– Что вы делаете? – только и смог воскликнуть Гиб Аянфаль, совершенно не ожидавший подобного.
– С тебя хватит на сегодня, – прямо ответил Сэле, – отправляйся-ка домой! Ну и, думаю, ты обладаешь достаточной проницательностью для того, чтобы понимать, с кем стоит делиться этими впечатлениями. Ступай!
И он что есть силы метнул юного асайя через пропасть. Гиб Аянфаль в ужасе зажмурился, и в следующий миг растянулся на полу посреди коридора. Он тут же вскочил, оглядываясь назад – за спиной неспешно зарастала им же проделанная дыра в прозрачной стене. А там всё так же высилась башня, устремлявшаяся в спокойное небо, да пустовала сонная площадь…
Гиб Аянфаль некоторое время продолжал смотреть на улицу, запоминая то, что ему было позволено увидеть. Эти ощущения нужно тщательно сохранить в памяти, чтобы потом не сомневаться в правдивости, так как первый же наплыв волн сказал ему, что всё это – лишь очень яркое видение. Он скорее всего снова уснул посреди галереи, как и во вовремя встречи с консулом Гейст, только вот сон его был короток, и потому никто не пришёл ему на помощь. К волнам присоединился и Голос Ганагура, настойчиво убеждавший вернуться в замок и уйти на покой. Гиб Аянфаль перестал ему сопротивляться.
* * *
К его собственному удивлению воспоминания об увиденном стали казаться правдивей, когда он оказался дома. Должно быть, это произошло от того, что мощные волны завесы остались далеко позади. Уединившись у себя в комнате, Гиб Аянфаль погрузился в размышления. В душе у него пробудилось жгучее возмущение тем, что никто кроме него, похоже, не знает о том, что сейчас творится у Красной башни. Город мирно погружается в сонные волны, в то время как чёрные стражи во главе с Сэле бьются с чудовищем, какое ещё поискать! То, что это делалось для того, чтобы сохранить покой мирным асайям, теперь казалось Гиб Аянфалю слишком слабым оправданием. Сам он предпочёл бы знать правду, какой бы она ни была. А Голос всё настойчивей увещевал, что ему не следует нарушать чужое спокойствие. Гиб Аянфаль только сердито отмахивался от него тем, что и так будет молчать. Обсудить всё можно было только с Хибой, уж он-то наверняка в курсе истинного положения дел. Сколько же ещё подобных событий пропустил он и другие жители Рутты, занятые в простом труде? В памяти всплыло происшествие в замке жнецов, вспомнились тревожные проблески в общих волновых токах, недавний разговор о ловицах и чёрной болезни. Все эти события складывались в одну целостную картину, которую он не мог до конца понять, скованный неведением. Эти мысли очень взволновали юного асайя, они будили в нём жажду действий и стремление узнать больше. Хибе, занятому розысками Бэли, пока не требуется его помощь, а больше ему не за кого уцепиться. Разве что… тот недужный. Несмотря на агрессию тучи, он просил помощи. Кто он? Несчастный свидетель того же, с чем сегодня столкнулся Гиб Аянфаль? Жертва ловиц? В любом случае он может знать хоть что-нибудь.
Белые сёстры говорили, что уведут его в низ замка. Там есть отдельные залы для недужных, где они живут, пока их или не исцелят, или не направят в Белый Оплот. Что, если этот асай всё ещё здесь?
Гиб Аянфаль решительно поднялся с ложа и прислушался к пространству приготовившейся к ночи обители – большинство жителей находилось в своих комнатах, уходя на покой. Если он подождёт ещё немного, то сможет пробраться в низ незамеченным. Хоть посещение его и не запрещалось, но чутьё подсказывало, что его затею следует осуществлять в стороне от чужих глаз.
