Затем, не обращая внимания на крепости готов, он повел своих людей прямо на Рим, причем не по Фламиниевой дороге, большой дороге, соединявшей север и юг, — ее контролировали готы, а по второстепенным дорогам вдоль долины Сены. Он как раз пересек Апеннины, когда Бадуила встретил его при Тагинах, в Умбрии, под сенью гор. Король готов собрал все силы из Центральной Италии, а накануне сражения к нему присоединился король Тейя и северная армия. Но готов все же было меньше, чем воинов империи. Нарсес показал себя умелым военачальником. Зная, что Бадуила больше всего доверет натиску своей кавалерии, он велел спешиться всем вспомогательным частям своей армии, и сформировал из них сомкнутую массу в центре. На флангах он поставил 8000 римских лучников, а 1500 римских кавалеристов оставил в резерве на левом крыле. Бадуила сам повел всадников в атаку на вражеский центр. С полудня и до самого наступления темноты готские рыцари снова и снова атаковали фалангу в центре римской линии: они не могли прорвать ее, а их самих в это время лучники с флангов убивали сотнями. Сражение чем-то напоминало битву при Креси, когда лучники и пешие всадники отбили не имевшую поддержки кавалерию нападавших. Уже стемнело, когда остатки готской конницы в беспорядке отступили, и тогда Нарсес приказал 1500 римским кирасирам резерва ударить во фланг противника. С готами было покончено. Уцелевшие воины бежали, и сам Бадуила был смертельно ранен во время погони. Так сгинул последний остготский король Италии, первый рыцарь Средневековья. Но война еще не закончилась. Готы, уцелевшие при Тагинах, провозгласили своим королем Тейю, и хотя многие итальянские города восприняли смерть Бадуилы как окончание войны, некоторые продолжали держаться. Рим, где был оставлен слабый гарнизон, был взят штурмом, и ключи от города в третий раз были посланы Юстиниану. Король Тейя, тщетно попытавшийся продолжить войну, был загнан в угол в Кампанье. Его маленькая армия, поднявшись в горы над Сорренто, совершила неожиданную атаку, желая застать врасплох евнуха. Но только Нарсес ожидал готов, и на реке Сарно последние готы потерпели сокрушительное поражение и стали свидетелями гибели своего короля прямо перед строем. Жалкие остатки былых могущественных правителей Италии выразили желание сдаться. Они обещали покинуть Италию со всеми пожитками и семьями и уйти за Альпы, если только им будет гарантирована безопасность. И осенью 553 года готы сложили оружие, собрались вместе и исчезли в горах, двигаясь на север. Нам неведома судьба последних представителей великого остготского народа. Возможно, они стали вассалами франков, или смешались с баварцами, или присоединились к своим родственникам — вестготам Испании.
Так погибло вестготское королевство, построенное гением великого Теодориха. Его постигла та же судьба, что и пиратское королевство вандалов семнадцатью годами раньше. Они пали, поскольку правящий народ был слишком малочисленным, чтобы удержать обширные завоеванные территории. Завоевателям следовало свободно и открыто смешаться с завоеванным римским населением. Однако между хозяевами и слугами стояло непреодолимое препятствие — арианство, и когда появились армии собратьев по вере, пришедшие из Константинополя, ничто не могло заставить африканцев и итальянцев им сопротивляться. И они распахнули городские ворота. Остготы были мудрыми и терпимыми, вандалы — жестокими и притесняющими, но конец обоих королевств был один. Разница между готами и вандалами была только в степени оказанного ими сопротивления. Разнеженные роскошью и горячим африканским солнцем, вандалы пали в один год перед одной армией. Остготы, самые благородные из тевтонов, отважно сражались семнадцать лет, победили самого великого Велизария и еда-лись, лишь когда стало ясно, что непрерывные сражения практически истребили мужскую часть племени. Если бы Бадуила сумел собрать при Тагинах 100 000 человек — именно такую армию Витигес в свое время повел на Рим, — его никто бы не смог разбить. Это одна из самых печальных сцен в средневековой истории — исчезновение отлично устроенного королевства Теодориха, оставившее Италию малонаселенной пустыней, которую стали оспаривать дикие лангобарды, вероломные франки и экзархи далекой Византии.
