— Это будет знатная битва, — прошептал Орадан сквозь зубы, — хоть покойный ныне инквизитор к не сможет в полной мере оценить такую значительную потерю.
Мы не стали заряжать катапульты и тяжелые арбалеты. Вся команда по очереди спускалась в арсенальную каюту и вооружалась полней и надежней. Даже купец Дамил не поскупился и отдал в дар несколько отменных клинков, сам взял в руки тяжелую секиру. Человек он был плотный, крепкий, даже мысли не возникало, что не сможет совладать со своим товаром. Бахрей выкатил из трюма целый бочонок пороха, но Орадан велел ему присматривать за кораблем, пока вся команда будет брать рудники штурмом.
Когда мы с Ораданом бежали с королевского ямного двора, я имел честь видеть, как владеет оружием высокородный наемник. Но то была лишь скромная, вялая атака израненного, уставшего человека. Сейчас, когда пустынный волк немного пришел в прежнюю форму, он с удовольствием продемонстрировал команде все свои боевые качества. Если искусное мастерство любого опытного воина можно считать эталоном, то наемник демонстрировал просто само совершенство близкого боя.
Взметнувшись черным вороном над палубой, словно не имея веса, опираясь на ветер, Орадан выпрыгнул на узкий уступ скалы, где скучали трое конвоиров. Со стороны могло показаться, что он просто прошел мимо, даже не задержался. Не издав ни звука, солдаты повалились на камни. Хаджин, Най и Тром заблокировали узкую тропинку, выставив на изготовку маленькие арбалеты, в то самое время, когда я и подоспевший наемник ввалились в шатер смотрителя гильдии. Жирный ублюдок почуял неладное и успел вооружиться. Стал кричать, шуметь, привлекая к себе внимание еще сонной охраны. Я почти от порога шатра метнул дротик, целясь здоровяку в лоб, но, увидев мое движение рукой, смотритель рефлекторно отвернул голову, и стальная спица вонзилась ему точно в висок. Так, не меняя позы, этот боров и завалился на бок. Ловким движением, подрезав связку с ключами, Орадан не стал задерживаться в шатре, стремясь побыстрей закончить дело.
Четверо солдат выбежали из расщелины возле тропы и тут же бросились в атаку, но первого подоспевший купец Дамил просто сложил пополам, ударив секирой в живот, а оставшихся троих накрыли арбалетные стрелы, пущенные сразу с трех сторон. Най и Корвель стреляли удивительно метко. И откуда только такое проворство. Правую сторону утеса мы очистили очень быстро. Просто смели всех, кто только пытался оказать сопротивление. На левой стороне, собственно в том месте где был рудник, мы увидели странную картину. К моменту нашего появления стражи там уже не было. Некоторых из солдат каторжане и рабы просто задушили цепями, прочих забили кирками и кувалдами. Небольшая горстка невольников добивала сторожевых псов, спущенных с цепей стражниками. Рудокопы, понеся некоторые потери, сами разделались со своими мучителями.
На нас уже не обращали внимания. Все занимались только тем, что пытались разбить цепи, избавиться от клиньев, вбитых в щели камней. Те, кто Успел это сделать, уже бежали прочь, проворно спускаясь вниз с утеса на пологий склон, поросший чахлой травой. Никто из них даже не пытался приблизиться к хоть и вооруженному, но все же малочисленному отряду. Если бы не помощь самих невольников, то со стражей на этом утесе нам бы пришлось повозиться.
Орадан появился рядом, в своей обычной манере вырос как из-под земли. В пылу короткой стычки я отвлекся и потому не уследил за тем, что делал наемник. Вытирая короткий изогнутый кинжал обрывком чьей-то одежды, он посмотрел на меня и тихо сказал:
— Пора улетать, капитан. С нижних рудников солдаты будут подниматься еще мер пять, так что времени у нас достаточно, но особо задерживаться не стоит.
