— Вот ключевой момент этого приема!
Мальчишка послушно замер в неудобной позе, но продолжал удерживать тяжелое оружие.
— Противник, то есть я, отвожу удар в сторону простым заученным приемом, тем самым придавая оружию дополнительное ускорение. Наю достаточно в этот момент всего лишь чуточку отпрянуть от ответного удара, сместить обе руки обратно к концу рукояти и, разворачиваясь, используя силу защищающегося, разогнать оружие для сокрушительной атаки, которая ему бы не удалась, используй он только свои собственные силенки.
Най развернулся, разогнал оружие, и в какой-то момент мне показалось, что бронзовый набалдашник сейчас врежется наемнику в бедро, но Орадан ловким движением остановил оружие, принимая Удар лишь кончиками пальцев и отводя в сторону.
— Разумеется, если перед вами дворянин, даже не утомляйте благородного такими приемами. Просто наваливайтесь по трое, по двое и не жалейте сил, вложенных в удар. Но против простого солдата или разбойника прием удастся.
— А что же делать если придется встретиться с дворянами? — спросил один из молодых небоходов.
— В первую очередь сделайте все возможное, чтобы встреча закончилась мирно, — ответил я, спрыгивая с носовой балки. — Ну, если уж драки избежать не удалось, не брезгуйте ударить в спину, а лучше наваливайтесь все скопом или бегите, выгадывая удобную позицию, для того чтобы метнуть камень из пращи или выстрелить из лука.
— Доброе утро, капитан, — ответил мне наемник и тут же обратился к команде. — Хотя с вашим капитаном я знаком и не так давно, мне уже представилась возможность увидеть собственными глазами, что в бою он достойный соперник, реально оценивающий обстановку и не питающий ложных иллюзий.
Оба купца, сидящие под мостиком рулевого, захлопали в ладоши, привставая со своих мест. Най сиял добродушной улыбкой, стоя посреди палубы с дубиной в руках, а старик Тром только хихикал, раскуривая трубку.
Они спускались с вершины, черными оспинами заполняя каменистый склон. Кто-то на четвереньках, кто-то на двух ногах, они волочили с собой камни и острые колья. Иридин Гурымей шел последним, прихрамывая на одну ногу, он устало ковылял по тропинке, опираясь на сучковатый посох. Стайка из шести крупных самцов окружала его полукругом, словно преданные охранники.
Поселок шумел надрывными криками, ржанием лошадей и звонкими ударами тревожного гонга. Непрерывно лающие собаки рвались с цепей и добавляли суеты в этот гомон. Если прежде случалось, что обнаглевший охотник из стаи Ши-фу забредал в эти края, то вся округа становилась на защиту, а тут целая армия, вооруженная, сильная, голодная. Обезумевшие от солнечного света горные короли рычали, визжали и брызгали слюной, чуя близость добычи и крови. Они свирепели только от звуков далекого гонга, созывающего к низким оборонительным стенам всех людей, способных держать в руках оружие. В общей сложности набиралось человек триста, среди них десятка два опытных военных, охранников каравана и пара наемников из северян, неизвестно как оказавшихся в гостином дворе.
Тох, сын Сулифа, стоял в первых рядах, выставляя перед собой тяжелые лафетные арбалеты. Проворно натягивая рычажным механизмом тугую тетиву каждого оружия, он вкладывал бронзовые стрелы в ложбинки, спеша зарядить оружие. Жители долины знали о горных королях не понаслышке, знали о проворности и коварстве лютых бестий, но бежать было некуда. Ши-фу передвигались в два раза быстрее, чем даже бегущий человек.
Стрелы летели очень медленно, арбалеты заряжались долго, и только три стрелы из десятка попадали в цель. Свирепая стая уже вплотную подошла к невысокой стене, когда зверолюди стали собираться мелкими группами и, поднимая на руки сначала поверженные тела своих сородичей, а затем уже вооруженных и горластых самцов, начали закидывать их на каскады хлипких укреплений, демонстрируя совсем не звериные повадки. Охранники и жители поселка бились рьяно. Но ведомые безжалостным инквизитором горные короли жаждали только крови и плоти, порой не разбирая, чье тело попадается в их когтистые лапы, человеческое или павшего собрата. Впавшие в ожесточенный раж чудовища беспорядочно рыскали вдоль стены, возле сторожевой башни, вереща и зычно завывая.
Матерый, с рыжей подпаленной шерстью вожак метался на вершине уступа с оторванной головой одного из поселенцев в зубах. Он совершенно не обращал внимания на то, что сам в пылу битвы лишился левой руки, и теперь только искал укромное место, чтобы оставшейся лапой расколоть трофейный череп о камни и насладиться еще теплым человеческим мозгом, излюбленным своим лакомством. Кости солдат трещали как сухой хворост. Взбесившееся от запаха крови племя обступало конюшню и скотный двор, уверенные в том, что их пиршество еще не закончилось. Гурымей стоял в стороне, почти не замечая того, как твари из его новой армии по одному ползут к нему, согбенно, раболепно, оставляя у ног повелителя окровавленные куски мяса Чуть позже они попросят своего новоявленного бога воскресить тот огонь, что стал для них идолом недавней ночью. Но маг не станет использовать гимны и заклинания, он просто чиркнет огнивом возле вороха соломы, вызывая у горных королей трепетный ужас перед бушующим пламенем, пожирающим все на своем пути.
А сейчас четверо молодых и проворных клыкастых тварей подхватили своего нового повелителя и стали взбираться на стены обелиска. Острые и твердые когти на руках и ногах десятками крючьев цеплялись за самые мелкие выступы каменной кладки, поднимая Гурымея вверх, к вершине башни. Горные короли были прекрасными верхолазами, одинаково проворно двигались как по земле, так и по стенам, штурмовали неприступные крепости, пролезали в самые узкие щели. На широкую площадку, венчающую древний маяк, Ши-фу мага лишь внесли, оставаться там не стали, сразу сползли ниже, в густую тень каменных выступов. Затаились, облизывая окровавленные лапы.
Иридин Гурымей остался один перед темным зевом широкой арки, сужающимся тоннелем уходящей в глубь верхней надстройки башни.
— Выйди мне навстречу, Чурма! Что толку отсиживаться в тени, ведь ты уже имел честь видеть, как я пришел и с кем!
В глубине темного провала послышался только звон железа и хриплый гортанный голос.
— Ты всегда был грязной скотиной, уважаемый князь. И если тебя выпирали в дверь, ты лез в окно. Входи, коль пришел, только шавок своих держи подальше, не то всем не поздоровится.
— Чурма, Чурма, — вздохнул Гурымей с наигранной жалостью, — жизнь отшельника превратила тебя в сущего грубияна. Между прочим, перед тобой верховный жрец, а не слушатель твоей поганой академии.
Вынужденный немного пригнуться, чтобы войти в низкую арку, Гурымей прошел внутрь и встал у входа. Прямо перед ним замер Чурма. Высокий, сухопарый, с окладистой короткой бородкой, с колкими, пронзительными карими глазами — явным признаком высокородного. Его длинные волосы с проседью были подвязаны на голове широким платком, льняная рубаха, потерявшая цвет, была прожжена в некоторых местах, от груди до колен был наброшен широкий кожаный фартук, на ногах войлочные туфли на толстой кожаной подошве.
