– Простите, Иван Макарович, вы вернулись? – осторожно спросила барышня, работающая на узле связи.
– Неужели считаете, что объявился кто-то другой и находится в резиденции наместника Урала? – усмехнулся я.
– Нет-нет! Что вы! Просто это так неожиданно и радость-то великая! – воскликнула та.
– И чему радоваться, позвольте полюбопытствовать? – хмыкнул я.
– Так нам теперича ничего не страшно! Вы же все проблемы разрешите! – ответила та.
– Гм, если каждый будет заниматься своим делом, то, да – все получится, – прозрачно намекнул я.
– Ой, простите, ваше высокопревосходительство! Минуту, – пролепетала та, а спустя десяток секунд, объявила: – Связь с императорским домом. У аппарата камердинер ее величества.
Какой-то чопорный слуга, узнав кто желает переговорить с императрицей потребовал доказательств, пробубнив:
– Звонят тута всякие, Ольгу Николаевну в расстройство вводят.
– Любезный, бумаг тебе показать не могу, что-то личное говорить не собираюсь. Позови тогда ротмистра Ларионова или начальника охраны Еремеева, с ними переговорю, – заявил я, чувствуя, что начинаю закипать.
Вообще, следовало с дороги отдохнуть, переодеться, обдумать сложившуюся ситуацию, а только потом объясняться. Раздражение в таких делах плохой помощник, но раненых и убитых в перестрелке с имперскими войсками никогда не забуду. Соединил-таки меня камердинер со своей хозяйкой.
– Слушаю! – нервно произнесла в трубку императрица.
– Здравствуйте, ваше величество, – произнес я.
– Кто это? Иван, ты?!
– Да, Ольга Николаевна, – дернулась у меня щека, – это наместник Урала, Иван Чурков.
– Слава тебе господи! Очень рада, что ты нашелся!
– Нашелся? – удивился я. – Да, что вы говорите! Я-то думал, что сумел сбежать от ваших войск, которые жаждали моей крови. Позвольте заметить, после нашего с вами в столице разговора и заверения, что моим войскам никто мешать не станет в подавлении мятежа!
Да, честно говоря, в тот момент у меня разные возникли эмоции. С одной стороны был сильно на Ольгу зол, а с другой – рад ее слышать. Допускаю, что не будь рядом со мной в кабинете хмурого Гастева и мрачного Анзора, то разговор сложился бы по другому сценарию. Скорее всего и Ольга Николаевна находилась не одна, к тому же есть еще любопытные уши барышень-телефонисток, которые, с большой долей вероятности, страдают любопытством.
– Иван Макарович, к данному происшествию не имею никакого отношения. Насколько знаю, после разбирательств и уточнений на месте, все ваши люди вернулись в расположение своих частей, – сухо ответила императрица, а потом добавила: – Однако, за неподчинение имперским войскам, лично вам и вашим подчиненным вынесено строгое порицание.
– Вы подписали какой-то указ? – удивился я.
Это было бы в духе императорских советников, когда вначале награды дают, а потом в почетную отставку отправляют.
– Это устное порицание, – ответила императрица. – Однако, если в Сибири продолжат выходить указы, противоречащие законам всей остальной части империи, то… – она не договорила, переключилась на другую тему: – Недавно состоялось заседание генерального штаба под моим председательством, в ближайшее время вам придет депеша, в которой озвучены требования, необходимо их выполнить в полном объеме, а потом и продолжим данный разговор. Сейчас же у меня много дел, до свидания господин Чурков.
– Всего доброго, ваше величество, – скрипнул я зубами.
Пару минут разглядывал в окне облака, потом закурил и прошелся по кабинету. Ольга ничего не сказала, но дала понять, что собралась выдвинуть ультиматум. Как на такое реагировать? Анзор увел Гастева, за что я своему другу благодарен, нет у меня намерений обсуждать сложившуюся ситуацию. Но в тот момент уже понимал, что с императрицей нас очень умело ссорят. Выполнить требования друг друга мы не в состоянии и… Пресловутое и! Как принести России пользу и не допустить развала? Конечно, враг далеко и зачастую его не видно, но борьба в полном разгаре. Императорское высочайшее повеление мне вручили через пятеро суток, лично в руки. Пакет с множеством печатей содержал один лист, подписанный императрицей. Мне повелевалось передать армии все свои самоходные машины и автоматы с боеприпасами. На нужды империи требовалось отправить в Москву запасы лекарств и провизии, а также выплатить пятьсот тысяч рублей из золотого запаса Сибири. Конечно, после такого я не выдержал и попытался вновь переговорить с Ольгой. Чем они там думают? Кто будет управлять броневиками? Кому предназначены автоматы? Да и вообще, что это за контрибуция такая? Плати и живи, а не хочешь, то мы тебя на место поставим? Увы, императрица явно закусила удила, говорила резко и ничего не пожелала слушать. Не нашли мы с ней точек соприкосновения. Не помог в данном вопросе и Ларионов. Вениамин Николаевич начал с того, что не потерпит вокруг себя и императрицы доносчиков. Напомнил он и о своей невесте, которая пригрелась на моей груди. Последнего выражения не понял, но ротмистр уже трубку швырнул. Еремеев же от разговора и вовсе увернулся, повторяя, что знать ничего не знает и не ведает, его дело, мол, охрана и все. Правда, под конец разговора Петр Евграфович заставил меня задуматься, он сказал:
– Иван, гм, Макарович, имейте ввиду, что без официального приглашения появляться вам в резиденции запрещено, отдан приказ стрелять на поражение.
– Это попахивает негласным объявлением войны, – озадачился я.
– Считайте, как угодно.
Н-да, выполнять ультиматум, естественно, не стал. Решение принимали на импровизированном совете, на который созвал губернаторов и высших военных чинов Сибири. Вот и получается, что мы как бы и подчиняемся императрице, но живем по собственным законам, имеем границу и собственные деньги. Произошел негласный раздел территории, а это на руку врагам империи, но пока сделать ничего не могу.
Катерина меня попыталась утешить, написала несколько моих портретов и императрицы. Доказывала, что Ольга действует из-за каких-то внешних факторов и я не должен рубить с плеча, а разобраться. Вообще, сестрица у меня образумилась, взяла на себя обязанности по дому, ведет светский образ жизни, устраивает приемы. А вот с приемной семьей, как их называю, отношения не складываются, вернее, их просто нет. В гости к Макару не хожу, ко мне он тоже, с братьями ситуация аналогичная. Катька, время от времени, родню видит, а рассказывать даже не пытается. Вообще, жизнь в городе идет неплохо, все тихо и спокойно, какого-то напряжения нет, если не считать, что Сима устраивает моему начальнику охраны сцены ревности, да и те не на пустом месте. Анзор объявил молодую женщину своей, а сам на сторону ходит. В целом, если бы не разлад с императрицей и негласная граница, то мог бы считать свою миссию успешной.
– Ладно, господа, чувствую, не просто так вы меня сюда привели и игра, – указал на лежащие на столе карты, – повод. Не понимаю, по какой причине не пожелали обсудить что-то у меня в кабинете. Итак, готов вас выслушать! – заявил я, наконец-то сведя воедино, что Марта так и не появилась, а официанты из людей Анзора.