Тром бегал по руднику и собирал в большую корзину обрывки железных цепей, кирки и оружие солдат. Калека Ханх помогал ему, приговаривая:
— Такой груз ни одно судно не отяготит! Корабль сдюжит! Я еще фитилей запалю, полынной настойки подолью! Не жалей, брат Тром, бери сколько влезет.
Тем временем к пристани стали подтягиваться те невольники, что уже успели отделаться от цепей и молчаливо ждали решения своей участи. Те, кто бросился бежать вниз по склону, — обречены. Стража нижних лагерей не даст им возможности уйти далеко. Эти же оказались умней и, по всему видно, опытней, коль сперва решили испросить моего мнения. Я окинул взглядом толпу изможденных непосильной работой каторжан и постарался встретиться взглядом с Ханхом. Сейчас только он мог решить, вытянет ли фрегат такое большое пополнение.
Калека легко сообразил что от него требуется, и лишь одобрительно качнул головой.
— Кто из вас прежде летал на больших кораблях, имеет небоходную выучку и знаком с военным делом? — спросил я у притихших рабов.
В ответ я ждал, что все эти несчастные как один бросятся к кораблю и будут просить взять с собой, придумывая про себя, что имеют достаточно знаний в небесном деле. Но вперед вышел только один. На вид не молодой, но судя по всему, бывалый военный, в изодранной войлочной хламиде с рабским клеймом на щеке.
— Небоходов среди нас немного, капитан. Большей частью крестьяне да ремесленники. В каменоломнях небоходы со своим гонором долго не протягивали. Кто бунтовал, кто издыхал, бежать большие мастера были. Есть солдаты, ткачи, плотники, даже лекарь есть. Мое имя Сих, капитан, я охотник, пуляец. Был славен острым глазом и твердой рукой, владею большим костяным луком, копьем. Кланялся всем алтарям на вершинах большого снежного хребта. Оставишь нас здесь, капитан, — твое право. Возьмешь с собой — получишь верных людей. Каждый из тех, кого ты спас от верной погибели, поклянется кровью в верности тебе.
— Тогда не сыпьте драгоценных мер! Поднимайтесь на корабль! Нет надобности ждать, подкрепление из нижнего лагеря вот-вот подоспеет.
В словах Гурымея грохотал вой сотен ураганов, протяжным стоном завывали вьюги, клокотали ветры, шелестели каменным крошевом песчаные бури. Извлеченная из свинцового саркофага «Свирель ветров», уже только одним своим появлением из тьмы хранилища вызывала трепет и негодование, стихии ветра, подчиняя ее себе. Вырезанный из темного камня и кости, состоящий из нескольких трубок в серебряной оправе, чем-то похожий на жреческий жезл, украшенный тончайшей резьбой, инструмент привлекал к себе внимание всех стихийных духов. Маг шептал заклинание, призывающее непокорный древний инструмент к повиновению, и ни капли сомнений не должно было прозвучать в его словах. Еще полмеры назад возбужденные и беспокойные горные короли сновали вокруг, скаля клыки, а теперь они прижимались к земле, прятались под камни, скулили, видя, как их новый повелитель неволит ветер.
Догнать фрегат, способный за один день перекрыть десятки конных переходов, было невозможно. Наслать вдогонку ураган или смерч — трата сил, которая, вполне возможно, и не принесет ожидаемых результатов. Оставалось только опередить беглеца, использовав древние силы. Если он действительно тот, в чьи грязные руки попали древние камни, то мир — все, к чему привыкли люди, стоит на грани пропасти. Готов ввергнуться в клокочущие огнем земные недра. Знаки богов, которыми те в свое время стирали горы, воздвигали вулканы, испепеляли равнины, оказались в руках дикаря. Быть может, потому, они еще и не натворили столько бед. Можно не знать ни одного заклинания, можно быть примитивным и недалеким, но, имея в руках такую чудовищную силу, можно встать во главе верховных тронов, как рабами понукать вольными стихиями, вызывать души древних нейфов одним только мановением руки и приказывать как рабам.
