— Если и не удастся, я справлюсь, — сказала она.
— Не сомневаюсь, — кивнул Корышев. — Ну, пошли, что ли.
Алиша открыла маленькую калиточку в ограждении и пошла к двери на чердак. Дверь, которую ещё утром взломали ребята Баринова, была просто прикрыта.
— Давай, Авва, вперёд, — тихо сказал Корышев. — Ты этого хотела.
Он легонько подтолкнул меня в спину.
Мы вошли в просторное тёмное помещение, куда свет пробивался только в отверстия под крышей вдоль одной из стен. Пахло сухой затхлой пылью.
— Ты сам? — уточнила Алиша.
— Конечно, — произнёс Корышев у меня над ухом. — Авва, закрой глаза.
— Зачем?
— Будет яркая вспышка в темноте. Вредно для глаз.
Я послушно закрыла глаза и сразу же почувствовала на плечах сильные мужские руки. Не такая уж я заполошная недотрога, и лупить его по рукам не собиралась, но поёжилась.
— Не напрягайся, — спокойно сказал Корышев.
Я глубоко вздохнула, расслабляясь. И тут руки Корышева поползли по плечам к моей шее.
— Ты что де…
Он резко и сильно нажал пальцами куда-то туда, где врачи обычно щупают воспалённые лимфатические узлы у детей. Я ничего не успела, ни закричать, ни рвануться прочь. Только глаза раскрыла от ужаса.
И тут вокруг заискрился зелёный сполох. Никакого вреда он мне нанести не успел, потому что стремительно начало темнеть в глазах. Корышев не душил, но так сильно давил пальцами, словно собирался проткнуть кожу. Ушло не только зрение, ушли звуки и запахи. Ушла даже боль, и осталась одна чернота и непреодолимая сила цепких пальцев.
Глава 11
Сначала я услышала собственный кашель. Потом перезвон крупной капели. Следующим ощущением стал холод.
— Очнулась? — услышала я женский голос совсем рядом. Голосу отозвалось со всех сторон гулкое эхо. — Лучше не разлёживаться, застудишь себе всё, что можно.
Я разлепила веки.
Вокруг меня было огромное помещение, каменные стены, стрельчатые кривоватые оконные проёмы, едва пропускающие свет сквозь мутные стёкла, то ли немытые, то ли просто такие, почти непрозрачные. И отовсюду с тёмного сводчатого потолка срывались капли.
Я поднялась и села, опираясь на руки. Кругом была вода. Утонуть невозможно, но замёрзнуть в самый раз: слой воды вокруг меня был никак не меньше десяти сантиметров.
Моя шея всё ещё помнила жёсткий захват Корышева. Я помяла горло. Боли, как таковой, не было, только казалось, что-то вот-вот снова надавит и вырубит меня.
— Не думай о своей шее. С ней всё в порядке, я тебя уверяю, — сказала Алиша. — Так обычно и бывает, пока привыкнешь.
Я взглянула на неё.
Алиша сидела на каменной скамье, положив ногу на ногу. Когда я к ней повернулась, она будто потеряла ко мне интерес, взялась за сапог, сняла его и, перевернув, выплеснула воду.
— И стоило их надевать? — фыркнула я.
— И не говори. Ненавижу сырость. Как только ни пытаюсь уберечься, но у Райды здесь вечно болото… — проворчала она. — Хотя… Я только ноги промочила, а ты…
Я промочила всё, от затылка до пяток. Пока я лежала, вся моя задняя часть сверху до низу была погружена в воду.
— Ты меня нарочно что ли так в воду кинула? — спросила я, вставая на ноги.
— Я тебя не кидала. Это дело случая и немного привычки. Ничего, сейчас наружу выберемся, там будет, где обсохнуть и согреться.
— Куда ты меня привезла? Где мы?
— Это место называется Таркалин, — отозвалась Алиша не очень охотно. — Это родовое поместье Райды. На его территории нам ничего не угрожает, но ты всё-таки не отходи от меня. С непривычки можно влипнуть в неприятности.
Я ещё раз посмотрела вокруг. Ничего же себе родовое поместье у семейства обычных российских олигархов.
— Давно ли у нас стали исторические объекты в личную собственность передавать? — проговорила я, оглядывая мрачные сырые стены.
— Никто ничего не передавал. Это всё предки Райды и построили, лет тому назад… тысяч пять.
Я покосилась на Алишу, которая уже вылила воду из второго сапога. Ну, ладно я, недоучка. С моим до сих пор не полученным дипломом бакалавра по делопроизводству всё плохо: я тесты контрольные сдаю не быстрее, чем с третьего раза. Но даже я представляю себе, сколько может быть лет таким стенам, а сколько уж точно не может. Выглядит, конечно, древним, и даже странно, что всё ещё не развалилось от невероятной сырости. Но я помню, какого предельного возраста могут быть такие сооружения в Питере и окрестностях. А Алиша, похоже, даже школьный курс истории позабыла.
— Штаны отжать не хочешь? — поинтересовалась Алиша. — А то у тебя классный вид сзади.
— Не хочу. Потом я не смогу себя заставить натянуть мокрую тряпку. Пусть уж так.
— Как знаешь. Пойдём тогда, здесь не надо долго находиться.
Она пошла вперёд, разбрызгивая воду. Я пошлёпала следом, решив не обращать внимания на мокрую одежду и обувь. К счастью, я не мерзлячка, да и ночи в последнее время не холодные, и как-нибудь я всё это перетерплю.
— Под ноги смотри, — сказала Алиша. — Ступеньки тут… О, вот и телефончик!
Она нагнулась и подняла со ступеньки смартфон Макса в кожаном чехле.
— Вот-вот разрядится, — констатировала Алиша.
— Отдай! — я почти вырвала телефон из её руки.
Она снисходительно фыркнула.
Я бережно потёрла экран о сухое место на рукаве, выключила телефон и убрала в карман.
Мы поднялись к двери, ведущей из сырой темницы на свежий воздух. Алиша взялась за скрипучее кольцо и потянула дверь на себя.
Снаружи была вовсе не ночь, хотя точнее не сказать. Было пасмурно, но небо белое, ровное, без дождевых туч. Солнца не видать. И вокруг то ли густой, но низкий лес, то ли неухоженный сад из хвойных и можжевеловых кустов, что разрослись, как попало.
Я обернулась, вскидывая голову.
— Ой…
Отвесная стена вздымалась ввысь, сужалась ступеньками и уходила шпилем за низкие белые облака. У меня голова закружилась.
— Лучше не смотри туда, — хмуро сказала Алиша. — Что-то в ней есть, от чего можно и рассудка лишиться.
Я заставила себя опустить голову, отвернуться и снова взглянуть на лес. Сквозь хвойный кустарник вела заметная протоптанная тропинка.
— Пойдём, — вздохнула Алиша.
Мы двинулись вперёд.
— Сейчас мы выйдем к замку, — нехотя заговорила Алиша. — Будем встречать разных людей. Не рассматривай никого в упор. Если почувствуешь, что тебя настойчиво разглядывают, спокойно смотри на меня. Если с тобой заговорят, я за тебя отвечу… Короче говоря, никуда от меня не отходи, и, если что — смотри на меня.
