— А как у тебя прошёл выход из… из чёрного кокона? — спросил Эрик.
— Рядом со мной в тот момент не оказалось таких бдительных, опытных и заботливых близких, — Никита слегка улыбнулся Веронике и стал очень серьёзным. — У меня всё было по-другому. На моих руках кровь. И много. Если можно сейчас не трогать эти подробности, я был бы очень вам признателен.
— Конечно, не будем. К чему сейчас это трогать? — согласился Эрик. — Ты скажи, Никита, я правильно понял, что все эти процессы не случайны? Нет смысла исследовать болезнь и искать естественную причину, потому что её нет?
— Верно. Причина того, что люди назвали ККМР, совсем не там, где эту причину предполагают искать. Вирусы и бактерии ни при чём. Также ни при чём излучения, плохая экология, опасная фармакология, генетические мутации…
Карпенко вскочил на ноги, стукнув кулаком по столу, а потом отфутболил табурет куда-то в сторону и прорычал:
— … а магические манипуляции и заклинания, которые производят засланцы из параллельного мира! Супер-объяснение!
Он отошёл к мойке, повернулся к нам спиной, но всё равно было слышно, как он матерится себе под нос.
— Виталик, не кипятись, — окликнул его Эрик. — Лучшего объяснения у нас, судя по всему, нет и не будет. Да, Никита?
— Ни лучшего, ни худшего, — подтвердил Корышев. — Никакого другого объяснения нет. Все, кто заболел, были в разное время подвергнуты такому воздействию. Процесс был запущен, а уж как он развивается дальше, зависит от особенностей конкретного организма. Так это и происходит, и другого объяснения я вам предложить не могу. Если слово «магия» кого-то не устраивает, придумайте другое. Магия — всего лишь способ вмешаться в ход вещей. Это лёгкое насилие над уже состоявшейся причинно-следственной связью, а не что-то противоестественное. И этим способом либо умеют пользоваться, либо не умеют. А нового на самом деле ничего нет. Давно сказано: «Мир духов рядом, дверь не заперта»…
— Угу, — саркастически усмехнулся Карпенко. — Шекспир, конечно, железное доказательство всей этой чуши…
— Это не Шекспир, — поморщился Корышев. — Впрочем, не важно… Мир духов, действительно, рядом. И дверь не заперта, но прикрыта. Пограничье — то самое связующее звено между миром духа, где живут причины, и материальным миром, где проявляются следствия…
— Мда, — задумчиво крякнул Карпенко. — От твоих, Корышев, сказок можно умом тронуться. Я вот, как солдафон в отставке, своими словами даже приблизительно не повторю всё это. Ты просто и конкретно можешь выражаться?
— Могу, — кивнул Корышев.
— Ну и скажи тогда, вот, например, Лада… Когда она была подвергнута?.. Вот этому самому… всему вашему… — вконец запутался бедный Виталик.
— Когда она была в пограничье, — Никита глянул на меня и развёл руками. — Когда Райда тебя туда отправлял, у него было такое… весьма определённое намерение. В итоге он его реализовал.
— Зачем?! И как он это сделал, что я не заметила?
Первый вопрос Никита будто бы не услышал.
— Тарк. Это всегда тарк. Рядом с тобой кто-то активировал тарк трансформации, — Никита прищёлкнул пальцами. — Ну, такой синенький, невзрачный кубик, немного перламутром поблёскивает.
Я вспомнила, как Райда держал такую штучку на ладони и нагревал, потом охлаждал и снова нагревал комнату.
— А… энергетический тарк? Малый энергетический тарк? Как он выглядит?
Никита сложил вместе большие и указательные пальцы рук в овал:
— Вот такой формы, размером от жёлудя до большого абрикоса. Малый как раз с жёлудь. Бордового цвета. Пока идёт запущенный процесс, любой тарк теряет изначальный цвет вплоть до белого.
