«Но откуда ты это узнал, Янфо? Не хочу тебя обидеть, но ты ещё очень юный асай, и к тому же не техник волн. А если учесть то окружение, в котором ты пробудился и жил до последнего времени, то я даже и предположить не могу, где ты мог узнать истинное имя моего учителя! Допускаю, ты мог видеть его, но мой мастер из тех техников, которые тщательно следят за звучанием своего имени в волнах. Обычно он никогда не представляется простым асайям».
«Да, может это и странно, но мне он представился так сразу, когда мы в первый раз встретились, возвращаясь в Рутту на трансфере. Понимаешь, я почти всё вспомнил! Я тогда заметил ленту с кибой на его челе, но не знал, что это символ учителя. Сейчас я понимаю, что это было незадолго до того, как он попал на суд и исчез. Мы были знакомы очень мало. Он пытался защитить меня от неслышащих, только вот я его не послушал и от того всё плохо закончилось. А его, наверное, схватили чёрные стражи».
«Мой учитель предстал перед собором не потому, что им удалось заманить его в ловушку», – тихо прошелестел голос Бозирэ, – «Он сам им сдался, потому что хотел попасть сюда намеренно. Только никто не знает, зачем. Я пошёл его следами. Янфо, может быть ты расскажешь мне, как тебе удалось вспомнить его? Я чувствую, это может оказаться очень важным».
«Это случилось во время суда. Консул Гейст погрузила меня в Поле Мечтаний и там я его видел. Он сказал мне странные слова, из которых я понял, что он находится за пределами Кольца Светил».
Он ощутил, как удивился Бозирэ при этих словах, а затем перед ним возник его образ с почтительно склонённой головой.
«Почему ты кланяешься?» – спросил потрясённый Гиб Аянфаль.
«Не могу не склонить головы перед тем, кто видел Поле. Я сам мечтаю однажды приобщиться к его мудрости, как и всякий техник».
«Я прошёл только в первом отражении. Консул Гейст назвала это окраиной на обрыве вечности».
«Я не видел и этого. Поле безбрежно, состоит из тысяч слоев, в нижних ты странствуешь в первом отражении, а в самых высоких – в пятом. Немногие воплощённые мастера способны посещать Поле по своему желанию, и мастер Роз – один из них. Если ты говоришь, что видел его… Это связь, Янфо. Поле Мечтаний…»
Мысли Бозирэ, скрытые от него, зароились в напряжённом движении. Слова строителя необыкновенно вдохновили его, вот только делиться догадками он не спешил. Гиб Аянфаль же, не желая оставаться отстранённым, спросил:
«А из-за чего патриции осудили тебя?»
«Это долгая история», – ответил Бозирэ, отвлекаясь от мыслей, – «Но коль мне известен твой путь, то я могу поведать её. Доводилось ли тебе видеть Красную Башню?»
«Да», – ответил Гиб Аянфаль не без волнения, – «Я видел, как она пала. Хочешь сказать, ты тоже был там? Ты видел то, что скрывали за барьером?»
«Мне проще было проникнуть туда как технику волн», – ответил Бозирэ, – «Не скажу, что я участвовал в побоище, но под его конец я позволил себя схватить вместе со сражёнными воинами Малкирима, как якобы их покрывателя. Я заявил Голосу, что сочувствую им, чтобы намеренно себя очернить. В дальнейшем на соборе, конечно, выяснилось, что я ничего не сделал, кроме того, что попал в неположенное место. Но когда судят техника волн, рядом всегда присутствует другой техник. На мой суд явился тот, к кому я, не задумываясь, пошёл бы в ученики, если бы не знал мастера Роза. Господин упоительных речей. Едва взглянув на меня, он понял, куда мне надо и зачем, и… оговорил меня так, чтобы патриции приняли решение о полях успокоения.
Конечно, тогда на соборе присутствовал и консул Сэле. Он был очень проницателен, видел, что я чист, однако поддержал обличающие слова. Должно быть, мой путь был ему угоден. Как и тебя, меня принесли сюда вне активного сознания, а потом нэны сказали, что продержат меня во сне две сотни оборотов, если прежде за меня не вступится клан. Однако я знаю, что этого не случится, потому как выбраться отсюда я должен нежданно для всех и прежде срока», – Бозирэ вдруг пристально взглянул на Гиб Аянфаля, точно овладевая его напряжёнными чувствами, – «И я думаю, ты тоже желаешь покинуть сие место».
