Книга Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг., страница 45. Автор книги Джордж Бертон Адамс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.»

Cтраница 45

Рассматривая английскую историю XVII века, мы видим, что короли ведут борьбу за сохранение последних остатков того абсолютизма, которым норманнские короли пользовались без всяких сдержек, и что этот век оканчивается лишь после того, как они признают свое поражение, а реальное управление государством переходит в руки законодательного собрания, представляющего как дворян, так и народ, — собрания строго аристократического по духу и составу, но уже в самом начале, как мы ясно увидим, двигавшегося в сторону более демократического правления. Английская история в эти столетия должна была сильно отличаться от французской и германской. В каком-то смысле между дворянами, которые с самого начала были намного слабее короля, и представителями сильного среднего класса должен был состояться альянс, и они вместе должны были продолжить труд по ограничению королевской власти и нахождению конституционных факторов, которые сдерживали бы осуществление королевских прерогатив, и все это постепенно должно было передать реальный контроль над делами в их руки.

Последующая средневековая история Германии — это история уничтожения многообещающей национальной организации; Франции — история построения совершенного абсолютизма; Англии — история формирования конституционно ограниченной монархии.

Движение к формированию нации, которое последовало за распадом империи Карла Великого, было лишь незначительным и смутно осознаваемым началом, но это ясно и определенно было началом и представляет для нас чрезвычайный интерес. Важность предварительного шага, сделанного, когда нация окончательно вступила в сознательное существование, как результат этого начатого в IX веке движения, невозможно ни описать какими-либо словами, ни каким-то образом измерить. Этот шаг сразу поднял всю цивилизацию на более высокий уровень. Как в эпоху зарождения цивилизации, о которой история нам ничего не говорит — не путем логических умозаключений задним числом, а в документах, — единицей была семья, и позднее из союза семей образовалось племя, а еще позднее — города-государства из коалиции племен, и в центре всей древней истории лежала борьба одного города-государства с другим, пока одно такое не превратилось в великую империю, где все города и народы стерлись в одном всеохватном единстве, которое уже не было городом-государством, но еще не стало нацией, поэтому к концу Средневековья был достигнут еще один этап на этом пути прогресса, и в наше время единицей всей политической и общественной жизни и действующей силой в так называемой международной политике стала нация — не государство, не правительство, а живой организм, который выражается через государство, — более высокий организм, нежели тот, что существовал в классическом мире [83]. Его можно охарактеризовать как сообщество индивидов, обладающих общим языком и чувством народа, общими интересами, устремлениями и историей и занимающих определенную территорию, в которой город и сельская местность неразрывно сплетены, и ощущающих себя полностью независимым и равным членом более масштабной системы, когда-то христианского мира, а теперь, возможно, и всего мира в целом. Одно из самых глубоких влияний современности вошло в историю с постепенным формированием этой идеи, расширением всей мысли и стимулированием всех видов деятельности, которые ее сопровождали.

Глава 8
Феодальная система

Из фрагментов Каролингской империи в конце концов суждено было возникнуть новым народам. Но между тем, как мы увидели, прошло еще значительное время после краха прежнего правительства до того, как сложились какие-либо настоящие национальные правительства, хотя бы в какой-то мере соответствующие современным представлениям о них. В этот период преобладающей формой политической организации была феодальная.

В любой подробной истории цивилизации мы обязательно должны были бы уделить большое внимание феодальной системе и потому, что она занимает огромное место в политической жизни Средних веков, и потому, что она является одним из самых влиятельных средневековых институтов, источником принципов права и социальных идей, которые даже сегодня отнюдь не изжили себя.

Вопрос о происхождении феодальной системы — один из самых сложных во всей истории институтов, во-первых, потому, что она возникла в эпохи, которые оставили нам очень скудный исторический материал, а во-вторых, поскольку она возникла в области действия внеправовых и частных факторов и под влиянием сил, которые оставляют лишь незначительные следы своей работы. Каждый важный момент этой истории становился предметом длительных и горячих споров, которые ведутся до сих пор, хотя и не так ожесточенно. Можно сказать, что сегодня существует практически единое мнение по основным моментам истории политического феодализма и что нынешние разногласия касаются лишь незначительных подробностей или того, насколько сильный акцент следует делать на тех или иных фактах.

Прежде чем приступить к подробному разбору происхождения феодальной системы, следует пояснить одно общее соображение, которое представляет важность для нашего предмета. В данном случае, да как и во всей институциональной истории, следует очень тщательно различать два комплекса причин, или предпосылок. Во-первых, существует общая причина, или преобладающее положение вещей в обществе того времени, которое требует появления нового института; а во-вторых, есть старый институт, за который ухватывается преобладающая причина и который она превращает в новый. Оба варианта присутствуют всегда. Ни один институт никогда не возникает как нечто абсолютно новое. Каждый новый институт уходит корнями в прошлое, в какой-то предыдущий институт. Насущная необходимость превращает его в новый, однако характер этого нового института столь же обусловлен характером старого, как и новой необходимостью, которая и вызвала его к жизни. Насмешки, которые мы слышим порой в адрес тех исследователей, которые ищут основы нового института в предшествующих, дескать, они просто антиквары, доказывают лишь чрезвычайную узость такой концепции истории.

Как применяется это соображение к нашей теме, становится совершенно ясно, как только мы конкретно сформулируем стоящую перед нами задачу. Она заключается не в том, чтобы объяснить появление феодальных форм в целом, а в том, чтобы объяснить ту своеобразную феодальную систему, которая возникла в Западной Европе в Средние века. Несомненно, что институты, которые по праву можно назвать феодальными, существовали и в Японии, и Центральной Африке, и в разнообразных мусульманских государствах практически повсеместно. Верно, что в определенных политических условиях человеческая природа, как кажется, естественным образом обращается к феодальным формам правления. И мы должны учесть эти политические и социальные условия в нашем исследовании данной проблемы, учесть, может, полнее, чем это делали прежде некоторые историки [84]. Они — одни из самых важных действующих причин. Но если взять их изолированно, они лишь объясняют развитие феодальных форм в целом. Они не сообщают нам причин, почему, если говорить об институтах, эти разные феодальные системы существенно отличаются друг от друга. Чтобы объяснить этот факт, мы должны обратиться к более ранним институциональным основам, на которых в каждом отдельном случае общественные силы воздвигали будущее здание.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация