— С вами все в порядке? — озабоченно спросил он. Софи подняла на него глаза.
— Я нервничаю. У меня какое-то предчувствие… дурное предчувствие…
— Мы можем не ходить туда, — предложил Генри. Софи через силу улыбнулась:
— Это великий момент в жизни Лизы, важнее только сама свадьба. Я обещала ей, что приду.
— Я восхищаюсь вами, Софи, — сказал Генри.
Непривычно польщенная, Софи вздохнула немного свободнее, и они вошли в дом. Дженсон, восторженно глядя на девушку, принял ее накидку.
— Как Лиза? — спросила у него Софи.
— Она весь день плохо себя чувствовала, бедняжка.
— А моя мать?
— Она на кухне, у нее чуть ли не истерика.
Софи напряженно кивнула.
— Идем, — бросила она Генри, желая поскорее очутиться в бальном зале и затеряться среди гостей, прежде чем Сюзанна ее увидит.
— Я не на кухне, — послышался вдруг громкий голос Сюзанны, и ее каблуки простучали по мраморному полу. — Софи! Остановись!
Но Софи и без того уже застыла на месте. И медленно повернулась к матери. Они долго молча смотрели друг на друга.
— Мы должны поговорить, сейчас же! — сказала наконец Сюзанна.
— Нет, — твердо ответила Софи. Сюзанна бросила взгляд на Генри:
— Сэр, вы нас извините? Мне нужно перекинуться парой слов с моей дочерью.
Но Софи не позволила Генри ответить. Ее вдруг захлестнул гнев, она задрожала.
— Нет! Нам нечего сказать друг другу, нечего, ты меня слышишь? Ты жестока и эгоистична, ты ни о ком не думаешь, кроме самой себя! — Казалось, слова будто сами собой вырывались из груди Софи, словно говорил кто-то, сидящий внутри нее. — Много лет подряд я делала то, чего хотела ты, — всегда только то, чего хотела ты! Ты хотела, чтобы я пряталась от всего мира, потому что я калека, — и я пряталась! Конечно, пряталась, чтобы не смущать тебя! Ты захотела, чтобы я не выходила замуж, и я согласилась, потому что легче было согласиться, чем бороться, искать счастья, искать любовь! Я слушалась тебя, доверяла тебе! Я доверяла тебе настолько, что думала — ты полюбишь Эдану, когда увидишь ее, и я вернулась домой, потому что нуждалась в тебе! Но ты предала меня — ты предала меня еще раз, и я не думаю, что когда-нибудь смогу простить тебя за то, что ты сделала!
Лицо Сюзанны залила смертельная бледность.
— Софи, я люблю тебя! Все, что я делаю, я делаю для тебя!
— Все, что ты делаешь, — жестко сказала Софи, не в силах остановиться, — ты делаешь только потому, что так лучше для тебя и ни для кого больше.
— Я люблю тебя! — всхлипнула Сюзанна. Софи подавила рыдание.
— А я люблю Эдану.
Сюзанна метнула взгляд в Генри.
— Он знает, мама, он все знает.
— Ты просто дура, — выдохнула Сюзанна.
— Нет. Это ты дура, раз пытаешься отобрать у меня дочь.
Софи резко повернулась и зашагала прочь от матери, а Генри поспешил за ней.
Она дрожала и никак не могла сдержать эту дрожь. Из бального зала доносилась музыка — там играл оркестр, слышались оживленные, веселые голоса гостей. Софи не помнила, чтобы когда-нибудь прежде бывала так зла. Она твердила себе, что ей надо высоко держать голову и улыбаться, никто не должен догадаться, как она расстроена сегодня из-за того, что наговорила чудовищных вещей — хотя и правдивых — собственной матери…
Да, Софи чувствовала себя очень плохо. Не важно, что ей было больно, что она была разгневана, — мать все равно оставалась матерью… И Софи стыдилась собственных слов, зная, что они жестоко ранили Сюзанну.
И еще ей было грустно. Сможет ли она когда-нибудь снова почувствовать себя дочерью Сюзанны?
Дурное предчувствие, сосущее чувство страха, преследовавшее Софи весь вечер, усилилось. Генри снова взял ее под руку, когда они подошли к трем широким мраморным ступеням, ведущим вниз, в бальный зал — огромное помещение, сверкающее натертым паркетом, с белыми колоннами и высоким бледно-желтым потолком, украшенным изящной лепниной. В этом зале без труда размещалось пятьсот человек, и сейчас, без сомнения, именно столько их там и было.
Софи старалась убедить себя: страх вызван стычкой с матерью, то есть тем, что уже произошло, а не тем, что еще только может случиться.
— Я могу что-нибудь сделать для вас? — спросил Генри.
— Меня успокаивает одно ваше присутствие, Генри, — искренне призналась Софи. — Мне очень жаль, что вам пришлось присутствовать при такой неприятной сцене.
Не успел Генри произнести в ответ хоть одно слово, как оркестр вдруг перестал играть и толпа гостей затихла.
— Вот она, — прошептал кто-то рядом с Софи.
Она обернулась — и замерла от восторга, увидя Лизу, появившуюся на пороге зала. В облаке белых кружев, Лиза была невероятно хороша. Возле нее стояли улыбающиеся Сюзанна и Бенджамин, Ральстон, казалось, весь раздулся от отцовской гордости. Но лицо маркиза хранило мрачное, неподвижное выражение. Софи, всмотревшись в него, внезапно похолодела. Неужели маркизу отвратительна мысль о женитьбе на Лизе? Неужели для него это — брак по расчету?..
Хуже того, Лиза смотрела прямо перед собой невидящими глазами, и Софи поняла, что сестра чем-то страшно расстроена. Ее улыбка была неестественной… К тому моменту, когда Ральстон, откашлявшись, начал говорить, на глазах Лизы заблестели слезы.
Бенджамин представил маркиза, после чего объявил о помолвке.
Софи не слушала. Она пыталась поймать взгляд сестры, надеясь хоть как-то, несмотря на разделявшее их расстояние, помочь ей успокоиться, но Лиза ни на кого не смотрела. Софи страдала за сестру, забыв о себе, и безмолвно призывала ее держаться. Потом Софи огляделась по сторонам. Бальный зал являл собой море прелестных дамских туалетов — красных, голубых, зеленых, — вперемешку с черными и белыми фраками и смокингами. Десятки огромных хрустальных светильников пронизывали пространство сверкающими переливчатыми искрами.
Но тут взгляд Софи задержался на госте, стоявшем в стороне от толпы, неподалеку от двери, ведущей на террасу. Придя в полное замешательство, она не могла отвести от него глаз. Мужчина был примерно тех же лет, что и ее мать, возможно, чуть старше, у него были рыжеватые волосы, слишком густые и длинные, причесанные не по моде. Его лицо покрывал бронзовый загар. Высокий и стройный, он выглядел невероятно элегантным в своем черном смокинге и ослепительно белой манишке. И он пристально смотрел на нее.
Софи, сконфуженная, отвела взгляд. Лицо этого человека показалось ей странно знакомым, но она никак не могла вспомнить, кто же он такой и где она могла с ним встречаться. Должно быть, это приятель Сюзанны или Бенджамина. Но почему он смотрит на нее так внимательно?
Внезапно он отошел в сторону и смешался с толпой. Софи снова взглянула на площадку, где стояла Лиза с маркизом, отцом и Сюзанной. Толпа гостей зааплодировала. К удивлению Софи, мать смотрела туда, где только что стоял незнакомец, — и при этом смертельно побледнела…
