Этого жители Константинополя не могли стерпеть. Начались волнения, и сенат, который к этому времени занял более или менее независимую позицию, отличную от его обычного покорного бессилия, строго предупредил Мартину и ее сына. Им пригрозили самыми серьезными последствиями, если сыновья Ираклия Константина будут отстранены от управления. В страхе за свою жизнь Мартина и Ираклон склонились перед волей народа, и мальчик Константин был коронован, как соправитель его дяди. В момент коронации ему было одиннадцать лет.
Совместное правление двух молодых людей при регентстве Мартины продлилось меньше года. В сентябре 642 года сенат устроил государственный переворот. Мартина и ее сын были схвачены и отправлены в Херсон. По обвинению в отравлении Ираклия Константина их обоих жестоко изувечили: императрице вырвали язык, а Ираклону отрезали нос. Это был первый случай такого обращения с особами королевской крови в византийской истории, но далеко не последний.
Константин IV, или как его обычно, хотя и не вполне точно, называют Констант II, таким образом, стал единоличным правителем Востока, еще не достигнув возраста двенадцати лет. Некоторое время империей управлял сенат. Этот факт свидетельствует одновременно о преданности империи династии Ираклия и о подъеме власти сената. Еще не так давно трон, безусловно, захватил бы какой-нибудь сильный полководец. Но теперь сенат стал сильным, и Константин, хотя его взросление не обошлось без восстаний, получил возможность вырасти и в должное время принять управление империей.
Удивительно, но во время взросления Константина на империю не обрушились никакие особые неприятности. В высшей степени энергичный халиф Умар требовал, чтобы арабы продолжали завоевания, и, пока руль не держала твердая рука, можно было ожидать, что корабль Восточной Римской империи разобьется об арабские рифы. Но хотя сарацины продолжали двигаться вперед, скорость их продвижения снизилась. Александрия, последний христианский оплот в Египте, пала во время правления Ираклона. Все ресурсы империи были собраны для попытки ее вернуть, и на втором году правления Константина была отправлена экспедиция под командованием военачальника Мануила, которая внезапно напала на Александрию и захватила ее. Арабский правитель Египта, знаменитый Амр, больше года осаждал город, прежде чем сумел его взять. Раздраженный длительным сопротивлением, он приказал снести его стены и убить многих жителей. Представляется, что в последующие годы сарацины были больше заняты окончательным покорением восточной Персии, чем нападениями на Римскую империю. Только когда последний из Сасанидов — Йездигерд — потерпел поражение и лишился даже самых дальних уголков своих владений, арабы снова обратили взоры на запад.
Единственное место на римской границе, подвергшееся серьезному нападению, — Африка. Пустынное пространство между Египтом и Баркой меньше пугало арабов, чем других завоевателей. Вдохновленный тем, что Григорий, экзарх Африки, взбунтовался и объявил себя императором, так что он не мог рассчитывать на поддержку Константинополя, сарацинский военачальник Абдулла Абу Сарх пересек ливийскую пустыню и напал на Барку. Григорий со своим войском вышел ему навстречу, но потерпел поражение и был убит. Барка и Триполи оказались в руках сарацин, но Карфаген и остальные африканские города после смерти узурпатора опять заявили о преданности Константину. Сарацинская граница в 646–647 годах застыла на Сирте, и потребовалось еще пятьдесят лет боев, чтобы римляне были полностью изгнаны из западной половины своих африканских владений.
Тем временем халиф Умар умер, а его более слабый преемник Усман оказался не таким опасным для Восточной империи. Правда, его военачальники вторглись на Кипр и захватили остров, но не смогли надолго удержать его из-за превосходства византийского флота. Поэтому они довольствовались получением дани и в 642 году ушли. Воодушевленные успехом своей первой морской экспедиции, сарацины стали строить большой флот и уже через несколько лет смогли поспорить о господстве на Восточном Средиземноморье с римскими галерами, у которых после разгрома вандалов в 533 году не было достойных соперников на море.
