Гельмигис очень хотел занять место короля, но лангобарды не желали его видеть, и он был вынужден бежать вместе с Розамундой и убийцей Передеем и укрыться у римлян в Равенне. Там они и встретили свой конец.
Тем временем лангобарды короновали Клефа, одного из самых могущественных лангобардских герцогов, хотя и не королевской крови. У Альбоина не было сына, и он был последним из Летингов. Клеф завершил завоевание Северной Италии — до южных границ Тосканы и ворот Равенны. Но он правил не больше года, после чего был убит одним из своих же рабов, которому причинил зло. После этого лангобарды не выбирали короля десять лет. Каждое племя продолжало завоевания самостоятельно под командованием своего герцога. Говорят, что таких независимых герцогов в это время (573–583) было не меньше тридцати пяти. Ничто не могло лучше продемонстрировать живучесть примитивных тевтонских идей среди лангобардов, чем этот период анархии. Они еще не научились считать короля необходимой частью племени, но, как и ранние германцы, считали его военным лидером, за которым надо было следовать только в период опасности. Готы или франки, которые находились на более высокой стадии развития, не могли бы прожить без короля десять лет.
Может показаться странным, но утрата главы не уменьшила воинственного пыла лангобардов. Десять лет без короля они продолжали завоевывать земли и совершать набеги все дальше на юг и запад. Три герцога западных лангобардов перешли Альпы и вторглись в Прованс, тогда находившийся в руках короля франков Гунтрама, миролюбивого брата воинственного Сигиберта и порочного Хильперика. Они захватили много городов, и только после ожесточенных боев их удалось вытеснить. Это сделал Муммол, великий галло-римский полководец, сослуживший королю Гунтраму хорошую службу. Если бы не он, Прованс мог бы стать частью Ломбардии. Тем временем другие лангобардские герцоги двигались на юг по итальянскому полуострову. У них не было никакого совместного плана вторжения. Каждый командовал только собственными людьми, обходя города с имперскими гарнизонами, пока не находил понравившегося ему места для поселения. Поэтому так получилось, что лангобардские герцогства и римские города причудливо смешаны.
В центральной части Италии Фароальд, первый герцог Сполето, оставил Равенну и Анкону к северу и обосновался в центре долины Тибра, в окружении имперских гарнизонов. Зотто, первый герцог Беневенто, продвинулся на юг еще дальше и основал герцогство на самнитских равнинах. Оно находилось вдали от всех других лангобардских герцогств. С востока и запада от него располагались римские гарнизоны Рима, Неаполя и Калабрии. Герцоги Лукки и Кьюси, захватившие большую часть Тосканы, не добрались до Тибра, но остановились недалеко от Чиминских гор, оставив значительную часть территории к северу от Рима в руках имперских гарнизонов. Даже в Северной Италии герцоги западных лангобардов оставили в покое Геную и лигурийское побережье, а восточные лангобарды не захватили болотистые участки Мантуи и Падуи и не последовали за беженцами Венетии на острова, где в безопасности лагун уже начали разрастаться города Венеция и Градо. По всей Италии регионы лангобардов и римлян оказались безнадежно перемешанными. За исключением долины По, которая была полностью лангобардской, Бруттиума и Калабрии, которая оставалась в руках римлян, не было ни одного региона, который не делили бы между собой захватчики и имперское правительство.
Придя в страну, почти лишенную населения, и принеся с собой обычаи примитивных германцев, не тронутых римской культурой, лангобарды создали государство еще менее централизованное, чем у вестготов, которое находилось намного ниже того уровня, который Теодорих установил в Италии восемьюдесятью годами раньше. Когда народ снова избрал короля, его власть была безнадежно ограничена властью великих герцогов. Сполето и Беневенто даже номинально не подчинялись королю, правившему в Павии. Только появившись в центральной Италии во главе большой армии, он мог рассчитывать, что на его приказы обратят внимание. Даже в долине По и Тоскане его власть была несовершенной. Да и вообще, авторитет королевского имени непоправимо пострадал из-за исчезновения вместе с Альбоином королевской династии Летингов. Монархи лангобардов, как и их вестготские современники в Испании, после избрания могли удержать корону только силой меча. За двухсотлетнюю историю королевства лангобардов имело место девять следовавших друг за другом «королевских гонок». Все претенденты были представителями старых герцогских родов. Правители Турина, Брешии, Беневенто, Фриули и Истрии — все в тот или иной момент носили королевскую корону, не считая двух или трех королей, которые даже не были лангобардами по рождению, а чужеземцами из соседней Баварии.
