– Господа, как понимаю, о бунте все наслышаны. Конечно, враги России пытаются назвать происходящее революцией, однако, с этим готов поспорить после того, как мы отстоим Отчизну с помощью своего оружия и помощью господа. У меня ко всем вам есть один из главных вопросов и заключается он именно в отношении к происходящему. Если кто-то считает, что назрели в империи радикальные перемены и власть должна перейти к социалистам, то, прошу, – указал на дверь, – предоставить рапорт. Его незамедлительно рассмотрим, выдадим полный расчет, после чего сдаете оружие и офицерскую книжку, а потом можете отправляться на все четыре стороны!
Возмущенные возгласы проигнорировал, прошелся по комнате, а потом стал тихо говорить:
– Господа, Россия на пороге гражданской войны, этого от вас скрывать не собираюсь. Сумеем ли остановить братоубийство? Постараемся сделать все, что от нас зависит. Придется уже идти под пули своих же соотечественников и проливать русскую кровь. Не остановить бунт другими путями, никакие мирные переговоры, и уступки со стороны императрицы и высших чинов империи не помогут.
– Капитан Маликов, – поднялся один из офицеров, – Иван Макарович, разрешите уточнить?
– Спрашивайте, – кивнул я.
– Неужели вы считаете, что собравшиеся готовы предать? Простите, но вы нас обижаете! Не так ли господа? – заявил капитан, смотря мне в глаза.
Раздались одобрительные выкрики, это напоминает не совещание в штабе армии, а какой-то базар-вокзал.
– Тихо! – поднялся со своего места Гастев. – Что вы как дети малые, ей богу! Устроили гвалт! Иван Макарович дело говорит! Сами подумайте в какой опасности империя!
– Мы присягу давали! – возразил ему все тот же капитан.
– Алексей Миронович! Не забывайтесь! – повысил голос Иван Матвеевич на своего офицера. – Не посмотрю на ваши заслуги и отправлю на гауптвахту, чтобы в тишине подумали о субординации!
– Господин генерал, – посмотрел я на Гастева, – спокойнее, вопросы поднимаются острые и сажать кого-то на губу не собираюсь. Заранее прошу у всех прощения, за следующие слова, – вздохнул, поморщился, а потом продолжил: – Если в наших рядах окажутся те, кто начнет агитацию против сложившегося строя, будет саботировать, то наказание одно – расстрел. В данной ситуации вынужден объявить военное положение на территории Урала и в том числе Сибири. Указ подпишу сегодня. Предлагаю всем успокоиться и перекурить, обдумайте мое предложение, если кто-то, – вытащил часы и откинул крышку, – через десять минут не вернется, то жду рапорта. Разойтись!
Офицеры вновь зашумели и потянулись к выходу. Им необходимо переговорить между собой. Возможно, действую неправильно, мог бы приказ отдать и без разговоров. Об этом мне и Гастев сразу же попенял, мол в армии не устраивают диспуты. Ничего ему не ответил и объяснять не стал. Господа офицеры люди чести, если кто-то сочувствует революционерам, то они сейчас уйдут. Нет, рад что ошибся, ни одного рапорта, все с перекура пришли и уже какими-то притихшими.
– Рад, вас всех видеть, – сказал я офицерам. – Теперь приступим непосредственно к делам. Бунт в Москве и еще нескольких крупных городах России. Захвачены телефонные станции, телеграф. Какая-то часть армейских подразделений перешла на сторону революционеров. Императрица в резиденции и с верными ей войсками отбивается. Не вижу иного выхода, как поспешить и помочь Ольге Николаевне в подавлении бунта. Прошу в кратчайшие сроки, – вновь вытащил часы, – даю два часа, предоставить предложения и план действий. Задавайте вопросы, если смогу – отвечу.
Как и ожидалось, офицеров больше интересует, что творится в центральной части России. Каковы силы у революционеров, как себя ведет генеральный штаб. Нет у меня ответов, как и связи со столицей. Не говорить же, что мой советник связывался со своими людьми, которые далеки от армии и являются преступными элементами. План у нас, конечно, тот еще, больше похож на авантюру, но ничего другого никто предложить не может. Приняли решение отправиться в сторону столицы на эшелоне, загрузив бронемашины и личный состав вооружив автоматами. Этакая мобильная группа в количестве почти трех сотен бойцов. Артиллерию не берем, рассчитываем на нашу технику и должны наскоком прорваться в резиденцию императрицы, а потом уже действовать по обстоятельствам. Остальные наши войска приводятся в полную боевую готовность, способные отразить тот или иной удар или же выдвинуться на помощь ударной группе.
– Возглавлю данную операцию лично и этот вопрос не обсуждается! – сделал я заключение, зная, что начнутся возражения со стороны Гастева и моего советника. – Господа офицеры, прошу разойтись и ускоренно готовиться к выступлению, через три часа мы должны уже грузиться в вагоны.
– Иван Макарович, ваше высокопревосходительство, – обратился ко мне один из штабных офицеров в чине полковника, – дозвольте пару слов сказать.
– Михаил Ефимович, если не ошибаюсь, – посмотрел я на убеленного сединами офицера, которому шестой десяток пошел, – давайте коротко, если можно.
– Гм, Иван Макарович, вы занимаете чин наместника Урала и негласно, хотя ни для кого не секрет, что являетесь хозяином Сибири, – начал полковник, нахмурил свои густые брови, а потом махнул рукой и в сердцах продолжил: – Нельзя командиру покидать и бросать на произвол судьбы находящихся в подчинении и поверивших ему людей! Конечно, все понимаю, в том числе и то, что Ольга Николаевна притягательная и обаятельная женщина. Однако…
– В первую очередь она императрица, – перебил я полковника. – Продолжайте, вывод-то понятен: мобильную группу должен возглавить кто-то другой, а я дожидаться результата в тылу. Верно?
– Ну так да, вы все правильно подметили, – твердо посмотрел на меня полковник.
– Это не обсуждается, – покачал я головой. – Ситуация намного опаснее и серьезнее, чем вы ее представляете. Ответственные решения предстоит принимать на месте. Возможны какие-то переговоры, но не исключаю и того, – щека даже дернулась, – что придется отдавать приказ открывать огонь на поражение. Господа, у нас мало времени и тратить его на диспуты я не желаю. Будьте любезны исполнять приказы!
Ну, после моих слов все понимают, что спорить я не готов, да и на уступки не пойду. Согласовал несколько предложений, после чего с хмурым Анзором отправился в управу, следует выпустить несколько указов, согласовать линию поведения с газетчиками, договориться с священнослужителями о том, чтобы они благословили поход во спасение империи и императрицы. Нельзя забыть и про главного конструктора, с которым мы не договорили. Обязательно переговорить с губернаторами городов, которые мне принесли присягу. Дел столько, что голова кругом! А скоро выступать!
Добрались до управы, дал указания своей секретарше напечатать тексты указов, которые успел в дороге в блокноте набросать. Анна Максимовна не удивилась, коротко доложила о несмолкающем телефоне и попыталась узнать, что же теперь в империи будет. Успокаивать ее не стал, не до этого, лишь строго-настрого запретил паниковать и если кто-нибудь будет интересоваться настроением, то ничего кроме победной риторики не говорить.
