Ее лицо ничего не выражало, белое лицо с красными глазами. Ходила она в одном старом халате и все время плакала. Мой помощник привозил нам фрукты, соки, еду — я не хотел оставлять ее. Леночка не ела. Я впервые понял, что она уйдет от меня.
— Отец твоего ребенка должен быть моложе. Во всем виноватя.
Зачем я сказал эти слова? Не знаю. С них все и началось. Уже в марте она предъявила мне ультиматум: «Женись или уходи»! Дались эти слова ей тяжело. Лена скорее их выдавила из себя. Но смысл от этого не менялся. Мы стали чужими. Нет, не так, я стал ей чужим.
— Надо сейчас решать все наперед.
Такую странную фразу она произнесла тихо и спокойно. Видимо, уже тогда, в марте, через месяц после выкидыша у нее появились мысли о смене партнера, о муже, об отце ее будущего ребенка, о том, что скоро тридцать два…
В апреле появился Саша. Сначала было сказано очень осторожно:
— У меня нет подружек. Ты — моя единственная подружка. Дай совет. Что делать? Мне предлагают серьезные отношения. Я боюсь. Его зовут Саша. Он инженер-строитель. Директор маленькой строительной фирмы. Хороший человек. Хочет детей. Ему тридцать девять.
Разговоры о Саше звучали все чаще:
— Он небольшого роста. Это плохо? Придется ходить без каблуков. Он не пьет и труженик.
Я должен был что-то говорить, я поддакивал. Я был уже чужой. Саша так Саша, пусть решает сама.
— Каблуки — это «муть голубая». Он люб тебе, Зая?
Она молчала.
В мае зашел днем в нашу квартиру, увидел около двери мужские коричневые ботинки. В комнате слышен мужской голос. Я не видел Сашу, но понял, что это он. Лена выскочила ко мне красная, побежала за мной по лестнице, успокаивала, извинялась. Я все понял и мешать им не стал.
В начале августа Лена сообщила, что беременна. Они с Сашей хотели девочку. Я был рад, искренне рад за нее. Саша твердо занял мое место в ее жизни.
Через месяц она позвонила и попросила купить ей платье. Свадебное платье. Я согласился. Сказал, что с радостью. Платье, туфли и фату выбирали долго. Объехали с десяток магазинов. Меня принимали за жениха, это было приятно и грустно. Леночка была в хорошем настроении. Это был мой последний подарок любимой.
Платье было потрясающе красиво, со шнуровкой на спине, в расчете на растущий животик. Белый цвет ей шел.
Наряды сложили в огромные пакеты и погрузили в ее машину. Я загрустил. Лена пыталась приободрить меня. Поцеловал ее и ушел. Она не пошла за мной.
С июня они уже жили вместе на западе Москвы у Саши. Мы встречались несколько раз летом и осенью. Встречи давались с трудом. Ей было уже тяжело со мной.
Свадьба была в ноябре. Она рассказала мне об этом по телефону. Извинилась, что не позвала на защиту диссертации. Я поздравил.
— Не звони мне больше, Боренька, — попросила она. — Ты разведешь меня с мужем.
— Ты любишь Сашу?
— Да, — сказала она, — люблю.
Я пытался много раз звонить ей, но телефон был отключен. Я ее потерял.
Весной 2009 года она родила девочку. Узнал я это через справочные роддомов, которые усердно обзванивал в течение месяца.
Я тут же прибежал под окна родильного дома в Тушино, махал руками, кричал. Лена с доченькой на руках подошла к окну. Улыбнулась. Потом получил записку с одним словом: «Уходи».
Под окнами я встретил ее маму. Мы не были знакомы. Узнал по пальто, которое мы с Заей покупали «теще» на день рождения. Она рассказала, что девочку назвали Сонечкой. Что Саша любит жену и очень рад рождению дочери. Просила меня не беспокоить Лену и поберечь ее. Ей нельзя нервничать, может уйти молочко.
— Пожалуйста, не мешай им. Лена любит тебя, не ломай им жизнь. Я молю тебя. Теперь они наравне будут жить…
Она была права. Я ушел. Я им был не нужен.
Кто в итоге проиграл, кто выиграл? Как нужно было поступить? Уйти из семьи? Я не знаю.
Простая история, а ответа нет. Сонечке скоро три годика. Леночке сегодня тридцать пять. Ничего не знаю о них. Дай бог им счастья.
* * *
Джаз уже не играл. Борис встал и пошел к выходу. Алексей не стал его окликать. Сочувствовать не хотелось, а говорить было не о чем.
Ребро Марии
Первый раз за последние 5 лет я решил поехать с семьей отдохнуть на море. Договорился с партнерами, купил путевки, собрал вещи и теперь сижу в аэропорту как неприкаянный. Наш вылет задерживается на 7 часов. За это время я уже выучил наизусть Правила прохождения таможенного контроля, прочитал книжку, которую планировал растянуть на две недели отпуска, а посадку так и не объявляли. Часов в 10 нас накормили завтраком, и теперь моя жена мучается желудком. Ну, хоть какое-то занятие!
Те, кто успел занять сидячие места, дремлют в самых нелепых позах. Одуревшие от жары дети бегают по залу, остальные, как лунатики, ходят из стороны в сторону. Заприметив у стойки бара освободившееся место, я галопом поскакал к нему. Справа от меня сидел мужчина лет 60 в элегантном льняном костюме и потягивал белое вино. У него было задумчивое лицо и отсутствующий взгляд. Казалось, что ему невероятно скучно, будто он наперед знал, что произойдет дальше. Я решил подбодрить его и затеял обычный для такой ситуации разговор: про погоду, море, аэропортовские порядки. Он вставлял свои реплики всегда к месту, но разговор не отвлекал его от грустных мыслей.
— Хотите фокус?! — спросил я, увидев, как он достал из кармана пачку новеньких пятидесятирублевок, туго перевязанных красно-белой полоской бумаги, как это обычно делают в банке.
— Вы артист?
— Нет, но удивить могу. Хотите, я вытащу одну купюру, не нарушая упаковки вашей пачки?
Он оживился, повертел деньги в руках, изучая упаковку, и отдал мне:
— Валяйте!
Я немного отвернулся, чтобы он не мог видеть мои манипуляции, и через 30 секунд протянул ему одну бумажку и целехонькую пачку.
— Вы, наверное, карточный шулер? — спросил мой собеседник, пытаясь самостоятельно вытащить банкноту из пачки. — А еще одну можете?
— Не вопрос, — ответил я.
На вытаскивание второй купюры ушло не больше 20 секунд.
— Кстати, меня зовут Алексей.
— А я Андрей. Ловко у вас получается. Научите?
— Кстати, а вы знаете, что такое ребро? — на всякий случай спросил я.
— Нет.
— Так на языке банковских служащих называется пачка денег, крест-накрест перевязанная банковской лентой.
Через полчаса Андрей уже понял механизм вытаскивания купюры и еще минут сорок убил на то, чтобы достать первую бумажку из пачки.
— Какое увлекательное занятие, — улыбался он, явно довольный своими успехами. — Будет теперь чем заняться.