Одно время казалось, что на опустевших землях севера Италии лангобарды стали подавляющим большинством населения. В отличие от готов Испании или франков центральной части Галлии они вовсе не были несколькими новыми семействами, затерянными среди масс старого населения. Имеется более обширная брешь в древних римских традициях муниципальной и социальной жизни в долине По, чем в других регионах Западной Римской империи. В VII веке, вероятнее всего, Ломбардия сохранила меньше следов прежней имперской организации, чем Испания, Галлия и Бургундия. Здесь преобладал более примитивный тевтонский аспект. Впрочем, именно этого следовало ждать, поскольку лангобарды пришли с «задворков» Германии и впервые встретились с влиянием древней Римской империи, когда вторглись в Италию.
За пределами долины По, однако, Италия находилась в другом положении. На юге и в некоторых частях центра сохранилась древняя организация в практически неизменном виде. Экзархат Равенны, Римское герцогство, южные полуострова Апулия и Бруттиум оставались неизменными почти до IX века. Судя по дошедшим до нас документам, в окрестностях Рима действовала старая социальная организация в районах, населенных колонами, которыми владели римские церкви или отсутствующие землевладельцы. В то же время на северных равнинах расцвела феодальная система полунезависимых герцогов, находившихся в окружении владевших землей комитов.
По организации, как и по крови, север и юг Италии были резко разделены, и постепенно сформировалось два народа, отличающиеся по образу жизни, обычаям и всему прочему.
Те части Италии, которые оставались под имперским скипетром и сохранили древнюю социальную и политическую организацию, были причудливо разбросаны. Во время правления Маврикия (582–602) императору подчинялись в восьми регионах. Первый — Истрия, а также болота и лагунные острова венетского побережья, с городами Падуя и Мантуя, врезавшимися словно клин в бок Ломбардии. Второй — лигурийское побережье с городом Генуя, втиснувшимся между Апеннинами и морем; его труднопроходимая гористая местность не привлекла лангобардов, предпочитавших равнины; они не были мореходами. Третий — участок вокруг Равенны, экзархат (заметим, что еще экзархи правили в Африке). Экзархат протянулся вдоль берега Адриатического моря от дельты По до ворот Римини, а вглубь территории — до Апеннин. В целом экзархат занимал всю южную половину древней провинции Эмилия. Дальше вдоль побережья находился четвертый имперский регион, от Римини до Анконы. Его часто называют Пентаполь и Декаполь, по двум группам из пяти и десяти городов соответственно, которые в нем находились. В Умбрии находился пятый удаленный регион, где императора все еще признавали. Он сконцентрировался вокруг Перуджи и был окружен лангобардскими герцогствами Кьюси и Сполето. Один его «рог» тянулся к Пентаполю на севере, а другой — к Риму на юге. Шестой регион — Римское герцогство — Ducatus Romanus. Гражданским правителем здесь был герцог — Dux, который подчинялся экзарху Равенны. Римское герцогство тянулось от Чивиттавекьи до Террачины и от Апеннин до моря, захватывая южный угол Этрурии и почти весь Лаций. Он был отрезан лангобардским городом Капуя от Неапольского герцогства, узкой полоски берега с городами Неаполь и Амальфи, где правил герцог, живший в другом месте. И наконец, весь носок и пятка итальянского сапога, Калабрия, Бруттиум и южная Лукания, побережье от Бриндизи до Поликастро, составляли восьмой регион, подчинявшийся императору. Очевидно, что управление таким количеством фрагментированных владений было трудным делом для экзарха, не имевшего доступа по суше к большей части регионов, за которые он отвечал. Было не так-то просто предвидеть, что главным результатом разделения Италии лангобардскими завоевателями станет подъем мирской власти папства, что было самым неожиданным событием VII века.
