Остатки армии империи собрались в Адрианополе, куда принесли Ставракия. Его тут же объявили августом, но несчастный так больше и не встал с потели: его рана оказалась смертельной. Было очевидно, что конец близок и византийская корона очень скоро станет призом для какого-нибудь узурпатора. Видя это, зять покойного императора Михаил Рангаве, женившийся на единственной дочери Никифора, подкупил стражу умирающего хозяина и еще до того, как Ставракий испустил дух, был провозглашен императором. Это было в 812 году.
Михаил Рангаве был обязан своим возвышением случаю, связавшему его с семьей Никифора. Сам он был мелким, суеверным и трусливым человеком. Но его возвышение имело определенную важность с религиозной точки зрения. Он был европейским греком — первым представителем своего народа, надевшим императорскую корону. Как и большинство соотечественников, он был убежденным иконопочитателем, противником терпимой церковной политики своего тестя. Он окружил себя фанатичными монахами и приступил к работе по изменению политики Никифора и устранению всех иконоборцев с высоких должностей в государстве и армии.
Эти действия могли бы сделать его популярным, будь Михаил сильным и энергичным человеком. Но он был слабым и некомпетентным правителем. Некоторое время он отказывался выступить против болгар, которые вовсю свирепствовали во Фракии, а когда он наконец решился возглавить армию, она потерпела сокрушительное поражение. Тогда он сделал шаг, который его подданные сочли унизительным, — официально признал Карла Великого законным императором. Во всем, что он делал, видна нерешительность и трусость. Армии было суждено стать инструментом падения Михаила. Она находилась под влиянием сильных иконоборческих чувств и была недовольна хозяином, не посылавшим ей ни помощи, ни приказов. Наконец, когда Михаил позволил Круму проникнуть так далеко вглубь Фракии, что болгары дошли до стен столицы, армия, собранная в Адрианополе, открыто отказалась от клятвы Михаилу и объявила императором одного из своих полководцев, Льва Армянина. Духовенство и придворные не могли оказать поддержку Михаилу Рангаве, когда от него отвернулась вся армия. Он был свергнут и отправлен в монастырь, и вместо него в 813 году императором стал закаленный солдат.
Лев Армянин был талантливым человеком, не лишенным достоинств, и вполне мог основать новую династию, если бы судьба была к нему справедлива. Он успешно выполнил задачу, для которой был выбран императором, — положил конец болгарской войне. Сразу после его восхождения на трон король Болгарии привел армию к стенам Константинополя и разбил там лагерь. Лев сначала хотел избавиться от Крума, используя бесчестный метод — схватить его и убить на переговорах. Примерно так же в свое время Карл Великий поступил с королем Гудфредом. Попытка провалилась, но болгары, разграбив окрестности, ушли от стен Константинополя и в следующем году снова вторглись во Фракию. Лев встретил их в районе Месембрии (Несебыр) и нанес решающее поражение, которое оказалось настолько полным, что новый болгарский король сразу попросил мира. В том поколении болгары больше не тревожили империю.
Лев твердой рукой правил еще шесть лет. Он реорганизовал армию и финансы империи и много сделал, чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный болгарами и сарацинами во время правления Никифора I и Михаила Рангаве. К несчастью для него и империи, он вскоре втянулся в старые иконоборческие разногласия и после этого не знал мира. Лев, как и большинство жителей восточных фем, а также высшее военное командование, был проникнут идеями своего великого тезки Исавра. Первые два года правления он держал свое мнение при себе и старался соблюдать строгий нейтралитет в отношении иконоборцев и иконопочитателей. Но духовенство иконопочитателей было слишком неистовым, а сам Лев — слишком честным и добросовестным, чтобы такой нейтралитет мог продолжаться долго. И в 815 году началась борьба. Лев потребовал от патриарха Никифора, чтобы некоторые образы, которые были камнями преткновения для иконоборцев из-за всеобщего народного преклонения, были подняты высоко над землей, чтобы верующие не могли целовать их и трогать. Патриарх наотрез отказался, предложил всему духовенству начать чтение молитв об избавлении, поскольку церковь в опасности, и отлучил епископа, которого заподозрил в помощи императору. Лев ответил смещением Никифора с патриаршего поста и заменой его преемником, придерживающимся иконоборческих взглядов. Новый патриарх сразу собрал церковный собор, который объявил поклонение образам предрассудками, и возобновил действие декретов против иконопоклонения, принятых в 754 году собором, собранным Константином Копронимом. Только Лев не начал гонения, как его исаврийский предшественник. Если не считать снятия с должностей нескольких церковников и изгнания одного аббата, который стал выставлять иконы на улице столицы, никаких карательных мер в отношении иконопочитателей не последовало. Умеренность ничего ему не дала. Иконопочитатели ненавидели еретика так же сильно, как гонителя, и его мягкость только дала им больше возможностей плести интриги и устраивать заговоры. Последние годы его правления, хотя и сопровождались внешним процветанием, были полны недовольства и беспорядков. Лев оскорбил слишком многих своих подданных, чтобы его жизнь оставалась в безопасности, а трон — прочным. Понимая это, недовольные военачальники и придворные стали собираться вместе и интриговать против императора.
Главой недовольных был Михаил Аморийский, беспокойный и энергичный солдат, бывший близким другом императора, когда они оба служили в армии, и выдвинутый на высокий пост, когда Лев получил корону. Его заговор был раскрыт, и Михаил попал в тюрьму. Но когда его соратники узнали об этом, они приняли решение нанести удар немедленно, не дожидаясь, пока их арестуют. Лев в день Рождества был на заутрене в своей личной часовне, когда на него напали заговорщики. Император схватил тяжелый крест с алтаря и принялся отчаянно отбиваться, но прежде, чем подоспела помощь, он пал мертвым. Убийцы поспешили к Михаилу Аморийскому и провозгласили его императором. Его вывели из тюрьмы и предъявили народу в императорских одеждах, даже не успев снять кандалы, и еще до конца дня Михаил был коронован 25 декабря 820 года в соборе Святой Софии. Михаил был намного ниже человека, которого сменил на троне. Ему нечего было противопоставить покойному императору, кроме умения воевать и некоторого количества беспринципной ловкости. Он не получил образования, а его провинциальный диалект и неграмотные выражения служили предметом для тайных насмешек всего двора. Однако он знал, как нанести сильный удар, и его резкость подавляла врагов куда эффективнее, чем умеренная политика Льва Армянина. Его возвышение стало сигналом для начала восстаний по всей империи: некто Фома поднял еретические секты по всей Малой Азии, так же как иконоборцев — сторонников покойного императора. В течение трех лет трон под Михаилом шатался. Он даже осадил Константинополь и мог бы взять города, если бы его сторонники не настроили против себя население систематическими грабежами. В конце концов Михаил был свергнут и убит, но его восстание стало причиной серьезных потерь для империи. В то время как весь имперский флот и армия действовали против него, орда сарацинских пиратов напала на остров Крит и захватила его целиком. Это было в 825 году. После того как мир был восстановлен, Михаил сделал две попытки изгнать авантюристов, но обе провалились. В течение ста тридцати лет «остров ста городов» оставался сарацинским аванпостом, препятствовавшим торговому судоходству в Эгейском море. Как только экспедиции на Крит вернулись с позором и большими потерями, Михаил узнал, что еще одна провинция подверглась нападению того же противника. В 827 году мусульмане Африки, вызванные предателем Евфимием, высадились на Сицилии и начали завоевание острова. Мы уже описывали их медленный, но неуклонный прогресс.
