Брезгливо осмотревшись в кубе, я выбрала местечко почище и уселась, привалившись к стене. И умудрилась взять и уснуть. Очнулась от окрика апсары.
У клетки стояла высокая рыжеволосая женщина и пристально смотрела на меня, и в ее взгляде не читалось ни капли доброты. Скорее уж, желание прибить. Здорово, зато теперь я знаю, что мой темный волх мастью пошел в своего папашу.
Глава 27
— Какой кусок от меня желаете отхватить вы? — хрипло спросила, рассматривая ее в ответ. Вот это стать. Убийственная. Порода, что называется. Которую она и своим сыновьям передала.
Почему-то заныло сердце при мысли о Гро. Или это не моя нудятина за ребрами? Да ерунда. Уж не апсаре грустить о рыжем. У них-то и не было ничего. А у нас с темным было. Но вот что?
— Я бы с удовольствием оторвала тебе голову, если бы это хоть как-то решило проблемы моих мальчиков, — ответила яркая красавица мягко журчащим голосом, от которого, однако, загривок дыбом встал и жительница нижнего яруса активно заворочалась.
— Ух ты, повезло мне. Прямолинейная свекровь не каждой достается.
На мое замечание она раздраженно скривилась и велела:
— Вставай, Отэм, тебе пора.
— Куда это?
— Мне плевать. Лишь бы подальше от моих детей. — И она, набрав код, открыла мою тюрьму.
«Что-то тут не чисто», — проворчала апсара.
Я и сама это понимаю.
— Эй, погодите! — и не подумала я тронуться с места. — Что это еще значит?
— Я хочу, чтобы ты ушла. Уехала как можно дальше и никогда больше с моими мальчиками не пересекалась.
— Угу, тогда вам логичнее меня убить. Я сейчас сунусь из клетки, а вы мне нож в печень или типа того.
— Не будет этого. Во-первых, тронь я тебя, и разве не появится та хтонь, что почти развалила базу, которой руководил Гро? — Угу, информация о големе стала всеволхонародной. — И, во-вторых, твоя смерть, по крайней мере здесь и сейчас, лишь усугубит опасность, а не избавит от нее. Выходи, не теряй драгоценное время. Я раздобыла тебе машину и документы. Если не будешь влезать в неприятности с человеческими властями, то никто к ним и не придерется. Отдам тебе все свои сбережения. Уезжай.
— Прям классика жанра, да? Возьми, проходимка, деньги и свали в закат. Думаете, я дура? Я сейчас сбегу, а ваши возьмут и кончат этого моего типа мужа, гори он в аду. И прощай, Отэм! Отжила. И никакого ущерба для вашей недвижимости и бойцов. Если и случится какая-нибудь задница, то на безопасном расстоянии, да?
— Я достаточно хорошо знаю амбиции и характер Сидмона, чтобы уверить: он станет сохранять жизнь твоему самцу, пока будет надежда найти тебя и заполучить для его чертовых опытов.
— А я вот ни капли не знаю ни его, ни вас, чтобы верить хоть единому слову.
— Отэм! — рявкнула женщина. — Не вынуждай меня применять силу. Ради моих сыновей я сделаю что угодно. Ты — угроза для жизни обоих. Подумать только, а ведь когда-то действительно мечтала, чтобы мальчики обрели одну женщину на двоих. Тогда бы никто не разобщал их, не ставил перед выбором между братской любовью и преданностью женщине. Мечты наказуемы. Теперь оба моих сына помешались на девке, что способна свести их в могилу.
— Офигеть, — пробормотала я, все же вставая. — Как будто во всем этом моя вина. Кай собственноручно подсадил в меня апсару, из-за которой другой маньяк от науки готов теперь поубивать их.
— Думаешь, меня волнует степень твоей вины во всем этом, или ты вызываешь у меня сочувствие? Ни капли. И если ты доживешь до того, что у тебя появятся свои дети, ты меня поймешь. Выходи и убирайся! Спрячься так, чтобы ни мои дети, ни Сидмон тебя не отыскали. И живи себе сколько сможешь.
— А как же… — Сердце опять сжалось, посылая по венам колюче-режущее крошево чего-то напоминающего тоску. — Ну… вопрос с парностью, моей и Гро? Разве он не будет… страдать?
— Вы не настолько сблизились, Отэм, чтобы он страдал всерьез и долго. Но даже если и так, то я предпочту живого и тоскующего сына погибшему, что неизбежно утянет за собой и второго. В мире достаточно женщин, что со временем утешат обоих.
«Что-то мне дико хочется ей двинуть, — пробормотала Тилоттама. — Наверное, это очень неправильно».
— Черта с два. Мне тоже, — ответила ей, а заботливая мамаша уставилась на меня, не понимая. — Что думаешь?
— Что…
— Я не вам.
«Берем что есть, Отэм, — ответила мне апсара. — Больно у этого Сидмона рожа была самоуверенная. Он явно не сомневается, что заполучит нас так или иначе. А перспектива расчленения меня просто ужасает».
— Мне тоже не улыбается стать вечной лабораторной обезьянкой.
— Отэм, у нас мало времени, — раздраженно напомнила несостоявшаяся свекровь. — Уна не будет прикрывать меня вечно. Или ты идешь сама, или я вырублю и потащу тебя.
— Я иду.
Рыжая схватила меня за руку и буквально поволокла из лаборатории. Уну, прикрывающую мой побег, я заметила в другом конце коридора только мельком. Здесь все выглядело почти так же, как на базе Гро, так что скоро очутились в просторном, безлюдном сейчас гараже.
Моя сообщница, если можно ее так назвать, открыла заднюю дверь серого седана.
— Ложись и накройся.
Я послушалась, укрывшись пледом, сильно пропахшим лавандой. Терпеть ее не могу. Лежала, гадая, не совершаю ли фатальной ошибки. На всякий случай потрогала сквозь ткань камень Мвалу в кармане, радуясь, что я не забыла его положить туда, когда шла спать в комнату моего… больше не моего… не важно. И что Сидман не счел нужным вытащить его, когда вырубил и выкрал.
Мы выехали из гаража, потом дамочка с кем-то прям непринужденно поболтала, притормозив. После мы тряслись явно по бездорожью минут сорок, и только потом мать братьев остановилась.
— Все, дальше ты сама за себя, Отэм. Ключи — в замке, документы — твои и на тачку — в бардачке. Деньги — в сумке в багажнике. Проваливай и никогда не появляйся снова на горизонте моих мальчиков.
Я только успела сесть, раскрываясь, а ее уже и след простыл.
Сев за руль, я завела движок. Несколько секунд пялилась в зеркало заднего вида, борясь с новой волной этой противной щемящей боли. Будто я теряю что-то.
— Да, блин, я вообще все потеряла за эти дни! — разозлилась на себя и вжала педаль в пол. — Здравствуй, еще одна новая жизнь.
— Ну что, какие первоначальные планы? — осведомилась у апсары, как только вырулила с гравийки на шоссе. Остановилась, глядя вправо, влево. Монетку, что ли, бросить, выбирая, куда путь держать.
«Тут я тебе вряд ли хороший советчик, — ответила моя приживалка. — Мир вокруг наверняка очень поменялся. Так что решай сама».
Мне почудилось, что она звучала как-то… устало, что ли. Апатично. Ну, по сравнению с тем, что всегда с ее стороны в нашем общении прямо-таки фонило чем-то интенсивным. Эмоциями, любопытством. Короче, или я себе надумываю, или с апсарой что-то не так. Реально грустит об упущенной возможности с Каем? Или это я свои нежеланные эмоции транслирую так?
