Не сговариваясь, Орадан и Хаджин двинулись следом за мной, остальные не рискнули покинуть фрегат, видя, как стражники и надсмотрщики собираются возле борта.
Мы прошли вдоль утеса по узкой тропе, до небольшой площадки, вырубленной прямо в скалах. Там стоял высокий войлочный шатер, не кочевой, более тяжелый, массивный, и по всему видно, что старый.
Шустрый мальчишка-раб накрывал на стол, выставляя весьма скромное угощение на резной каменной плите. Орадан остался у входа, Хаджин прошла к противоположной стороне, где был отогнут один из пологов кошмы для проветривания. К угощению я даже не притронулся, хорошо, что смотритель гильдии не был кочевником. В их шатрах отказаться от угощения, пусть даже самого скромного, означает оскорбить хозяина дома.
— И так, капитан Таус, ваш платеж опаздывает на полкамня и три дня. Это восемнадцать дней. Каждый ваш небоход, оставленный гильдии в качестве залога, а их было двадцать, приносил доход три медных грифа, за вычетом содержания. В свое время вы получили тысячу грифов золотом. Теперь при учете задержки платежа я оцениваю оставшихся шестерых небоходов в три тысячи золотых грифов. Они еще крепкие, так что, работая на меня, они в любом случае компенсируют это.
— Однако цены с момента моего последнего визита несколько изменились. Выходит, что, отдавая вам крепких и здоровых небоходов, я получил по пятьдесят за каждого. А теперь после того, как они измотаны работой, принесли доход, понесли потери и ущерб, я вынужден забирать их обратно по цене, в десять раз большей?! Не думаете ли вы, уважаемый Фарих, что это чересчур?!
— Рабочих полторы тысячи, уважаемый Таус. Ваши шестеро не самые паршивые, некоторые даже знают толк в пороховых зарядах, которыми мы порой вскрываем скалы. Но мрут как мухи! Тащить рабов в горы накладно, приходится платить за работу. Платить за пленников, которых привозят дружинники князя Гурымея. Ведь эти руды — его собственность. И к тому же надо полагать, мало кто из них теперь даже подумает о том, чтобы устроить бунт на корабле.
— Я исполнен уважением к великому жрецу, но помилуйте, друг мой, неужели вы действительно думаете, что сможете выгадать десятикратную ставку? Коль скоро я отдал их прежнему смотрителю за пятьдесят золотых каждого, то стало быть, и ценю не очень. Пороховых дел мастера найти можно и в ополчении и среди наемников. Помани золотым, он и прибежит к тебе на палубу. В крепости Кахар знатный торговец продавал наложницу, которую вез издалека, красивую, ухоженную, в дорогом шелковом платье, воспитанную и умную, к тому же девственницу, за сотню золотых и рад был, что выручил без торга. А наложница — это приплод, порядок в доме, сытный, украшенный стол и всегда чистая одежда.
Взглянув на Хаджин, я заметил, как густо она покраснела, но старалась не подавать вида, что имеет какое-то отношение ко всему сказанному.
— А тут, право, за посредственных рудокопов, по пятьсот золотых, чего же стоит тогда горных дел мастер?!
— Я вижу, капитан, что вы не только славный небоход, вы еще и отменный торговец. Что ж, рад вашей осведомленности. Но поймите и меня тоже, мой друг. Княжеский мастеровой смотритель требует все больше руды. Мастера у него все как один вольные, знающие свое дело. Плавят железо быстро и проворно, только подавай руду! Мне каждый рудокоп дороже золота. Я даже стражникам не велю бить кнутами, чтоб сберечь убогих. Не дам положенных мер руды, князь с меня живого кожу сдерет! Тут за каждого убого будешь драть втридорога. Давайте, вам из уважения я, пожалуй, скину пять десятков за каждого и порешим на этом. Уж и камня не прошло, как я при этой должности при делах гильдии, а уже такие потери. А тут еще вы, милейший, прилетели за своими бравыми ребятами. Эпидемия многих забрала. Хорошо, хоть казначей княжеский не урезал золото на содержание. Так бы совсем невмоготу было.
— Ну что ж, ваша правда, дорогой друг. Да и моя вина очевидна. Пожалуй, так мы с вами договоримся: пойду на корабль и велю подготовить снасти, да и своими мерами отвешу вам золото, а вы пока купчую составьте. С клеймеными небоходами в любом городе да гостином дворе хлопот не оберешься.
— О! Как мило капитан, что мы с вами так по-дружески договорились. Не беспокойтесь насчет купчей, я носитель третьей княжеской печати, так что все будет законно. За это я вам ручаюсь.
Стискивая зубы от ярости, я вышел из шатра, силясь удержать на лице маску спокойствия. Лучше всех это удавалось Орадану. Наемник словно бы и не беспокоился вовсе. Те несчастные рабы, что семенили, позвякивая кандалами, за приказчиком, когда он бежал к нам навстречу, сейчас стояли возле шатра на коленях. Один из них, заметив мое появление, опустился на четвереньки и пополз в мою сторону, волоча цепи по земле:
— Я молил духов о вашем появлении, капитан, прошу вас милосердно, не бросайте нас, я прошу за всех, кто остался! Молю! Капитан! Не бросайте! В ответ на вашу милость вы получите самых верных людей, клянусь небом и собственной кровью.
Один из конвоиров было дернулся чтобы отогнать раба от меня, но, перехватив мой взгляд, остановился, отошел в сторону. Я присел на корточки возле закованного в цепи и, придержав его за плечо, спросил:
— Вы знаете, что от прежней команды остались только вы?
— Да, капитан, мы убоги и немощны, но мы не слепы. Как только заприметили на горизонте корабль, стали восхвалять великих духов за дарованную милость. Но весь конвой, вся дюжина на этой стороне рудника только посмеялись над нами, сказали, что ваш капитан привез свеженькое мясо! Новых работников…
Я поднялся в полный рост и быстро зашагал к пристани, внимательно осматриваясь но сторонам. Хаджин мигом смекнула, что происходит, и поспешила вперед. Наемник не отступал от меня ни на шаг.
— Неспроста у меня утром ладони чесались, — сказал Орадан и сдержанно ухмыльнулся, — особенно правая.
Из-за скалы, чуть не в припрыжку, бодро бежал Най.
— Капитан! Капитан! — выкрикнул он и еще больше прибавил шаг. — Там такие глубокие шахты, капитан! Такое эхо — жуть! И подъемные колодцы, тоже очень большие!
Я было хотел высказать мальчишке, что он будет наказан за то, что покинул корабль без разрешения да еще и в таком опасном месте, и даже уже набрал воздуха в грудь, но в этот момент Орадан коснулся моего локтя. Най подскочил ближе и взобрался на мостик, встал вплотную, так чтобы его закрывали наши спины, затем зашептал:
— Семь человек за скалой справа, четыре слева. Два охранника внизу под причалом на сторожевой башне. У пятерых кнуты, остальные вооружены саблями и дубинами. На вершине утеса четверо бомбардиров с пороховыми кувшинами, я видел маленькую жаровню на перилах.
— Простите меня, капитан, — вмешался в разговор наемник, — это я позволил мальчишке погулять, посмотреть, что такое настоящие рудники. Для острастки, чтоб знал, что порой бывает за непослушание.
— У подъемного колодца барабан с цепью, звенья которой в мою руку толщиной! — восхищался Най громко, чтобы все слышали. — Я первый раз в жизни вижу столько железа! — Чуть ли не выкрикивал он, сияя от удовольствия, как начищенный медный гриф.
