Дверь одного из зданий с шумом и лязгом распахнулась и на улицу выбежал здоровенный детина с кавалерийской саблей в руках. В другой руке он вертел шерстяное одеяло, которым отгонял от себя назойливых, агрессивных насекомых. Увидев меня, верзила замахнулся оружием, и как раз в этот момент крупная оса или шершень, которых нам тоже удалось собрать, ужалила нападавшего прямо в щеку. Бедняга попытался прихлопнуть тварь, завизжал и повалился на землю, весь скрючился.
Я не стал убивать несчастного, он и так больше не способен был полноценно участвовать в обороне крепости, как и большинство всего ополчения. Те, кто не был укушен, сейчас прятались в подвалах, скрывались в темных комнатах, укрывшись плащами и одеялами. Боялись, разумеется, не нас, а тех непредсказуемых, свирепых чудовищ, что лютовали сейчас во округе. Вся крепость превратилась в гудящий улей. Израненные и искусанные обитатели этой твердыни били готовы на что угодно, лишь бы их избавили от такой напасти.
Перед нами открывались двери, никто не оказывал сопротивления, всем было просто не до этого. Любое распахнутое окно, любая створка двери, ставни, люки погребов — все превращалось в опасное место. Если тебя раз ужалила пчела или оса, а уж тем более шершень, то второй или третий укус могут оказаться последними. Балбаш деловито прохаживался по узким улочкам крепости, держа в одной руке увесистую дубину, а в другой чудодейственный эликсир, который уже успел опробовать на своем товарище и коллеге. Эликсир, правду сказать, не очень-то помогал, приглушал зуд и немного успокаивал, но в руках мага он становился чуть ли не единственным средством к спасению.
Опытные воины, с распухшими лицами и конечностями, сползались к магу как восставшие из могил мертвецы, молили о помощи в обмен на оружие и полную капитуляцию. Оружие складывали даже те, кто еще не был ужален, сумел укрыться. Крылатые твари лютовали в крепости так долго, что Балбашу пришлось повторить ритуал по наложению на нас повторного заклинания. Это значительно ослабило нас, превратило в ленивых и усталых, еле передвигающих ноги путников, но главное к тому времени мы уже сделали.
Как мы и договаривались, первым делом были освобождены армейские казармы, все конюшни и подвалы. Всех, кто оказывал сопротивление, мы усмиряли и заталкивали в эти погреба. Отбирали оружие и делали совершенно беспомощными. Тех же, кто готов был сотрудничать, а таких тоже оказалось очень много, мы спешно подлечивали, давали выпить «волшебного» эликсира, а некоторых, показавшихся надежными, Балбаш даже прикрыл своим удивительным заклинанием.
По словам самого мага, это заклинание есть чуть ли не в каждой книге по магии, которую только можно найти, но, как правило, возомнившие о себе маги не утруждают себя такой мелочью, как выучивание подобных мелких и никчемных ритуалов. И сам бы Балбаш не обратил на это внимание, если бы не спрос. В той местности, где он жил и где были его родовые угодья, все вокруг только и занимались пчеловодством. Так что спрос на такого рода магию был всегда. Такой же, ну или очень похожий ритуал, чуть более длительный и трудоемкий, мог избавить крепость вовсе от эдакой напасти, но я готов был терпеть сонливость и вялость, потерю сил, которые выкачивает защита, чем позволю остаткам армии собраться с силами, до той поры пока команда не обезвредит всех.
Мы торопились. До ночи нужно было успеть растолкать по подвалам всех пленных, устроить обоим магам маленькое коммерческое предприятие по вылечиванию случайных жертв, детей, стариков, женщин. Занять уверенную позицию в замке и на подходах к крепости. Потери были очень значительные. Не наши, вражеские. Крепость Хатан пала меньше чем за сорок песочных мер. Все остальное время мы только подсчитывали погибших и растаскивали по подвалам воющих от боли и укусов горожан, солдат и стражников. В этой ситуации все были равны. Редким счастливчикам удалось избежать последствий нашей атаки. Рой насекомых следовал за нами, куда бы мы не отправились.
Мне пришлось внушить перепуганным горожанам, что власть самозванца Фараса кончилась. Убедить несчастных, что в крепость вернется законный наследник и мир восстановится во всем королевстве. Что наследник не намерен ссорится с соседями и затевать очередную войну. Люди охотно верили. За те пару календарей, что Фарас правил этой страной, простые граждане натерпелись много бед и лишений. С них сдирали непомерные налоги, уводили мужчин и молодых парней в ополчение, то и дело выгоняли на работы по укреплению стен или ремонту оборонительных укреплений. А народ не любит работать по приказу, под страхом. Каждый хочет получать плату за свой труд, хочет сытно есть и пить. Хочет праздников и зрелищ. Так и было при прежнем короле. Я был еще мальчишкой, когда мне рассказывали, какие веселые карнавалы и праздники случались в северном королевстве, какая сытная и спокойная там жизнь.
В конечном счете оказалось, что большинство ополченцев просто скинули с себя доспехи, скинули в кучу оружие и отправились по домам, к своим семьям, к близким людям. От прежней гвардии Фараса остались несколько сотен титулованных особ, десятка два благородных рыцарей да горстка советников. Самого Фараса я приказал закрыть в самый темный и сырой подвал. С помощью Харбу-Махара отловил всех горных королей, накормил и тоже закрыл в надежном подземелье. Вот собственно и все! Большего не понадобилось. Теперь чуть ли не каждый член моей команды ходил по крепости в сопровождении нескольких десятков местных жителей и наводил порядки в городе. Многие добровольцы из числа горожан сами взялись за налаживание нормальной жизни. Балбаш и еще пяток местных кудесников всю ночь занимались тем, что изводили остатки насекомых, где магией, а где и простыми курильнями. Чистить город от наших желто-полосатых союзников пришлось и весь следующий день.
Единственный, кого я не мог разыскать во всей крепости, так это сам Иридин Гурымей. Мы перетрясли все комнаты и подвалы дворца, обшарили всю округу, разослали дозоры на дороги, но мага нигде не было. Харбу-Махар сказал, что почувствовал, как в пространстве во время штурма крепости произошел всплеск силы, но тогда он не придал значения, решил, что это кто-то из местных магов плетет заклинание. Теперь же старик касарец думал, что это все-таки сам Гурымей использовал магию, для того чтобы сбежать из осажденной крепости.
Фарас был пленен, почти все его войско перешло на нашу сторону, им вполне хватило потерь и у стен крепости Касс, и в дороге, где они тоже порой хоронили своих товарищей. Воевать все устали. Люди хотели мирной жизни и покоя. Дела в крепости отнимали все свободное время. Ханх и Тром смогли поднять почти разбитый и обгоревший остов корабля в воздух и с попутным ветром отогнать за крепостные стены. Вернулись только с двумя обозами припасов и главным котлом, сердцем корабля, вокруг которого Ханх суетился как молодая мама возле люльки с новорожденным.
Я не мог выделить команде золото в оплату за их труды, не мог найти средств, чтобы починить корабль, но я занимался делами в крепости. Я разрешал какие-то нелепые споры, давал указание по размещению припасов, среди простых солдат находил самых проворных и авторитетных, назначал их капитанами стражи. Вместе с Ораданом сам лично проводил бессонные ночи, отслеживая чуть ли не каждый караул.