В завоевании Италии Нарсесом был еще один эпизод — до его полного завершения. Ничего не зная о судьбе Тейи, придворные молодого франкского короля Теодобальда из династии Меровингов отправили большую армию на полуостров под командованием двух высокопоставленных швабов по имени Хлотарь (Левтарис) и Букцелин (Бутелин). Их армии прошли по полуострову — одна по западному побережью, другая по восточному. Армия Хлотаря была уничтожена чумой и голодом, а армия Букцелина разбита при Касилине (Казилине), в Кампанье, Нарсесом. Против массы франкских пехотинцев, вооруженных копьями и боевыми топорами, Нарсес использовал ту же тактику, что против готской конницы. Сомкнутый центр пеших тевтонов, лангобардов и герулов сдерживал франкскую колонну, а римские лучники и кирасиры на крыльях обошли врага с флангов, окружили его и уничтожили. Говорят, что из 40 000 людей Букцелина спаслись меньше ста. Иными словами, их судьба оказалась даже хуже, чем судьба готов при Тагинах годом раньше. Деструктивное воздействие франков стало последним штрихом в общей картине итальянской разрухи. Как и на северной равнине, в Пицене и Эмилии, и в окрестностях Рима, население исчезло. Юстиниан и Нарсес восстановили мир, но это была лучшая иллюстрация поговорки: solitudinem faciunit pacem appellant — они создают пустыню и называют это миром.
К этому же периоду относится история вторжения Юстиниана в Южную Испанию. Об этом эпизоде будет рассказано в главе, посвященной вестготам.
А мы теперь перейдем к рассказу о деяниях Юстиниана на востоке. Ранее мы уже отметили, что его вторая персидская война завершилась пятилетним миром в 545 году, после эпидемии чумы и обороны Эдессы. За пять мирных лет в империи произошло лишь одно значимое событие — в 548 году умерла Феодора, супруга и соправительница Юстиниана. С ее смертью исчезла энергия Юстиниана. Лишившись советчицы и помощницы, император стал мрачным и склонным к меланхолии. Теперь по ночам он занимался исключительно теологией и даже ввязался в спор «О трех главах». Это был никому не нужный спор о том, содержат ли труды трех патристических авторов — Феодора, Ивы и Феодорита — ересь или нет. Но он будоражил всю восточную церковь, и из-за него Юстиниан даже поссорился с римским престолом, который отказался осудить эдикт «О трех главах». Он даже привез папу Вигилия в Константинополь, чтобы заставить того согласиться с его взглядами. Юстиниан держал несчастного понтифика на востоке шесть лет, и даже на какое-то время поместил на остров, и только тогда заставил его объявить, что Феодор и два других теолога действительно впали в прискорбную ересь. Это было в 553 году. Юстиниан торжествовал, однако Вигилий обнаружил, что он тем самым привнес ересь в Италию и Африку, где многие епископы поддерживают эдикт «О трех главах». Африканский собор даже отлучил папу Вигилия от церкви, и в течение ста лет некоторые церкви севера Италии оставались в стороне от римского святого престола.
Но еще до того, как Вигилий сдался, Юстиниан снова ввязался в войну с Персией. Когда пятилетнее перемирие окончилось, императорские войска выступили в поход, желая вернуть власть в Колхиде, которая была отдана Хосрову по договору 545 года. Странно, но война возобновилась на Черном море, но не месопотамской границе. Обе стороны согласились возобновить перемирие везде, за исключением Колхиды, и на этой ограниченной территории продолжилось военное противостояние. Эта война напоминает любопытное противостояние Англии и Франции в XVIII веке в Индии, в то время как в Европе они пребывали в мире. Условия войны были благоприятными для Юстиниана, армии которого имели свободный доступ по морю к побережью Колхиды, а персы должны были пробираться туда по горным тропам Армении и Иверии. Монотонная, но кровавая Колхидская, или Лазская, война тянулась шесть лет, истощая сокровищницы и персов, и византийцев. В конце концов римляне одержали верх, сделали короля Лазики своим вассалом и вытеснили персов с побережья вглубь территории. Это было в 555 году. После длительных переговоров Хосров согласился на мир и отказался от своих претензий на Колхиду в обмен на выплату ему 30 000 золотых монет в год.
