Послышались чьи-то шаги. Письмо аккуратно сложили и спрятали обратно в карман.
Зара
Я хотела съездить одна, но мой менеджер настоял на том, чтобы я взяла с собой хотя бы одного телохранителя. Сопровождать меня вызвался Дейв, поскольку приближались праздники, а у остальных у всех — семьи. Он хороший телохранитель, и вид у него соответствующий. Почти 7 футов росту, носит только заказные темные костюмы, покупает их в одном из тех специальных магазинов, где продают одежду больших размеров. Я видела однажды, в прошлом году, на фестивале «Коачелла», как он загребал по два человека в каждую руку, когда я пела на главной сцене и вдруг рухнул барьер. Но вы поймите, пожалуйста, даже если он и поехал со мной, я все равно считала это путешествием в одиночку, шагом к выздоровлению и новым открытиям. Но вот от чего Дейв точно не мог меня спасти, так это если бы наш самолетик таки врезался в гору. Что было вполне себе реально. Турбулентность началась в тот момент, как мы взлетели в Лос-Анджелесе, и не прекращалась ни на минуту. Где-то в середине полета я услышала, как Дейв бормочет что-то вроде молитвы.
— Ты в порядке? — спрашиваю.
— Я вообще-то автобусы предпочитаю, — говорит. — Не самолеты.
К счастью, с нами была Пип для оказания эмоциональной поддержки. Лучшая в мире чау-чау, очередное доказательство тому, что собаки — единственный вариант, если вы хотите настоящей дружбы. Кажется, ее турбулентность не смущала вообще. Она просто свернулась у меня на груди в своем слинге и стала лизать меня в лицо. Я съела лишний «Ксанакс», но все равно не смогла заснуть. Слишком трясло.
Никто меня не предупредил, что аэропорт в Аспене (он же — аэропорт округа Питкин) — это крохотная, дрянная полоска земли, зажатая между Скалистыми горами. Самолеты, похоже, садятся «на слабо» — как подростки «на слабо» целуются в кладовке, — изнывая от страха и желая втайне, чтобы все побыстрее закончилось. Когда мы наконец приземлились, пилотам хлопали громче, чем артистам на премьере «Гамильтона»
[14]. (Кстати, надо бы написать эсэмэсочку Лину
[15]. Он такой милый, писал мне, интересовался, как у меня дела после разрыва, но я тогда не хотела ни с кем про это разговаривать.) Позже, на вечеринке, Тигельман сообщил мне, что аэропорт обычно отменяет до трети всех рейсов из соображений безопасности, и удивительно, как я вообще прорвалась, учитывая погодные условия. Охренеть.
В своих турне я следую за солнцем. Как правило, я просто перелетаю с одного летнего фестиваля на другой — по всему миру. Так что со снегом у меня отношения не сложились. И я просто не знала, нормально ли это, что в Аспене снежинки размером с ладонь. Судя по тому, как все носились туда-сюда, я так поняла, что не очень. И еще я поняла, что снегопад был реально очень сильный. Зато Пип была счастлива. Она считала, что снежинки можно жевать, как игрушки, и все пыталась цапнуть их на лету.
Оделась я совершенно не по погоде. В чем меня сразу убедили местные женщины. За короткий проход по аэропорту я насчитала три пары меховых сапог от «Джимми Чу», два пуховика от «Пуччи» и дюжину лыжных комбинезонов. А я-то, конечно, приняла душ для разнообразия и даже надела джинсы вместо постразрывных спортивных штанов, но самое близкое к теплым сапогам, что у меня было, — кроссовки «Эйр-Форс 1», и как только мы вышли на улицу, ноги сразу промокли. К счастью, нам с Дейвом не пришлось далеко идти. «Эскалейд», который он взял в аренду, ждал нас прямо у выхода.
Я написала Клодин: «Приземлились. Мы с Пип едем прямо в отель «Джером». Умираю хочу коктейль с джином. Увидимся в шесть. Оххо».
Клодин
Клодин дернулась в кресле, когда запищал телефон. Отлично, Зара прилетела.
По ее распоряжению все в офисе агентства «Кэлхун+Кэлхун» было ослепительно-белым. Кирпичные стены, выкрашенные белой краской, белые висячие лампы, длинные белые столы с белыми мисками, полными маленьких белых шоколадок, каждая завернута в отдельный белый фантик. После недолгих переговоров с хозяином здания — хотя в ее случае это была лишь видимость переговоров, потому что мало кто мог ей отказать, — Клодин получила разрешение выкрасить в белый цвет даже роскошные полы из широких дубовых досок. Сотрудникам было велено не загромождать рабочие столы, одежду вешать в шкаф, а если они хотели есть, делать это исключительно в кухне. Чистота превыше всего.
Подчиненные понимали — Клодин хотела, чтобы, входя в офис, клиенты могли спроецировать собственное видение на девственно-чистые поверхности. Их личные холсты. Минималистская атмосфера офиса должна была вдохновлять. Те же, кто хорошо знал Клодин, знали и другую причину для выбора белой концепции — минимализм как стиль проще всего защитить. Он был достаточно абстрактен, чтобы о нем свободно рассуждать, приятен и продвинутым, и традиционным клиентам. Показывая дома, Клодин руководствовалась теми же принципами. Большинство агентов привыкли оформлять пространство, стараясь воссоздать ощущение комфорта, — в надежде, что клиент в результате почувствует себя дома. Но не Клодин. Она предпочитала показывать пустые, лишенные мебели дома, позволяя потенциальному покупателю дать волю собственному воображению, а точнее, пустота позволяла ей навязать ему свое. В последнее время такой подход стал еще и вынужденной мерой — заполнить дом мебелью и прочими атрибутами уюта означало дополнительные расходы, которые агентство «Кэлхун+Кэлхун» не могло себе позволить.
Клодин вышла из своего кабинета и обратилась в белое пространство:
— Я жду вас всех.
Они окружили ее через несколько секунд. Глядя на полукруг внимательных лиц, Клодин испытывала гордость. Гордость, потому что она сама их выбрала. Главным образом она сама — и в какой-то степени Генри. Вместе они тщательно отобрали команду. Целенаправленно. Она очень мало делала без конкретной цели. Клодин понимала важность сбалансированной силы, наличие которой и составляло разницу между средне-успешным и бессовестно-успешным, суперприбыльным бизнесом. Каждый из сотрудников обладал уникальным талантом, который вносил заметный вклад в дело.
Рашида была слушательницей. Идеальным агентом для тех, кому психолог нужен не меньше, чем новый дом.
Луиза была специалистом по сбору данных. Она была профессиональным аналитиком и блестяще отслеживала последние веяния. До недавнего времени она трудилась в избирательном штабе Берни Сандерса
[16]. Но прочитав однажды гарвардское исследование, в котором утверждалось, что продолжительность человеческой жизни в Колорадо намного больше, чем в Вашингтоне, она собрала чемоданы и подалась на запад.
