Гиб Аянфаль нерешительно взглянул на Хибу и сделал шаг к родичу. Ае схватил его за руку и подтянул ближе к себе.
– Какая нежная забота, – ухмыльнувшись, проговорил Хиба, – Приятно поглядеть! Но ладно, не буду мешать вашей идиллии. Бывай, Янфо! Оставляю тебя со страшим родичем.
– Прощайте, – холодно ответил Ае вместо Гиб Аянфаля, не спуская с Хибы глаз.
Хиба косо улыбнулся, а потом лихо прыгнул с площадки вниз, стремительно исчезая.
– Хиба! – вскричал Гиб Аянфаль, рванувшись следом, – Там ведь высоко даже для строителя!
Ае отпустил его руку, и он подбежал к краю, свешиваясь вниз. Там далеко шелестела трава, вокруг замка отдыхали вернувшиеся жители, а Хибы нигде не было видно. Гиб Аянфаль с тревогой оглянулся на старшего родича.
– Успокойся, – сказал Ае, – он бывший чёрный страж! Ещё и не такое умеет.
Он подошёл к Гиб Аянфалю и, взяв за плечи, снова привлёк к себе, заглядывая в глаза. Несмотря на внешнее спокойствие, Гиб Аянфаль чувствовал, что он очень встревожен.
– Я знаю, что он трудится с тобой, Янфо, – проговорил старший родич, – как строитель он на хорошем счету. Но в остальное время, прошу, держись от него подальше!
Гиб Аянфаль сердито нахмурился, впервые искренне не желая верить ни единому слову Ае. Он отстранился от родича, чувствуя, что в груди заклокотал гнев.
– Он – мой друг! Почему я должен его избегать?
На лице Ае появилась снисходительность.
– Сколько ты с ним дружишь, Янфо? – мягко спросил он, – именно дружишь, а не трудишься вместе?
– Три дня. И что?
– Вот видишь! Всего три дня, а ты уже ценишь его мнение поболее моего! Ты просто ещё мало знаешь, и поэтому я хочу…
Он не успел закончить, потому что Гиб Аянфаль с жаром прервал его:
– А я сам могу решать, кого мне звать другом, а кого нет?! Хиба помог мне, когда я был один! Он поддержал меня в тот день, сразу после исчезновения. Без него я бы угодил к белым сёстрам, а там точно бы не умолчал о том, что аба исчез! Или я зря скрывал это всё?
Ае помолчал немного, его лицо смягчилось, но он продолжал оставаться обеспокоенным.
– Хорошо, – сказал он, – Он помог тебе один раз. Но опасность с его стороны всё равно остаётся! Этот асай способен на насилие, Янфо. Я знаю это. Поэтому и хочу тебя от него оградить. Аба Альтас не допустил бы, чтоб ты подвергался такому риску.
– Но он – хороший асай. Я ему доверяю. Он никогда не делал мне ничего плохого. А если он говорит что-то грубо, то это просто его манеры и всё…
– Не обманывай меня и себя, Янфо. Я чувствую, что он уже что-то натворил у тебя на глазах. И это было отнюдь не невинной выходкой.
Гиб Аянфаль почувствовал, что внутри всё холодеет. Он тут же припомнил случай с воспитательницей Лаэш, и прозорливость родича вновь показалась ему очень неудобным качеством. Он неловко замолк, а потом решительно заговорил:
Этот асай сам виноват! Если бы он сделал, что ему надо, то это тоже было бы насилие, только уже по отношению к Хибе. И ещё одному асайю. У Хибы не было выбора!
Он замолк. Его даже удивило то, что Ае дослушал его, не попытавшись остановить.
– Янфо, меня мало волнует, с кем и почему конфликтовал Багровый Ветер. Если он причинил кому-то вред, то ему за это воздастся. Но этим должны заниматься асайи с соответствующими рабочими точками, а не мы с тобой. Я волнуюсь за тебя. Я не могу допустить, чтобы ты пострадал от него. Потому что ты – мой младший родич. Пока абы Альтаса нет, на мне лежит вся ответственность и за тебя, и за Гиеджи, и за Эньши. И я не допущу, чтобы кто-то вроде Багрового Ветра исказил течение ваших жизней!
– Эньши? Ты решил признать его?
– Воспитательницы рассказали мне, что он необычный ребёнок. Это видно по звучанию его внутреннего поля – оно слишком тяжело для детского. Эньши вообще более развит, чем положено асайю его возраста, потому всегда старается держаться подальше от своих сверстников, поближе к взрослым. Со старшими асайями ему интереснее. Думаю, я должен присматривать за ним с несколько большим вниманием, как мастер замка. Всё же аба не спроста избрал его.
– Как он принял исчезновение?
– Убежал из дома. Но мне удалось найти его и убедить вернуться назад. Заодно я узнал, что он действительно очень хочет быть с нами. Даже с Гиеджи.
Упоминание о семье возвратило мысли Гиб Аянфаля к тому, о чём он, собственно, и собирался поговорить с Ае, когда поднимался на башню.
– Ты узнал что-нибудь об абе? – с волнением спросил он, – нам хоть как-то удалось ему помочь?
Лицо Ае окончательно смягчилось.
– Присядем, – сказал он, опускаясь на стебли и, видя, что Гиб Аянфаль последовал его примеру, продолжил, – То, что мы с тобой сохранили информацию – хорошо. Это я могу сказать с уверенностью. Я передал её мастерам глубоких волн и чёрным стражам, а дальше… Время всё разрешит, Янфо. Ничего более утешительного пока не могу сказать тебе.
Я также успел обратиться к асайям соседних Светил. У них всё спокойно. Подобные исчезновения происходят только у нас. Аба Альтас был широко известен не только на твердынях Онсарры. Его исчезновение вызвало больший резонанс, чем исчезновения Росер и Лийта. Кстати, Янфо, в то утро, когда всё случилось, ты хотел поговорить со мной о Гиеджи. Ты ещё желаешь этого?
– Да, – ответил Гиб Аянфаль, – хотя, возможно, мне не стоит этого делать. Но и молчать я не могу. Гиеджи из-за чего-то сердится на тебя. Говорит, ты вмешиваешься во что-то. Я и сам вижу, что в последнее время она стала несколько странной. Я просто не хочу, чтоб вы ссорились!
Ае окинул долгим взглядом погрузившийся в покой замок.
– Я вовсе не собираюсь с ней ссорится, – ответил он, – напротив! Я хочу быть к ней как можно ближе. Что бы она ни говорила, я всегда буду на её стороне. Видишь ли, Гиеджи у нас асай особенный. А не так давно, с началом всех этих исчезновений, её особенность дала некоторые эффекты, которые, думаю, ты и заметил. Иначе у нас сейчас не было бы этого разговора. Признаюсь, я допустил ошибку, однажды слишком сильно вмешавшись в её сознание, и с тех пор она начала меня сторониться.
– Ты видел то, что ей приносят сонные волны?
– Да. Она считает это слишком личным, чтобы с кем-то делиться. А я, как трудящийся с волнами патриций, знаю, что её преследует. Но она, конечно, сейчас не хочет об этом говорить. Должно пройти время, прежде чем она смирится сама с собой.
Гиб Аянфаль с вниманием взглянул на Ае. В его памяти против воли вспыли те пугающие образы, о которых он решил никогда не вспоминать. Неужели Ае видел нечто подобное? И не один раз, если оно ему уже знакомо. Тысячи вопросов начали тесниться у него в разуме, но он чувствовал, что не может задать их даже тому, кому доверял с самого пробуждения. О том, что он видел, нельзя говорить. Он не знал в точности, почему был так убеждён в этом.