Ход в низ располагался в нижних пурных купальнях и представлял из себя ничем не примечательный проём меж стеновых стеблей в дальнем зале, укрытый за хранилищем готовых одежд. Дождавшись наступления глубокой ночи, Гиб Аянфаль без помех добрался туда и столкнулся с первым препятствием – ход окружал средней силы волновой барьер, настойчиво убеждавший вернуться назад. Строитель закрыл сознание и стремглав пронёсся по открывшемуся за проходом коридору, остановившись, только когда информационная завеса осталась позади.
Прежде ему никогда не приходилось посещать низ. Аба Альтас ещё в первые дни его жизни показал этот ход, назидательно сказав, что лучше будет, если у Гиб Аянфаля не возникнет надобности идти туда, кроме тех случаев, когда обитель будет нуждаться в масштабном восстановлении. Он прислушался к волнам – вокруг стояла холодная тишина, негромкий шелест остался далеко за толстыми стенами. Низ – своеобразная ступень перехода к подтвердынной части обители, где общие волны уже не властвовали, уступая место иным информационным потокам. А кроме тишины в коридоре царила кромешная темнота, разбавляемая лишь чуть брезжившим свечением далеко впереди.
Гиб Аянфаль торопливо пошёл на свет. Он вступил в огромную залу, посреди которой разверзлось широкое жерло замкового канала – пропасти, соединявшейся на недосягаемой глубине с туннелями верхних недр и глобальным пылевым океаном, из которой некогда была поднята сама обитель. Снизу доносился мерный гул, и Гиб Аянфаль ощутил невольный трепет, созерцая основу основ обители, в которой он пробудился и вырос.
Осторожно подойдя ближе, он заглянул в тёмную бездну. Лицо его жгуче обдало горячее дуновение, и он поспешно отпрянул – из канала вверх устремлялись мощные потоки, нёсшие в себе миллиарды серых пылинок. Это было дыхание твердыни, обновлявшее управляемую материю, из которой возведена обитель. Стены канала пребывали в постоянном движении – отработавшая своё материя мерно сползала вниз в глобальный пылевой океан, где за неё принимались глубинные горняки. Из-за всего этого стоять на краю канала было опасно.
Гиб Аянфаль отошёл и огляделся в поисках чего-нибудь пригодного для переправы через жерло. Как подсказывало ему чувство пространства на той стороне был такой же коридор, ведущий к нижним залам недужных, в которые ему и нужно было попасть. С правой стороны он увидел неширокий мостик из переплетённых серых стеблей, огибавший канал вдоль отвесной стены. Гиб Аянфаль тут же направился по нему вперёд, прикрывая руками лицо от жгучего дыхания твердыни.
Оказавшись на другой стороне, он пустился в путь по извилистому коридору, соединявшему пустующие залы, погружённые в темноту, пока не увидел в одной из них приглушённый свет, излучаемый полом и несколько лож, одно из которых было занято. Гиб Аянфаль подошёл ближе, вглядываясь в чью-то фигурку, укрытую серой материей. Судя по росту, это ребёнок-подросток.
Нутро Гиб Аянфаля сжала ужасная догадка – он понял, кто перед ним, чувствуя щемящую пустоту в груди. Он подошёл ближе и осторожно сжал рукой край покрывала. Кажется, в похожей материи аба некогда принёс в обитель непробуждённую Гиеджи… А теперь он видит её на поражённом страшным недугом асайе.
Гиб Аянфаль решительно откинул покрывало и увидел перед собой лицо Бэли. Но что же с ним было! Некогда белоснежная кожа посерела, чёрные волосы, оплетённые лентой, слиплись в ком. Тело его было совершенно обезображено – у Гиб Аянфаля сложилось впечатление, что от него отслоились целые фрагменты пуры, а новая плоть, возложенная на повреждённые места, так и не смогла прижиться. Из-за этого пурную кожу пересекали глубокие трещины. Ребёнок толи спал, толи был в забытьи, а Гиб Аянфаль не мог отвести от него взгляда, совершенно не зная, что делать.
