Таким образом, можно сказать, Фридрих I начал ту политику, которая, хотя и была полным отказом от прежней имперской политики, является единственным образом действия всех последующих императоров, политику, которая в основном полагалась на силу из личной опоры императора, и использовала королевские права вместо денег, чтобы покупать все, что можно было купить, и прибавлять к этой личной силе. Поскольку правление Фридриха было очевидным поворотным пунктом от старой политики к новой, естественно, она не проводилась с таким полным пренебрежением к последствиям, какое наступит очень скоро, но такова, очевидно, была его политика, и его временем можно датировать капитуляцию центрального правительства в Германии перед суверенитетом и независимостью князей.
Однако именно в Италии можно увидеть самые решительные и революционные перемены, ознаменовавшие новую эпоху. Там Фридрих обнаружил совершенно нового и самого непримиримого своего врага — города.
Благоприятные причины, которые появились или усилились в результате Крестовых походов, которые тогда были в самом разгаре и которые мы подробнее рассмотрим ниже, привели к быстрому развитию силы и духа независимости городов. Они возникли в Северной Италии и заняли то место, которое князья заняли в Германии, то есть были частями, на которые разделилась страна в отсутствие сильного центрального правительства. Как и князья, они также обеспечили себе права местного самоуправления, но их правительства по форме являлись, конечно, республиканскими, а не монархическими, а их фактическая независимость была, вероятно, больше, чем у германских князей в тот же период. Они также проводили политику поглощения применительно к феодальным дворянам на окрестных землях, которую проводили в Германии князья, хотя города справлялись с этим быстрее и успешнее. Феодализм как политический институт практически исчез в Италии к середине XII века. Осталось разве что два или три великих феода. Города почти полностью поглотили мелкую знать и создали более или менее крупные городские государства, расширив свое влияние на максимально возможную территорию. Было совершенно ясно, что города будут оказывать самое упорное сопротивление любым попыткам восстановить прямой контроль императора.
Однако развитие торговли и городов в некотором роде вложило в руки императора новое оружие. Все это привело к более общему и внимательному изучению древнеримского права, и это право изображало власть императора абсолютной во всех сферах управления. Юристы Фридриха сказали ему: «Ваша воля является источником права в соответствии с признанным юридическим принципом институций: все, что желательно государю, имеет силу закона».
Именно с санкции, которую ему давал авторитет Кодекса Юстиниана, Фридрих попытался установить королевский надзор над местными правительствами городов и возродить ряд практически уже исчезнувших прав, посредством которых он мог получить значительные доходы. Сделанное им с виду очень напоминает попытку восстановить в Италии центральное и непосредственное королевское правительство, от которого практически отказались в Германии.
Для городов этот вопрос представлял жизненно важную заботу. Под угрозой оказались не только их местная независимость, которой они добились для себя, но и будущее их хозяйственного процветания, которое в значительной степени зависело от свободы действия и возможностей самоуправления. Поэтому они объединились друг с другом ради общего дела, по крайней мере большинство, и тесно сплотились в Ломбардской лиге — организации, которую они создали для взаимной защиты от императора.
Проследить борьбу в деталях мы не можем. Стоит отметить битву при Леньяно в 1176 году, когда города одержали полную победу над императором и на какое-то время положили преграду его власти. Но они не получили от этой победы столько, сколько можно было ожидать. С отменным мастерством Фридрих приступил к восстановлению своих позиций, и ему удалось рассорить папство с городами и заключить отдельный мир с Александром III на основе взаимных уступок. Затем в Германии был свергнут Генрих Лев и рухнула власть гвельфов, и после этого Фридрих нашел, что города стремятся заключить мир не менее, чем он сам.
По договору в Констанце, заключенному между ними в 1183 году, признавался общий суверенитет императора, он должен был утверждать должностных лиц, избранных городами, некоторые дела могли быть обжалованы городскими судами у его представителей, а особые права, которых он требовал себе, были заменены на ежегодные выплаты от всех городов, достаточно большие, чтобы обеспечить ему немалый доход. Однако на самом деле император признал местный суверенитет и независимость городов и оставил надежды на создание объединенного национального правительства в Италии, если таковые у него были, как это произошло в Германии. Разумеется, обе эти страны распались на части и больше уже не объединялись в одно государство вплоть до середины XIX века.
Теперь император заключил мир со всеми своими врагами, и в последнюю часть правления его лишь слегка тревожила оппозиция. Он распоряжался огромными ресурсами и обладал невероятной силой. Возможно, ему казалось, что он в состоянии установить Священную Римскую империю из теории как реальный факт, и кое-что говорит нам о том, что он считал такое свершение вполне достижимым. Но хотя его позиции были превосходны, поистине сильные имперские позиции, их основа была совершенно иная и гораздо менее надежная, нежели основа силы Оттона или Генриха III. Единственно возможная реальная империя была бы федеративным, то есть феодальным суверенитетом — господством полностью независимых и самоуправляющихся государств. Он не мог опереться на твердую поддержку великой нации, которая рассматривала бы ее как славное выражение своей национальной жизни.
Однако вскоре после Констанцского мира Фридрих гарантировал себе преимущество, которое обещало восстановить, по крайней мере в значительной степени, все, что потерял император, и определило характер окончательного соперничества между империей и папством. Для своего сына Генриха, уже признанного его преемником, он выторговал руку Констанции, наследницы Норманнского королевства, которое включало в себя Сицилию и Южную Италию. Если бы удалось создать прочное и централизованное государство, фундамент для империи, то, возможно, имея такое преимущество, он сумел бы консолидировать всю Италию, и то же самое затем можно было бы сделать в Германии; безусловно, учитывая его географическое положение, Норманнское королевство больше подходило на роль центра мировой империи, чем Германия. Такая возможность таила в себе величайшую опасность для папства, угрожая окружить его небольшое королевство сильным имперским государством, и папы эту опасность не проглядели.
Несмотря на свое короткое правление, Генрих VI во многих отношениях был самым неординарным императором из династии Гогенштауфенов и, пожалуй, самым способным. Свое Сицилийское королевство он получил лишь после долгого его сопротивления, но в конце концов получил, причем таким образом, что стал там поистине абсолютным монархом. Ему удалось преодолеть попытки оппозиционного движения в Германии. Папа оказался бессилен против него, и Генрих распоряжался частью папской территории в Италии, будто она принадлежала ему. Опираясь на столь мощную силу, он лелеял самые высокие и широкие имперские помыслы, и подлинно международное влияние, которое он имел в последние год-два своей жизни, было больше, чем у любого другого императора. Он составил определенный план консолидации Германии и Сицилии в единую монархию, наследственную, а не выборную, и его успех казался вполне осуществимым, как внезапно в 1197 году, на тридцать втором году жизни он скончался, оставив наследником трехлетнего сына Фридриха.
