— Не надо, капитан! Оставьте эту затею! Парню сами духи кости ворожат! Мы все сгинем в этой чертовой дыре!
Команда говорила почти хором. Никто из всей шайки не желал потерять судно, никто, кроме капитана.
— Заткнитесь все и не смейте мне перечить! Я решаю, чему быть и чему не суждено! Кто хоть пискнет без моего приказа, проломлю череп! Горстка остолопов!
— Мне кажется, капитан, или я действительно вижу, что ваша команда сдрейфила? Еще не поздно отказаться от ставки.
— Молчать! Такими словами на ветер не бросаются! Играем! Куратор! Неси новые кости!
Я с удивлением заметил, что у меня дрожат руки. Никогда такого не было прежде. Нервничал и в других играх, но чтоб до тряски в руках, таково еще не было. Быть может, потому, что я никогда не относился к игре так серьезно. Все-таки, когда на кону твоя личная свобода, нервную дрожь очень непросто усмирить.
Люди жались друг к другу, нависая над нашим столиком со всех сторон. Старик Тром уже давно пристроился на краю настила, глядя на всю игру из-за моего плеча. Азар только нервно теребил пустую кружку, не решаясь вмешиваться в такое редкое событие, свидетелем которого он невольно стал. Быть может, до него еще не дошло, какая огромная ставка сейчас разыгрывалась. Уж кто-кто, а он должен знать цену хорошего корабля.
Из нового мешочка капитан взял фишку первым, сразу отложил ее в сторону, сделав черной костью. Я так спешить не стал. Мне чертовски интересно становилось, что я буду делать, если вдруг расклад будет не в мою пользу. Все наблюдатели еле слышно перешептывались, создавая в тягучем воздухе протяжный гул. Я тем временем продумывал план бегства. Если бросить в толпу горстку перца со стола, то можно юркнуть под ноги зрителям и скрыться через черный ход. Успеть бы еще схватить горсть монет.
Кости легли перед нами на тонкий лоскуток замши. Я поднял свой расклад, напрягая предательски трясущуюся и непослушную руку.
Как мне показалось, мой набор костяшек был просто смертоносным, но я не успел это выразить ни единым жестом, мимикой на лице или звуком.
Первым в раскладе лежал символ «Маг», самый сильный из всех смертных персонажей. Следом за ним все три возможных проявления огня. «Огненная земля», «Огненный ветер» и сама стихия «Огонь». Оставалось неизвестным, что за символ скрывает черная кость, но сейчас я не думал об этом.
Капитан прищурил взгляд, изучая выражение моего лица, а сам только улыбался и, наверное, был полностью уверен в своих силах.
— Вы заказали игру, капитан, вам и делать первый ход.
— Охотно.
На гладкую столешницу легла кость с символом «Король». Интересно знать, на что надеялся капитан, имея на руках такой слабый персонаж. Ведь еще ни разу не воспользовался своим правом поменять одну из костей.
Я ответил фишкой «Маг». Капитан напрягся, но смело продолжил свой расклад, выставляя чистую стихию «Лед». Но чего стоила эта фишка против моего вулкана, символом которого являлась «Огненная земля».
Наблюдатели затаили дыхание. За каждым нашим жестом следило не меньше сотни пар глаз. Мне казалось, что в этот момент я слышу стук своего собственного сердца.
Третьим в расклад капитана легла кость «Ветер», оказавшаяся бессильной против моего «Огня», который, как известно, ветром только прибавляет сил, а вовсе не гаснет. Следом за его «Ветром» последовала «Метель». Что и сказать, свирепый и сильный символ, особенно в сумме со знаком «Лед». Но только не против моего «Огненного ветра». Который так удачно замкнул мое огненное заклинание во главе с «Магом».
Куратор внимательно вглядывался в фишки у нас на столе. Весь его опыт и авторитет сейчас были направлены только на то, чтобы ни в коем случае не ляпнуть глупость или показаться предвзятым.
— Огненное заклинание Брамира выигрывает. Это без сомнений. У капитана расклад слабей.
Таус прекрасно понимал, что все течет так, как было задумано, и теперь не имеет значения, какие духи ворожили мне в этой игре. Но он поднял руку и посмотрел мне прямо в глаза, словно бы выискивая в них скрытую тайну.
— Я хочу поднять черную кость!
— Это может убить вас окончательно. Шансы на благополучный исход не велики.
— Мне достаточно одного духа, чтобы выправить расклад.
— Но если дух попадется мне, то шансов не будет вовсе!
— Так тому и быть, — прошипел капитан, склонившись своим могучим телом над столом, словно грозовая туча.
— Не меньше чем за сотню я позволю вам открыть скрытый символ.
— Идет.
Куратор сдержанно отсчитал из кошелька Тауса ровно сотню золотых и подвинул их к основной ставке.
— Вы можете открыть черные кости, — сказал он, скрестив руки на груди. — После этого игра будет завершена.
Волнение во всем моем теле смылось каким-то странным чувством покоя и умиротворенности. Я почему-то уже не сомневался, что все будет решено в мою пользу. Этот странный турнир в который раз доказал мне, что кости в моих руках становятся союзниками, а не врагами. Они словно бы делают все, чтобы помочь мне в этой жизни.
Почти не глядя, уверенно и твердо я перевернул свою черную кость символом вверх и подвинул к остальному раскладу. Толпа напряженно затаила дыхание. Ко всем моим огненным символам добавился еще и «Дух Смерти». Могущественное существо, которое очень просто подпадало под власть «Мага», управляющего всем моим заклинанием.
Капитан тоже перевернул свою кость, но до сих пор прикрывал ее ладонью, все еще надеясь на чудо, которое теперь произойти просто не могло. Когда он убрал руку, то я невольно проследил ее движение. Сухая и натруженная кисть потянулась к оружию, лежащему у ног Тауса. Его движение было чуть сдержанным, нарочито замедленным. Этого вполне хватило, чтобы товарищи, почти вся команда, что пришла вместе с ним, схватили командира за руки и повалили набок.
На столе лежала кость с символом «Луна». Моему «Духу Смерти» ее ядовитое испарение — это все равно что вода для рыбы. Все ее усиливающее действие полностью рушилось и губило весь расклад.
Толпа отпрянула. Капитан рычал как медведь, в ловчих сетях охотников ворочаясь под тяжестью навалившихся небоходов.
— Духи всемогущие! — прохрипел старик Тром у меня за спиной и шлепнулся в обморок. Его пес, увидев, что хозяин не в себе, протяжно заскулил и стал ползти под настил, прячась от возможных побоев.
Тем временем капитан уже скинул с себя парочку верзил из собственной команды и поднялся в полный рост, глядя на меня покрасневшими от гнева и натуги глазами.
— Изрублю в куски! Завяжу узлами! Грязный отброс! Каким духам ты продал свою чумазую душу за этот позорный дар! Нечестивец!
Острое лезвие кривой сабли просвистело над моей головой, с треском впиваясь в деревянную подпорку полога над столом. Друзья капитана старались изо всех сил удержать разбушевавшегося банкрота, но им это было явно не под силу.
