Мы провели на даче у Филиппа Корышева уже несколько часов. Все это время Эрик и Вероника сидели на дальней скамеечке в саду. Я едва видела их головы над нестриженными кустами. Время от времени Вероника, видимо плача, склонялась к плечу Эрика, и тогда над кустами оставалось только его лицо, мгновенно мертвеющее. Даже издалека с террасы мне было прекрасно видно, что хороших вестей сегодня не будет.
— Ну, как они там? — спросил меня Филипп, протягивая стакан с соком.
— Разговаривают, — пожала я плечами и взяла стакан. — Спасибо.
— Останетесь здесь на ночь?
— Понятия не имею. Как Эрик скажет.
— А ты не могла бы разузнать, какие у него планы? — улыбнулся Филипп. — Не подумай, что я против. Ни в коем случае. Но дело уже к вечеру, и, если вы остаётесь, я должен подумать, как вас разместить.
Я встала и со стаканом в руке направилась в сторону той скамейки. А со скамейки мне навстречу поднялась Вероника и, низко наклонив голову, чтобы не встречаться взглядами, прошмыгнула мимо меня в дом.
Я подошла к Эрику и протянула ему стакан:
— На, освежись. Яблочный вроде.
Эрик даже не посмотрел, что ему дают, принялся пить.
— Это кошмар и ужас, Ладка, — проговорил он тихо. — Ужас и кошмар…
— Ты о чём?
Эрик тяжело вздохнул:
— Каких-то десять дней — и нет человека. Потеря памяти была для неё благом. Спасением. Счастьем… Я ничего не смогу вернуть.
— Но это же нормально, так ведь?
Эрик взглянул на меня в замешательстве.
— Ну, я имею в виду… — спохватилась я. — … «нормально» в смысле — так с первой группой всё и происходит, да?
— Да, — согласился он.
— Ты должен был к этому привыкнуть за столько лет.
— Я привык. Но когда это происходит с тем, кто для тебя значит больше, чем любой из остальных, привычка мало помогает… — Эрик снова внимательно на меня посмотрел. — Ты для меня тоже не обычный новичок, хотя перевидал я их сотни.
— Но я, надеюсь, не доставляю тебе столько нервотрёпки?
Он усмехнулся и покачал головой:
— Конечно, нет. Ты молодец.
Он допил сок и поставил стакан на скамейку.
— Филипп спрашивает, останемся ли мы ночевать.
Эрик покачал головой:
— Нет. Мы сейчас уедем. Я отправил Веронику собрать вещи. Ребята, что за ней приглядывали, кое-что для неё купили, пустяки всякие, но это лучше, чем ничего. Сейчас поблагодарим всех за помощь и уедем.
— Куда?
— Есть одно местечко, тоже за городом. Мне обещали, что на некоторое время можно там остановиться.
— А потом?
— Не знаю, — мрачно ответил Эрик, глядя себе под ноги.
— Не можешь решить?
— Не могу! — с вызовом в голосе огрызнулся Эрик. — Я не могу позволить, чтобы Марецкий развалил на передержке всё, что создано. И я не могу отпустить от себя Веронику. Этого просто нельзя сейчас делать. Даже поручить её кому-то нельзя. Эти замечательные ребята, которых нашёл Корышев, только чудом не вляпались в неприятности. У Вероники кокон на подходе, они бы не справились с возможными осложнениями.
— А ты справишься? Без медикаментов, без простейших приборов?
— А что мне остаётся? — усмехнулся Эрик.
— Запустить процедуру по закону — не вариант?
— Не вариант. Её дотянут до комиссии и пожизненного, а потом всё равно конец, и я ни на что не смогу повлиять. А Вероника нужна мне живая и рядом.
Я села рядом с Эриком, обняла его, но ничего не сказала, только вздохнула.
— Не переживай за меня, — тихо сказал он. — Прорвёмся.
Очень хотелось ему поверить, но я не представляла, как он собирается прорываться.
Со стороны дома донеслись голоса, то ли спор, то ли паника. Эрик встал, обернулся, вгляделся с тревогой и помчался туда. Я поспешила следом, не успев понять, что он такое разглядел.
В доме, в нижнем холле на пушистом ковре лежала Вероника, сжавшись в позе эмбриона. Её довольно ощутимо трясло. Рядом валялась небольшая сумка-кошёлка с какими-то тряпками.
— Очень быстро провалилась, — пояснила девушка Женя, стоявшая над Вероникой. — Несколько секунд, и кокон. Даже подхватить не успели.
— Да, я знаю, у неё так и бывает, — спокойно ответил Эрик, опускаясь рядом. — Всё нормально. Спасибо всем огромное. Мы сейчас уедем.
Мне показалось, что те десять-пятнадцать минут, за которые нам удалось уложить Веронику на заднее сидение нашего автомобиля, разместиться самим и тронуться в путь, длились целую вечность.
Павел и Женя отнеслись к случившемуся философски. Они, как и мы с Эриком, навидались такого вдоволь, поэтому они спокойно помогли нам. А на Филиппа смотреть было страшновато. Парень здорово испугался и, когда он обменивался с Эриком прощальным рукопожатием, был бледен и растерян.
Эрик велел мне сесть назад к Веронике и присматривать за ней.
Обычно дело это нехитрое. В первые часы кокон всегда похож на обычный сон, спокойный или беспокойный, это уж как повезёт. Но всё-таки сон. Вот и Вероника сначала тихо сопела, время от времени судорожно дёргая руками, но через полчаса пути у неё резко изменилось дыхание, стало рваным и порывистым. Ещё через некоторое время участился пульс.
Эрик припарковался на обочине, осмотрел Веронику, понаблюдал за ней минут пять, не отрываясь, и рванулся обратно за руль.
— Держись там, поедем быстро! — бросил он, трогаясь с места.
Мы помчались дальше. Эрик часто и беспокойно оглядывался на нас, пока я не прикрикнула на него, чтобы смотрел на дорогу.
Ещё с час мы потратили, объезжая город и петляя по просёлочным дорогам, и тут я начала узнавать и названия на указателях, и саму местность.
— Эрик! Тут же рядом садоводство, в котором у Карпенко дача!
— Ага.
— Мы что, к нему едем?!
— К нему. Да не пугайся ты так, — усмехнулся Эрик. — Всё нормально. Он нас ждёт, никаких сюрпризов. Машина, кстати, тоже его… Как она там?
Я взглянула на Веронику. Она неглубоко и часто дышала, и её пульс под моими пальцами бился, как бешеный.
— Да так же. Ничего хорошего.
— Надеюсь, у Витальки есть хотя бы основные простейшие медикаменты. Если придётся надеяться только на её собственные резервы, дело плохо, — печально сказал Эрик. — Общее психическое состояние кикиморы сильно влияет на течение кокона. А её душа просто в хлам изодрана.
Эрик немного повилял по улочкам садоводства и, наконец, остановился у давно не крашенных металлических ворот.
Я сразу же увидела Карпенко, который стал поспешно открывать створки, пропуская машину на участок. Эрик заехал, заглушил двигатель и вылез наружу.