«Да!» – горячо ответил Гиб Аянфаль, – «Я даже мог бы», – и он, сделав над собой мысленное усилие, открыл Бозирэ те мысли, которые прежде тщательнейшим образом прятал, – «Мой друг научил меня, как открывать первые ворота».
Эмоции Бозирэ мигом обернулись в немалое изумление, а затем он опасливо приглушил их звучание.
«Так в тебе есть пламя?» – тихо спросил он.
«Что ты имеешь в виду?» – не понял Гиб Аянфаль.
«А, так ты не знаешь! Пламя – это, грубо говоря, часть сверхсущества Салангура внутри каждого, кто ему служит. Если ты не нэна, то единственный способ открыть врата Низа – использовать пламя. Чёрные стражи так и входят».
«Честно говоря, в этом я не уверен», – ответил Гиб Аянфаль, – «Хиба что-то передал мне в тот день, но ничего такого не объяснял».
«Позволь, я загляну в тебя. Тогда я смогу ответить на твои вопросы».
Гиб Аянфаль согласно склонил призрачную голову. Бозирэ приблизился к нему и его пальцы невесомо легли на его межбровную энергометку. Взор его внимательных глаз точно проник внутрь юного асайя, ярко вспомнившего то, как Хиба прижался лбом к его лбу, открывая неясный поток энергии. Через несколько мгновений Бозирэ отстранился, как видно, удовлетворённый результатами наблюдений.
«Ну что?» – окликнул его Гиб Аянфаль.
«Это… не совсем пламя, конечно, скорей так – благосклонность алого сверхсущества», – пояснил техник, – «Первая искра, которую разжигает в себе каждый, приходя к нему на службу. Твой друг был великим воителем, раз смог даровать такое сильное благословение – твоей искры хватит для того, чтобы открыть ворота. Я смогу провести тебя сквозь барьерную завесу перед ними. А потом, скрыв нас до полной невидимости, – по замку стражей. Ведь именно такому передвижению и учил меня мастер Роз».
«А ты уверен, что справишься? Там стражи поопытней, чем здесь. Наверняка они умеют различать покрывателей. Мой друг Хиба умел».
«Мы будем не одни, Янфо», – заверил Бозирэ, – «У выхода с полей нас встретят. Я не собирался попадать сюда совершенно неподготовленным. Там есть те, кто меня ждёт и знает, что я выйду».
«Что ж, хорошо. Это твои родичи?»
«Соученики, так же преданные мастеру Розу, и ещё некоторые заинтересованные и могущественные покровители. Мастер Роз был очень близок к властвующим кругам общин Малкирима, его исчезновение многих обеспокоило. Но я должен предупредить тебя. Если ты выйдешь отсюда прежде, чем тебя признают исправившимся, то перед тобой лишь два пути – обратно сюда или в общины. Сам я уже решил для себя, что не желаю возвращаться к Голосу. Как и мой наставник».
«Но я хочу к родичам!» – воскликнул Гиб Аянфаль, – «Я не собираюсь к ловицам!»
Его эмоции так резко взметнулись, что Бозирэ с трудом удалось вовремя сравнять их с окружающим безмолвием.
«Иного не дано», – твёрдо произнёс он, стараясь унять бушевавшие колебания, – «Сам Голос тебя не примет. Он будет внушать вернуться сюда. И всем остальным скажет, что ты вышел прежде срока. Большая часть тех, кто живёт под покровом Малкирима – совершенно обычные асайи, которые тоже занимаются созидательным трудом. Просто каждый из них так или иначе не вписывался в общество, оберегаемое Голосом, и его размеренную жизнь. Кому-то хотелось большей свободы, у других были амбиции, не принятые их наставниками, третьи желали истины… Каждого из них нашли в своё время посланники общин, тайно странствующие по твердыням, и открыли им дорогу к иному бытию. Малкириму благоволит сама госпожа Гаэ, иначе он давно был бы растворён в её всепоглощающем поле, поддерживаемом самой Онсаррой. Потому те, кто переходит под его покров, так же почитают Праматерь, считая, что большинство её заветов ныне искажено и исполняется неправильно. Мать Онсарра вела асайев к свободе. Но похоже ли на свободу то, что большинство находится под плотным веянием глобальных эмоций и Голоса? Я думаю, ты сам уже понял или со временем поймёшь, что нет. А если тебе нужен живой пример, то вспомни мастера Роза! Поле Мечтаний не примет искажённого, но примет того, кто мыслит иначе. Малкирим – удел сильных. Он не балует оградительной безопасностью Голоса, он ждёт от тебя свершений».
