Надо отметить, что для того, чтобы частично компенсировать эти огромные присоединения территории, находящейся под прямым контролем короля, Людовик ввел систему апанажей
[112], главным образом чтобы обеспечить владениями своих младших сыновей. Однако провинции, которые были отделены по этой схеме от королевского домена и обращены в феодальный удел того или иного принца из королевского дома, не передавались ему в полное владение, и система не привела к образованию нового ряда независимых государств и не оказалась настолько опасной для королевской власти, как могло бы показаться.
Сын Людовика Филипп III хотя и не отличался ни оригинальностью, ни силой характера, но добросовестно шел по стопам отца, и ему преданно служили чиновники, воспитанные в его духе. Великие феоды Тулузы и Шампани вошли в королевский домен, расширилась юрисдикция королевских судов, продолжилось развитие верховного суда, власть короля всячески проводилась в еще остававшихся крупных феодах, независимость коммун ослабла, и королевская власть спокойно и не вызывая открытого сопротивления укреплялась во всех направлениях. Иными словами, рост сильного центрального правительства с самого начала был поставлен на такие качественные рельсы, что мог продолжаться практически сам по себе даже при государе, который был способен лишь более-менее направлять этот процесс.
Регулярное чередование, которое любопытным образом преобладало в династии Капетингов на большем протяжении средневековой истории, с приходом к власти Филиппа IV приводит нас к очередному сильному королю и к эпохе почти революционного прогресса. Но он был почти целиком институциональным. С этого периода до конца долгой войны с Англией Франция не присоединила крупных территорий, хотя и прибавила множество мелких, как, например, Лион, захваченный Филиппом IV. К тому моменту географически Франция была почти сформирована. Большая центральная часть находилась под прямым управлением короля, за исключением тех областей, где этому мешали апанажи. Гиень, Бретань, Бургундия и Фландрия были единственными великими феодами, которые еще сохраняли независимость и, за исключением Гиени, оставались таковыми до конца Средних веков, и большая часть Фландрии так и не вернулась в состав Франции. Чтобы завершить список французских территорий, к ним нужно прибавить Прованс, который, хотя и он был феодом Франции, принадлежал длинной веренице французских принцев и в конце концов при Людовике XI был поглощен Францией.
Ранняя смерть трех сыновей Филиппа Красивого и недопущение их дочерей к наследованию престола согласно закону, который позже назвали Салическим, естественным образом завершили первый период истории Капетингов. Сразу же после воцарения дома Валуа начинается Столетняя война с англичанами.
Огромное расширение территории, подвластной непосредственно королю в течение периода, который заканчивается смертью Карла IV, последнего потомка по прямой линии, потребовало соответствующего развития институционального аспекта монархии для обеспечения средств, необходимых для реального управления, которое становилось все более осуществимым. Правление Филиппа-Августа ознаменовало собой новую эпоху в этом отношении, так же как и в географическом расширении королевской власти, а для правления Людовика Святого еще более характерен был институциональный, нежели территориальный рост.
Раньше всего решения потребовала административная проблема: как сделать так, чтобы центральная власть была ощутима во всех мельчайших деталях местного управления на королевских землях. Прежний управляющий агент, прево, хорошо зарекомендовал себя, когда владения были небольшими, но не подходил в изменившейся ситуации. Он был всецело феодальным по характеру, управлял маленькой территорией и плохо поддавался контролю.
В бальи Филипп-Август подготовил самого эффективного агента центральной власти. Свободный от феодального влияния, назначаемый королем и полностью зависящий от него, переводимый периодически из одного региона в другой, он находился под строгим контролем. В округе, куда его назначали, бальи непосредственно представлял королевскую власть, проводя в жизнь всевозможные распоряжения короля и заботясь о его финансовых интересах, а также занимаясь военными и судебными вопросами, и обеспечивал тесную связь между центральным правительством и каждым населенным пунктом. Помимо особых функций этого нового чиновника, он был обязан заботиться обо всех интересах короля и расширять его власть и, если представлялась возможность, владения. В этом смысле служба бальи на благо короны была не менее эффективна, чем и в их строго официальном качестве, и нередко их рвение, с которым они вмешивались в дела местной знати ради выгоды короля, уводило их быстрее и дальше, чем сами короли сочли бы целесообразным. На крупных территориях, которые впоследствии вошли в королевский домен на юге, эти служащие были известны как сенешали, но имели те же обязанности при некоторых отличающихся деталях. Людовик Святой еще на один шаг продвинул контроль центрального правительства над всеми частями государства за счет более регулярного использования чиновников, называвшихся enqueteur, которые иногда использовались и раньше и по обязанностям соответствовали missi dominici Карла Великого. Их предназначение состояло в том, чтобы надзирать за поведением местных чиновников и обеспечивать правосудие, и при сильном правительстве Филиппа Красивого они стали агентами королевского угнетения и поборов.
Пожалуй, самой трудной задачей, которую пришлось решать королям в процессе создания государства, было установление государственных судов, которые стояли на ступень выше местных и феодальных судов, находившихся в руках баронов, и в этой связи обеспечить соблюдение мира и доброго порядка — упорядоченного судебного урегулирования споров вместо обращения к силе. Мелочные правила, которыми феодальный закон в начале своего формирования окружил практику частных войн, имитировавший в уменьшенном масштабе нормы международного права и даже более формальный по характеру, являются свидетельством попытки со стороны самого феодализма избежать некоторых злейших пороков ничем не сдерживаемой вольницы. Мир Божий
[113] помогал справиться с ними в то время, когда церковь была единственной общей силой, способной обеспечить соблюдение требований перемирия. Однако нельзя было полностью избавиться от зол и установить добрый порядок до тех пор, пока общие причины, действие которых мы отметили в предыдущей главе, окончательно не преобразовали общество и не создали активную потребность в безопасности. Тогда они смогли оказать центральному правительству эффективную поддержку, которая позволила бы ему обеспечить соблюдение закона. Такая трансформация общества не завершилась во второй половине XIII века, однако продвинулась до такой степени, что ее влияние стало отчетливо проявляться, и действие королевских судов с тех пор можно назвать государственным.