А пока Константин вырос и, к счастью для империи, оказался именно тем правителем, какой необходим в столь сложные времена. Он был суровым, воинственным принцем, которому по наследству от его деда Ираклия досталась немалая доля военных талантов. Он был всегда с армией — и на суше и на море — и заслужил уважение смелостью и упорством, хотя и не всегда добивался успеха. Иногда он был резким и жестоким, но такие недостатки простительны императору, живущему в такое сложное время. Все же это лучше, чем трусость и бездействие.
В 652 году Константин направил вторую экспедицию против Александрии. Она была встречена в море у Канопского рукава Нила большим сарацинским флотом, спешно собранным в портах Сирии и Египта, и разгромлена с большими потерями. Спустя три года враг перешел в наступление. Муавия, правитель Сирии, собрал большую армаду, чтобы напасть на южное побережье Малой Азии, а сам направился по суше, чтобы перейти Таврский хребет и вторгнуться в Каппадокию. Константин вывел в море все корабли, которые смог найти, и встретил вражескую армаду у Феникса, что в Ликии. Произошло большое морское сражение. Флоты сошлись, и команды отчаянно сражались на протяжении многих часов. Константин был в гуще сражения. Его императорская галера была взята на абордаж, и ему удалось спастись, лишь сбросив императорские одежды. Когда его корабль был захвачен, он перебрался на другой. Наконец сарацины одержали верх. Создалось впечатление, что они вот-вот станут господствовать на Эгейском море (655). Еще до этого сражения арабы захватили Родос, и знаменитый Колосс был продан на бронзу еврею-перекупщику и отправлен в Сирию для переплавки.
Империя, однако, была избавлена от унижения видеть приближающийся к Дарданеллам вражеский флот еще на двадцать лет. В 656 году халиф Усман был убит, и после его смерти разразилась ожесточенная гражданская война между сарацинами. Двумя претендентами на звание «сподвижник пророка» были Муавия, правивший в Сирии, и Али, зять пророка, правивший в Месопотамии и новой арабской столице Куфа. Занятый борьбой с Али, Муавия был вынужден оставить Римскую империю в покое. В 659 году он заключил мир с Константином на любопытных условиях: он обещал отдавать за каждый день мира коня и раба. Этот мир стал спасением для империи: впервые за двадцать семь лет она была избавлена от войны с сарацинами. У Константина появилось время подумать и принять меры по реорганизации своих владений. За время мирной передышки он намеревался произвести существенные изменения.
Сделав «переучет» своих владений, Константин обнаружил, что пять крупных регионов на востоке уже безвозвратно потеряны: ближняя половина африканского экзархата, от Триполи до Ливийской пустыни, Египет, Сирия, и значительная часть римской Армении. Все это уже было в руках сарацин. Более того, в Европе в период между 610 и 659 годами империя утратила внутренние части Балканского полуострова. Славяне, чьи набеги считались опасными еще при императоре Маврикии, теперь полностью овладели Мезией, внутренними частями Фракии и Македонии. Их поселения располагались в нескольких милях от ворот Адрианополя и Салоник. Оба этих города они время от времени осаждали, но безуспешно. Они даже проникли на территорию, расположенную к югу от горы Олимп, и расположили колонии в Греции. Имперские владения теперь были ограничены побережьем полуострова, от города Сплит в Далмации до Одессоса (Варна) на Черном море. Мы уже отмечали, рассказывая об истории лангобардов, что на западе восточные римляне сохранили только экзархат Равенны, герцогства Рима и Неаполя, южную оконечность Италии, а также острова Сицилия и Сардиния. Понимая, что он должен думать о реорганизации, а не о возвращении утраченных территорий и восстановлении мощи империи, Константин посвятил себя укреплению границ. Как только началась гражданская война у арабов, развязавшая ему руки, Константин выступил против славян на Балканах, разгромил их и заставил платить дань. Император не надеялся оттеснить их обратно за Дунай, довольствовался принятием существующего положения дел и обеспечением безопасности побережья Фракии и Македонии от вторжений, установив демаркационную линию между славянскими племенами и значительно уменьшившимися провинциями (657–658).
