— Нет, конечно. Ты пойми, господин сыщик, это ж закладная жертва! Эти останки никто не может увидеть, если жертва правильно принесена, до тех пор, пока обережный круг не разомкнут. А когда дом начали сносить, его и разомкнули, тут-то и видно стало…
— Ладно, это я понял. А тот, что неделю пролежал — тоже обережным кругом закрыт был?
Аркадий Феофилактович насупился:
— Ну, видел я его, и что? Хозяину не до того было, он дело заканчивал… В городе, небось, не один и не два смертоубийства в день происходит, что ж, ему по всем случаям и кидаться?
Верещагин откашлялся:
— Глеб, мы вроде собирались осмотреть место преступления. Может, пойдём? Время уже позднее…
Инспектор поперхнулся на полуслове.
Всё, подготовленное Алексом, компактно уложилось в небольшой чемоданчик с длинной ручкой. Фонарик он сунул в левый карман лёгкой куртки, а в правый, поколебавшись, положил парализатор. Заметивший это Глеб Никонов ухмыльнулся, но промолчал.
Наполовину снесённый дом номер тринадцать был тёмен и молчалив. Ворота в ограде закрывала магическая печать городской стражи, которую инспектор дезактивировал, пропуская коллегу, а потом снова поставил на место. Опечатан был и вход в здание, уже лишенный двери, просто тёмный проём на фоне светлой стены.
— Думаешь, убийца может вернуться? — поинтересовался Алекс из-за спины возящегося с амулетом Никонова.
— Вряд ли. Должен понимать, что, ежели уж дом начали сносить, тела будут обнаружены сразу. Скорее всего, он рассчитывал, что здание ещё какое-то время простоит пустующим, отсюда же все давно выехали, только охранник оставался, — он распрямился и приглашающе повёл рукой. — Прошу вас, сударь, следуйте за мной.
Луч фонарика казался слишком ярким в темноте холла, и в то же время слишком слабым. Жёлтый круг выхватывал то чёрно-белые мраморные плиты пола, то сломанный стул у стены, то дверной проём, не давая взгляду на чём-то сосредоточиться. Видимо, почувствовал это и инспектор, потому что Алекс расслышал, как тот пробормотал:
— Дурацкая была идея, идти сюда ночью…
— Ерунда! — громко ответил Верещагин, и эхо раскатилось под высоким потолком. — Ну-ка, давай, гасим фонари и надеваем вот это… Амулеты ночного видения, очень удобно.
Он надел очки и протянул вторую пару Никонову. Через пару минут, когда глаза привыкли, инспектор сказал:
— Отличная штука, только зелёное всё.
— Зато видно! Откуда начнём?
Конференц-зал был небольшим: шесть рядов кресел, половина с выломанными сиденьями, возвышение в две ступеньки, лекторская кафедра на нём, доска на стене.
— Ага, вот под этой кафедрой тело и лежало? — поинтересовался Алекс. — Смотри, а записывающие кристаллы на доске ещё сохраняют последние капли заряда…
— Как ты это определил?
— Так видно же сквозь эти очки! После последней зарядки с течением времени меняется цвет и интенсивность свечения, — ответил он, вспоминая лекцию по курсу артефакторики. — Причём завязано всё на лунный цикл. До первого полнолуния амулеты сохраняют довольно яркое жёлтое свечение, потом оно переходит в оранжевое, красное, фиолетовое и сиреневое, потом гаснет. Видишь, если присмотреться, края доски светятся светло-сиреневым?
— Надо же, — хмыкнул, присмотревшись, Никонов. — А почему я этого не знаю?
— Так это в основном магбезопасности нужно, и окуляры такие — это их оборудование.
— А тебе, значит, закон не писан?
— Не-а! Вон смотри, над дверью справа и слева тоже светящиеся точки — это вели запись лекций, или что здесь проходило.
— А можно их снять и посмотреть записи?
— Попробовать можно, но вряд ли амулету хватало энергии, чтобы продолжать писать… Сиреневый — значит, с последней подзарядки прошло примерно пять месяцев.
Инспектор покивал и пошёл по комнате, внимательно осматриваясь. Подойдя к сцене, он остановился и сказал чуть дрогнувшим голосом:
— Алекс, а подойди-ка сюда! Загляни под кафедру…
— Вот тьма! — Верещагин явственно увидел там, в глубине, возле самой передней стенки деревянного сооружения, слабый жёлтый огонёк. — Там что-то свежее!
— Погоди-ка… — Глеб встал на колени и долго шарил в темноте, наконец, разогнулся. — Не пойму, пуговица? Ладно, на свету разглядим.
Он аккуратно опустил небольшой округлый предмет в бумажный пакетик для сбора улик, содрал с правой руки перчатку и предложил, стараясь не показать азарта:
— Пошли на второй этаж?
Комната в правом коридоре второго этажа, где нашли убитую блондинку, оказалась совершенно пустой, только на стене висела смутно различимая карта мира.
— Ничего не светится! — разочарованно произнес инспектор.
— Где было тело?
— Вот тут, справа от двери, в углу.
Алекс тщательно осмотрел пол и стену справа от двери, слева, под обоими оконными проёмами. И с сожалением пожал плечами:
— Увы. И в самом деле ничего нет… Надо будет ещё входы осмотреть, здесь же не только парадная дверь?
— Ещё боковой подъезд, но оттуда лестница ведёт сразу на верхний этаж, так что нашим потерпевшим вроде как и нечего было там делать.
— А чёрный ход?
— Заперт.
— Замки делаются для честных людей… Надо будет при дневном свете ещё раз все осмотреть. Когда планируют возобновить снос?
Никонов пожал плечами:
— Когда мы дадим разрешение. Думаю, давить начнут уже завтра, но при необходимости пару дней я потяну.
— Ладно. Тогда пойдём, изучим нашу находку…
Софья вернулась в кабинет и остановилась посередине, осматриваясь.
Квадратная комната когда-то была, по-видимому, детской: обои с мишками и кроликами выцвели, но сохранились. Два окна выходили на тихий Селивёрстов переулок, на их широкие мраморные подоконники так и хотелось положить подушки и усесться с книгой. С другой стороны, можно было бы поставить сюда ящики с землёй и устроить мини-огород. Аптекарский. Конечно, большую часть трав надо собирать в лесу или в поле, что-то по росе, а что-то в полдень, но уж чабрец, мяту или тот же алоэ вполне можно держать в горшке. И, кстати, за домом она видела небольшой кусочек земли метров пятнадцать квадратных, не больше, но можно попробовать договориться с владельцем, и на лето высадить травы там.
С некоторой ностальгической ноткой она вспомнила свой роскошный сад на берегу реки Великой, как раз там, где в неё впадает мелкая и узенькая Кяхва. Почти двадцать лет Софья холила и лелеяла тот сад: антоновки, коричные и апорт, сладкие жёлтые груши и чёрно-сизые сливы, персики и виноград в теплице, а какие розы! Ну и аптекарский огород, конечно. Он занимал чуть ли не пол-участка, и травы там росли необыкновенные…
