша отвечать. Но он уже догадывался, что она может сказать ему, и поэтому ответил на свой вопрос сам.
– Это из-за того, что я… – Говорить было трудно. Откашлявшись, он повторил: – Это потому, что я охотник, да? Всё-таки охотник.
Произнесённые вслух, страшные слова лишили его точки опоры, нарушив то хрупкое равновесие, которого добился его организм. Джей зажмурился, захлёбываясь безграничной жутью, поднявшейся из глубины души, как поднимается ил со дна растревоженного пруда. И боль, словно выжидавшая подходящий момент, вновь набросилась на него.
Вечером ему стало хуже. Поднялась температура, сбить которую не удавалось; Джей метался в бреду. Руки и ноги будто выкручивала из суставов чья-то злая воля.
Он не знал, сколько это продолжалось.
Он то приходил в себя, то снова проваливался в душную темноту. Мариука оказывалась рядом всякий раз, как он открывал глаза, поэтому, проснувшись снова и увидев на её месте Лизбет, Джей удивился. Заметив, что он проснулся, Ли оторвалась от книги, которую читала. Из её косы выбилось несколько белокурых прядей, она заправила их за уши, склоняясь над Джеем.
– Давай измерим температуру.
– А где Мариука? – щурясь, спросил он.
– На работе, – отозвалась Лизбет. – Не может же она сутками сидеть с тобой?
Джей промолчал. Проверив градусник, Ли одобрительно покивала сама себе, ушла в кухню и вернулась с глубокой миской, в которой плескалась вода. Достав губку, Лизбет принялась быстро и тщательно обтирать Джею лицо и шею. Закончив, она ушла, чтобы снова вернуться – на этот раз держа кружку. Присев рядом с диваном на низкий табурет, Лизбет протянула её Джею.
– Пей.
Вздохнув, он сделал небольшой глоток и едва не поперхнулся. Внутри оказался бульон, свежий и горячий. Джей выпил его залпом. Ли молча сидела рядом.
– Спасибо, – тихо сказал он, вернув ей опустевшую кружку.
Лизбет улыбнулась, поднимаясь с табурета, и Джей удивился про себя тому, как разительно она переменилась от этого. Простая улыбка очень украсила её обычно серьёзное до мрачности лицо.
– С тобой всё будет в порядке, – сказала она с необычной лаской в голосе.
– Мне страшно, – еле слышно ответил Джей.
Ли кивнула.
– Знаю. Это ничего.
Поставив чашку на стол, она села на прежнее место и вернулась к чтению. Лицо её приняло обычное серьёзное выражение, губы сжались в линию. Волосы снова растрепались, но больше она их не поправляла. Джей сидел, облокотившись спиной о подушку, и бесцельно разглядывал комнату, думая о своём.
– Скажи, пожалуйста, – заговорил он через время, – с тобой тоже было так?
Лизбет приподняла брови в немом вопросе.
– В смысле, когда ты стала… Ну…
Не зная, как тактичнее задать непростой вопрос, Джей стушевался и умолк.
– Если ты имеешь в виду то, как я стала охотницей, – спокойно сказала Ли, – то да, я пережила почти то же, что и ты.
Помедлив, она продолжила:
– Ты должен понять кое-что. Глупо было надеяться, что ты сможешь остаться человеком. Ты перестал им быть, когда проснулся со шрамами на руках вместо свежих укусов, потому что уже тогда изменился. Твоё тело продолжает меняться – и будет меняться ещё долго. Это больно, но не смертельно. Ты выдержишь.
– Почему ты так думаешь?
В её улыбке скользнула лёгкая насмешка.
– Потому что у тебя нет другого выбора.
– Что будет в конце? – спросил Джей хрипло. – Я стану таким, как тот, что напал на меня?
– В конечном итоге – да. Каждый из нас рано или поздно дичает, сходит с ума. Становится диким охотником. Меня тоже это ждёт.
– А лекарства нет?
Ли покачала головой.
Лоб Джея покрылся испариной, а по коже побежали мурашки. Это не укрылось от Лизбет, и она вновь протянула ему градусник.
– Тебе лучше отдыхать, – сказала она после того, как он послушно измерил температуру и выпил таблетки, что она дала. – Не думай обо всём этом, попытайся поспать. Я буду рядом и приду, если позовёшь.
Джей кивнул, в глубине души сомневаясь, что сможет уснуть после услышанного. Но всё же он уснул и на этот раз снов не видел – ни хороших, ни плохих.
* * *
Прошло ещё два дня, и мало-помалу боль отступала, но внутреннее чутьё подсказывало, что она вернётся. Джей не понаслышке был знаком с ней; за годы, что он боролся с недугом, пожирающим его мозг, он узнал её повадки и знал, что боль бывает безбрежной и глубокой, как океан. И, подобно океану, она умеет лгать: делать вид, что уходит, на время сдавая позиции, чтобы потом обрушиться волнами прилива, затопить и, в конце концов, победить. Джей с содроганием ждал новых приступов.
