Я заходила к ним безбоязненно, усаживалась в центр и рассказывала о своих тяготах, тыкая пальцами в дружелюбные щупальца. Мои самые благодарные слушатели определенно испытывали удовольствие только от голоса, а не самих речей:
– Ну нашла я про эту их Змею, – я повторяла часто одни и те же мысли. – Почти ничего нового! Но драконы не преувеличили, к сожалению. В легенде определенно сказано, что Великая Змея вернется лишь для того, чтобы пожрать свое потомство. А кто потомство-то? Разумеется, драконы идут в первую очередь, уж не знаю, от кого произошли все остальные виды – об этом ни слова. И что теперь? Мне их жрать? А если я не хочу? Может, вы сожрете – вам, похоже, все равно, лишь бы переваривалось… М-да, увидела бы сестренка это платье – в обморок бы упала. А у меня нет такой одежды, которую не жаль слизью портить! Не в форме же вас навещать. Как думаете, не спросить ли у прачек – не завалялось ли у них какое старье?
Я отодвинула от лица склизкую конечность, отучая их трогать мое лицо и волосы.
– Третий! – обратилась строго к самому толстенькому. – Держи себя в щупальцах! В общем, слушайте дальше. Я вот кумекаю – отчислят меня или нет, если экзамены завалю? Я не то чтобы настраивалась на провал, но эта идиотская генетика оборотней вообще разуму не поддается! Выучила вчера восемнадцать формул, а на контрольной взяли и спросили другие восемнадцать. Ректор та-ак глянул! Ругаться не стал – он вообще со мной теперь очень холодно говорит, но по взгляду сразу видно, кто его больше всех раздражает…
Я оборвала проникновенную речь, поскольку в стороне раздался вопль. Но Лайна, разглядев мое лицо, попыталась собраться:
– Кларисса! – она пищала нервно от страха. – Я задержу их заклинанием, а ты попытайся выбраться!
Я лишь медленно вынула ногу, которую последние минуты обвивал Второй, и виновато скривилась. Кажется, меня поймали с поличным. Не изображать же сейчас страх и лететь к решетке, чтобы потом объяснять, как я вообще здесь оказалась. Потому развела руками и решила посвятить Лайну в маленькую тайну:
– Не волнуйся, со мной все в порядке. Это новый вид испытаний – преподаватели придумали. Скоро мы их еще и на прогулки будем выводить – ректор обещал!
Лайна очень сильно отличается ото всех, кого я знаю. Не подвела и на этот раз – она успокоилась так мгновенно, как до нее никому не удавалось. Присела и сразу же начала внимательно оглядывать животинок, переходя на восторженный шепот:
– С ума сойти. А нам-то втирали, что они вообще дрессировке не поддаются! Я могу тоже к ним приблизиться?
– Можешь, конечно, если форму пачкать не жалко, – разрешила я. – Только не кричи. Они сжимаются от громких звуков, могут и напасть. Я вообще уже уверена, что это и есть сигнал к атаке. Все орут… вот они всех и едят. Но пусть с такими тонкостями преподаватели разбираются.
Лайна почти сразу оказалась рядом со мной и принюхивалась к щупальцам так же, как они принюхивались к ней. Если уж и проводить здесь конкурс на неадекватность, то еще неизвестно, с каким перевесом Лайне проиграет Третий.
– Потрясающе, – выдохнула она. – Предполагаю, у них вообще нет мозга, а нервная система распределена по всему телу! Отсюда повышенная рефлекторность… А пищеварительная система самая сложная из всех, о которых нам известно! Нужно вскрыть одного…
– Я тебе вскрою! – перебила я. – Спятила?
– А ты здесь кто? – удивилась Лайна. – Правозащитница темных тварей? Точно, вот этого надо вскрыть…
– Слыхал, Третий? В общем, если увидите эту же сумасшедшую со скальпелем – можете ее есть, разрешаю. Вообще всех со скальпелем ешьте – они наверняка вкуснее яблонь.
Вряд ли мираши понимали хоть слово, а на уверенные интонации реагировали как раньше. Голос же Лайны звучал без грамма злости, наоборот – чистый восторг:
– Зато я теперь точно определилась с темой будущей диссертации! Вряд ли найду более интересных для исследования существ!
– Вот тут ты ошибаешься, – пробурчала я себе под нос и порадовалась, что Лайна эту реплику не уловила. А то и меня вскроет, даже глазом не моргнет. – Ты так сильно-то не напирай. Преподаватели не разрешат мучить мирашей. А они не разрешат, пока я здесь.
Теперь она и на меня поглядывала с интересом:
– Это из-за особенностей твоей трансформации? Мираши на нее среагировали?
– Вполне может быть, – неопределенно ответила я.
– Тогда стоит допустить, что без твоего присутствия они отнюдь не так мирно себя ведут?
– Вполне может быть, – еще неопределеннее повторила, уставилась в сторону и начала придумывать, какую мелодию начать насвистывать для подчеркивания незаинтересованного вида.
– Потрясающе, – она тоже повторялась. – Хотелось бы узнать поподробнее – какие именно отклонения произошли с тобой, раз тебя на несколько дней поместили в лазарет?
– Понятия не имею. Я сознание от боли потеряла, – повторила ту же версию, которую пускала в ответ на все аналогичные вопросы. – Мое тело пока не готово – слишком мало драконьей крови.
– Предельно логично. Все логично, кроме того, что ты была в лазарете, и вдруг выясняется, что твоя трансформация каким-то образом связана с активностью мирашей. Как же смогли провести эту связь – не объяснишь? Или меня на твое обращение не пригласили, а их пригласили?
Она раздражающе сообразительная! С такими жить – постоянно чувствовать себя идиотом. Ну вот как мы всю академию сумели обмануть поверхностными объяснениями, а одной-единственной Лайне постоянно мерещатся незаполненные пробелы?
– Нет, – ответила я. – В смысле, не объясню. Потому что давно пора спать. Завтра первой лекцией эта бесова генетика оборотней…
– Моя любимая генетика оборотней! – радостно воскликнула она и помчалась к выходу.
– Видал, Первый, – шепнула я в скользкий любопытный лоб, – с кем мне приходится общаться, когда я не общаюсь с вами! Ужас просто.
Мираши и эту точку зрения разделили с удовольствием – вот кто самый приятный собеседник на свете.
В ту ночь я отделаться от Лайны сумела, но если честно, то в безопасности себя не чувствовала. Хотя и страха не испытывала. Пусть ректор сам со своей лучшей студенткой договаривается, она даже во сне так сопит, словно данные анализирует.
Сата я избегала так долго, как могла. Не хотелось с ним вообще никак взаимодействовать, пока собственная симпатия окончательно не отомрет. Однако действительность диктовала свои правила. На следующей неделе я перед завтраком все-таки дождалась его появления в столовой и подошла.
– Могу присесть? – вопрос был риторическим. Он явно был не против, но и радости от встречи не демонстрировал – эйру абсолютно все равно, есть я или нет. – Сат, боюсь, что без твоей помощи я не управлюсь. Я, кажется, все на свете могу, но генетику – не могу. Почему ректор не преподает какой-нибудь более простой предмет? А ведь мне именно ему надо доказать, что я не зазналась и очень стараюсь!