Чёртов господин колдун… Развёл меня по полной программе. Энергетический тарк у него тоже где-то лежал под рукой. Да хоть в том же ящике комода. Этот мерзавец успел активировать оба, что-то там бормоча, а мне-то и невдомёк.
Вот что скрыл от Макса отец: откуда берутся кикиморы. Максим так же, как и все мы, долгое время думал, что ККМР вызывается неведомой объективной причиной. Но, видимо, зная о пограничье и о том, чем занимается его отец, он в конце концов догадался, в чём дело. И понял, что я стала кикиморой не по причине наследственных изменений, а потому что меня кикиморой сделали намерено. Он всё понял, мой Макс. Понял, и пошёл разбираться с виновником…
— Ну, ладно. Я, допустим, в детстве фантастику всякую читал, и, опять же допустим, начинаю тебе, Корышев, верить… — задумчиво сказал Карпенко. — Ну а ты, раз помнишь, знаешь и умеешь всё, что помнит, знает и умеет твой подселенец…
— Поправочка! — перебил его Никита. — Я знаю факты и помню события, но едва он выселяется, я мало что умею без его присутствия.
— Да и ладно, — отмахнулся Карпенко. — Вопрос о главном. Это ж получается, уйма народу заявилась сюда с карманами, набитыми этой дрянью, и лет пятнадцать, а то и больше, запускает эти ваши синенькие кубики и калечит народ по всему земному шарику?
— Да, — кивнул Никита.
— Вопрос на засыпку, Корышев: а зачем?
Никита коротко вздохнул:
— Любому разумному живому организму свойственно мечтать о бессмертии, на худой конец о продлении жизни как можно дольше. Причём никто не хочет, чтобы его триста лет возили в инвалидном кресле с искусственными органами в прицепе. Все хотят эти триста лет скакать козликом и радоваться жизни. Так вот, если не пытаться «вылечить» кикимору, не усложнять ей жизнь, не преследовать, а позволить ей жить свободно согласно её биоритмам, то со временем коконы становятся всё длиннее и длиннее, и можно обнаружить, что организм кикиморы начинает стареть куда медленнее обычного…
— А, так они хотели нас облагодетельствовать и продлить наши дни на земле? Что ж они тогда инструкцию-то не приложили? — горько съязвил Карпенко.
— Да потому что жители пограничья не о нас здешних заботились, а о себе любимых, — пояснил Никита. — Они там тоже рождаются с обыкновенными организмами, а кикиморами становятся позже, обычно в ранней юности. И доступно это, кстати, не всем подряд, а избранным. Даже деньги мало что решают, нужен особый общественный статус. Но просто удлинить кокон и замедлить старение недостаточно. Ведь какой смысл жить долго, если ты почти всю эту долгую жизнь проспишь? Жизнь за окном меняется, и чем ты больше спишь, тем стремительнее она для тебя меняется, а ты не можешь в ней поучаствовать, только принимаешь к сведению. И тогда, уже очень-очень давно, магами пограничья был освоена технология подселения. Если личность кикиморы имеет возможность на время своего кокона подселиться в другое тело-футляр, она получает вторую, параллельную жизнь. Активную жизнь, полную всяческих приятностей и наслаждений на любой вкус. Правда, подселения возможны только в тела жителей материального мира, то есть в наши тела. Поэтому, чтобы иметь возможность подселиться в футляр, этот футляр надо найти, подготовить и практически воспитать. Для того, чтобы одному человеку-кикиморе из пограничья завести здесь футляр, нужно изготовить много заготовок, проверить, какие из них по своим физиологическим параметрам более выносливы, а по психическим — наоборот, более податливы. Наиболее подходящих нужно отслеживать, чтобы вовремя выбрать идеальный вариант и не упустить тот момент, когда наступит клиническая смерть. Тогда запускается удалённый механизм дополнительной трансформации… — Никита с сочувствием взглянул на Веронику. — … и вот новая чёрная кикимора, идеальный футляр. Следует период обучения, школа выживания и…
