Хиба, оставаясь таким же невозмутимым, обернулся, глядя на незнакомца.
– Хороший костюмчик… на твоём спутнике, – уже тише, но с какой-то издевательски вкрадчивой интонацией проговорил нагой асай, – не найдётся ли такого же для меня? Нэны забрали всю мою одежду! Они бросили меня сюда голой, как искажённого ребёнка!
– Извини, но для тебя у меня ничего не найдётся, – спокойно ответил Хиба, а затем взял Гиб Аянфаля за плечо. Глаза его снова погасли.
«Пойдём потихоньку вперёд, пока я дослушаю пространство».
И он двинулся дальше, ведя за собой строителя. Обитатель полей не помедлил последовать за ними, перебегая из каверны в каверну.
– Я знаю, зачем ты тут! – крикнул он сверху уже как будто бы нормальным голосом, – Причина настолько же уважительна, насколько глупа! Ты забыла о законе двух рук! Если берёшь в одну дар жизни, то на другой у тебя – погибель. Помнишь об этом, Хицаби? Или матушка тебя плохо учила?
Гиб Аянфаль снова оглянулся, поражённый тем, что из уст неизвестного прозвучало скрытое имя друга, которого он почему-то называл на «она».
Искажённый смотрел прямо ему в глаза. Взгляд его был безумным, но пронзающим насквозь чуть ли не до нутра. С мгновение этот асай сохранял видимую серьёзность, а затем поднял брови и, вытянув губы, заговорил с той снисходительной мягкостью, с какой белые воспитательницы обычно обращались к совсем маленьким детям.
– Младенец! Несмышлёныш! Милейшее дитя! Хицаби держит тебя как раз за той рукой, в которой у неё смерть!
– Не слушай, – негромко сказал Хиба, увлекая его за собой, – это недужный Бамму. Он был прежде белой матерью, даже матроной. Но не так давно исказился и теперь такой, каким ты его видишь.
– Эй! Эй! – возмутился асай, расслышав эти слова, – что ты там сказала про меня? Бывших матерей не бывает! Я та, кто я есть и кем я всегда буду. Так же, как и ты, Хицаби! Забирайся сюда и оставайся со мной! Можно даже вместе с несмышлёнышем. Ты ведь не боишься нарушать закон? Я тоже не боюсь! Поэтому и знаю больше остальных! А они все меня страшатся…
Асай бросил на пришедших торжествующий взгляд, широко улыбаясь напряжённой улыбкой, совершенно не сочетавшейся с исполненными горделивого величия взглядом, после чего скрылся в каверне. Хиба тем временем крепче сжал плечо Гиб Аянфаля и, никак не предупредив его, метнулся сквозь пространство.
Они оказались в дальнем коридоре, который уходил в глубину поля аккурат к ходу за вторые врата. Позади них простиралась центральная площадь, посреди которой мирно журчал фонтан амброзии, которую пили исправляемые асайи. Он представлял собой целый каскад чаш до самого потолка, через края которых переливалась прозрачная жидкость. Достигая нижней чаши, она заполняла её ровной перламутровой гладью. Вокруг источника волны сгущались, однообразно жужжа, и Гиб Аянфаль против воли ощутил лёгкую заторможенность. Хиба предусмотрительно дёрнул его за руку, приводя в чувство.
«Давай наверх», – коротко велел он, – «там есть удобное место».
Хиба начал ловко взбираться по отвесной скале. Гиб Аянфаль послушно последовал за ним, чувствуя, что после недавнего столкновения эта затея нравится ему всё меньше и меньше. Однако он старательно отбрасывал эти настроения, не желая так малодушничать перед другом.
Ход, в который они забрались, представлял собой извилистую пещеру. В середине нижняя её стенка соединялась с верхом, образуя небольшую закрытую от взгляда снаружи зону. Гиб Аянфаль осмотрелся, и его взгляд наткнулся на лежащее в дальнем углу неподвижное тело асайя, обёрнутое серым полотнищем разложившейся одежды.
– Тут нельзя находиться! – сейчас же горячо зашептал он Хибе, – вон, видишь, что в углу? Вдруг он проснётся!
