Постепенно они становились реже, а потом и слабее, и вскоре уже только одно беспокоило его: зубы. Тупая, ноющая боль ни унималась ни на минуту. Иногда она становилась режущей и острой, и в такие часы Джею казалось, что он уже сходит с ума.
* * *
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мариука.
Они завтракали, собравшись вместе за столом. Впервые с начала болезни Джей ел со всеми, а не в одиночестве на диване. Лизбэт вела себя так же спокойно, как обычно, но Мариука то и дело искоса поглядывала на него.
– Нормально, – ответил он, – спасибо.
Мариука отложила в сторону ложку и тихонько кашлянула в кулак.
– Помнишь, я рассказывала о моём брате?
– Да, конечно.
– Сейчас Милош живёт на севере страны, в Имрусе. Он знаком с доктором, который занимается охотниками.
– В каком смысле?
– Ну, подробностей я не знаю, но он ищет способ лечения. Теперь мы уже точно знаем, что ты стал охотником… Я могу отправить тебя в Имрус к этому доктору, Дюнану, чтобы он попытался помочь тебе, пока ещё не слишком поздно.
Джей промолчал, вяло ковыряя ложкой кашу. Уехать? К чужим, незнакомым людям? Сейчас?
– Но Лизбет сказала, что лекарства не существует.
– Не существует, – подтвердила Мариука. – Но можно хотя бы попытаться… Облегчить симптомы. Замедлить процесс.
– Могу я подумать?
– Думай столько, сколько нужно, – ответила Мариука. Лизбет кивнула. – Никто не заставляет тебя ехать. Только тебе решать, что делать.
– Хорошо. Спасибо.
Джей отправил ложку в рот и тут же ойкнул, прижав ладонь к губам. Мариука напряжённо выпрямилась на стуле.
– Что такое? Тебе плохо?
Джей отнял ладонь от лица, посмотрел на неё и протянул к Мариуке, показывая окровавленные пальцы:
– Я себя укусил.
Он казался себе спокойным, но на последнем слове голос дрогнул. Встав с места, Лизбет обошла стол и присела перед Джеем на корточки.
– Дай-ка посмотрю.
Он открыл рот. В этот момент Ли походила на медсестру, и это вселило в Джея толику уверенности, будто спокойствие Лизбет передалось ему. Поднявшись на ноги, Лизбет рассеянно провела рукой по волосам:
– Зубы растут.
Джей посмотрел на неё.
– А?
– Я тебе, кажется, уже говорила, – произнесла она, – что ты меняешься. Не бойся. Однажды это закончится.
Джей рассмеялся так неожиданно, что сам удивился. Краем глаза он видел, как Ли приподняла брови, а Мариука, напротив, нахмурилась, но не смог пересилить себя и успокоиться. Смех вырвался из горла со сдавленным всхлипом и длился, пока не заболел живот, а на глазах не выступили слёзы, но и тогда Джей не перестал смеяться, скорчившись на стуле. Хохотал он до тех пор, пока Мариука не отвесила ему несильную, хлёсткую пощёчину. Резко замолчав, он потёр горящее лицо и прошептал:
– Извините. Я не нарочно.
Мариука привлекла его к себе, приобняв за плечи. Он ощутил её дыхание на виске, когда она склонила голову для поцелуя. Закрыв глаза, Джей опустил голову ей на плечо, чувствуя, будто делает шаг в бездонную пропасть. Слова, что он собирался, но не хотел произносить, кололи язык; понимая, что медлить дальше невозможно, Джей сказал:
– Думаю, мне лучше уехать.
Он не открыл глаза и поэтому не знал, как они смотрели на него и смотрели ли вообще. Женщины хранили молчание, и он тоже молчал, но чувствовал, что принял правильное решение.
Глава V. Бегство
1
С тех пор, как Джей согласился уехать, время для него тянулось очень медленно. Мариука не стала мешкать и в тот же вечер написала своему брату. Теперь они ждали ответа, который должен был прийти не раньше, чем через три-четыре недели, и даже воздух казался Джею напряжённым и густым.
Когда он задумывался о том, что ему предстоит оставить эту семью, покинуть этот дом и совершить долгое путешествие в неизвестность, у него обрывалось сердце. Он старался занять себя, чтобы не сидеть без дела, потому что иначе мысли неизменно возвращались к смутному будущему.
Лизбет одолжила ему несколько книг, и он коротал вечера за чтением, а днём помогал по дому. Мариука научила его обращаться с ножом, чистить и нарезать фрукты и овощи, под её присмотром он пытался и готовить несложные блюда. Но перемены – и грядущие, и нынешние, – не давали ему покоя; на душе тяжёлым камнем лежала тревога.
Зубы продолжали расти. Разговаривать стало сложнее. Губы и язык не слушались, даже голос изменился. Слова он произносил медленно и неразборчиво, у него самого не хватало терпения договорить фразу до конца. Порой ему хотелось поделиться мыслями о книге, что он читал, или просто поболтать о каких-то пустяках, но, когда он представлял, столько сил займёт у него тщательное разжёвывание каждого слова, и понимал, как чудовищно долго это будет, то чувствовал, что уже не хочет ничего говорить. Джей запинался и заикался, сколько себя помнил, не мог найти нужных слов. Даже в школе его подгоняли, заканчивая вместо него фразы, или просто не слушали, махнув рукой и переключившись на другого ученика. Но теперь ему самому не хотелось слышать свой хриплый голос, ставший совершенно чужим.
* * *
Джей вышел из квартиры, прошёл по узкому, тёмному коридору, минуя закрытые двери рабочих помещений, взбежал по короткой лесенке и оказался на маленькой площади перед домом.
По проезжей части мчались потоки автомобилей, улица полнилась людьми, спешащими по своим делам. Уже в этот ранний час город был оживлён и шумен.
– Увидел что интересное?
Мариука поднималась по ступеням, и Джей, отвернувшись от магазина, витрину которого разглядывал из праздного любопытства, торопливо подал женщине руку. Поблагодарив Джея улыбкой, Мариука поправила складку на юбке, переложила корзину для покупок в другую руку и повторила свой вопрос:
– Увидел что?
– Нет, – покачал он головой. – Просто смотрел.
– Если что захочешь, сразу скажи мне, договорились?
– Ладно.
Джей бросил последний взгляд на магазин и улыбнулся, шагая рядом с Мариукой.
Она своими руками сшила ему новые вещи, сшила всё, что было необходимо. Джей прикоснулся к поле рубашки, застёгнутой на все пуговицы, огладил ткань. Родители, стремясь экономить, делали покупки только в магазинах подержанных товаров, а в приюте Джей носил вещи, пожертвованные прихожанами церкви. Каждый день, приходя в школу, он покрывался потом при мысли, что кто-то из детей узнает свою старую одежду на нём – узнает и всем расскажет, что Джей Намара таскает обноски. А теперь у него были свои вещи, новые, сделанные специально для него. Зачем ему ещё что-то?