Хиба глянул туда, куда указывал строитель, и равнодушно ответил:
– Не проснётся. В таком сне лежат оборотов пять, пока сами нэны не разбудят.
– Почему ты так уверен? – не унимался Гиб Аянфаль, – а если это такой же искажённый, как тот на входе?
Хиба покачал головой, тяготясь тем, что приходится объяснять столь очевидные вещи, после чего подошёл к асайю и, приподняв за плечи, весьма немилосердно потряс. Голова спящего при этом совершенно безжизненно моталась из стороны в сторону.
– Видишь? – обратился он к строителю, отпуская тело, – думаешь, не различу, кто как спит?
Он с головой накрыл спящего упавшим серым полотнищем, после чего вернулся на исходную позицию. Гиб Аянфаль последовал за ним. Пережитое при вступлении на поля волнение не давало ему покоя.
– Тот на входе знает твоё имя! – взволнованно произнёс он, – Откуда?
В глазах Хибы проскользнуло усталое раздражение.
– Раз знает – значит, я ему однажды сказал, – уклончиво ответил он, – успокойся! Мы теперь должны ждать. На поле вот-вот приведут новых, и я должен забрать Бэли у нэны, с которой он будет.
– А если она, ну… откажется?
– Я знаю, как попросить, чтобы не отказалась. Только пока я буду говорить, не вмешивайся. Я сам тебе скажу, когда выступать. Твоя задача – пройти с ним во врата обратно, чтобы вы оба вновь оказались под покровом поверхностных волн. К слову, Ци уже внушает мне, что я поступаю неправильно.
Хиба сел и, облокотившись на выступ, принялся наблюдать за обстановкой. Гиб Аянфаль устроился рядом с ним. Он опасался, не будет ли тот искажённый асай искать их, и не найдёт ли в конце концов, но решил пока не задавать этот вопрос Хибе.
В сознании его вновь пробудился Голос Ганагура. До сих пор Гиб Аянфаль слышал его только как подсознательные эмоциональные позывы. Но стоило ему остаться наедине с собственными мыслями, как Голос заговорил во всю силу. Перво-наперво он упрекал строителя в том, что он надел на себя одежду другой рабочей точки, к тому же принадлежащую чёрному стражу. А потом не только пошёл в замок, где его не ждали, но и проник за первые врата Низа. Голос говорил, что всё это в первую очередь не полезно для самого Гиб Аянфаля, и будил в душе нехорошие предчувствия.
Гиб Аянфаль, внутренне борясь с ним, взглянул на Хибу. Тот был совершенно спокоен, а заметив взор Гиб Аянфаля, тихо сказал:
– Уже совсем скоро. А то, что Голос зовёт тебя назад, даже хорошо. Легче пройдёшь. Не забудь только взять с собой Бэли.
Гиб Аянфаль молча кивнул, преисполняясь решимости совершить всё так, как сказал Хиба.
А ждать между тем действительно пришлось совсем недолго. Монотонные волны в зале вдруг всколыхнулись, и в них, точно искры в темноте, на миг вспыхнули обрывки информации, в обилии витавшей за пределами Низа. Без подсказки Хибы Гиб Аянфаль догадался, что это произошло, потому что кто-то прошёл в ворота… А через некоторое время чужое присутствие явно почувствовалось совсем рядом.
По площади шёл высокий асай и нёс в руках свёрток из серой материи, по форме и размерам напоминающий фигуру асайя-подростка. Неизвестный был облачён в бурого цвета одежды до пят, каких Гиб Аянфаль никогда не видел на поверхности. Это была нэна. Что-то величественное и монументальное сквозило в её мощной фигуре, склонённой голове и изящных руках, которыми она бережно держала свою ношу. Длинные чёрные волосы её, тяжёлыми волнами спадавшие на плечи, обрамляли спокойное лицо, исполненное величественной красоты. Большие глаза были опущены, и потому Гиб Аянфаль не видел их выражения. Пылевое сердце его сжалось от тягостного чувства, очень похожего на скорбь, которую он будто бы уже успел испытать…
