В предыдущих главах мы уже говорили о папе Григории Великом и его стараниях придать папству беспрецедентную духовную значимость, подобную которой христианский мир еще не знал, а также увеличения его важности в светской жизни и управлении Римом. Полвека после смерти Григория такое положение дел оставалось неизменным. Папа занимал твердое положение патриарха запада и отправлял миссии в Англию, Британию и Испанию без каких-либо задержек или препятствий. В его светскую власть также не слишком вмешивались ни экзарх, ни правительство Константинополя. Трения и борьба начались, когда к власти пришли суровый и безжалостный Константин (Констант II) и импульсивный папа Мартин I. Мы уже упоминали об опубликовании императором «Типоса», запрещающего дальнейшие обсуждения монофелитской ереси. Мартин не только не согласился с этим, но и созвал собор, который объявил «Типос» непочтительным богохульством. Также Мартин написал монархам франков, вестготов и англичан, предлагая иностранным суверенам принять участие в споре между ним и его императором. Полагаясь на свою удаленность от Византии и прочность своего положения патриарха запада, папа сделал попытку открыто бросить вызов императору. Действия Константина показали, что он намерен утверждать свою власть, но полностью отдает себе отчет в трудностях и опасностях противостояния с такой важной персоной, какой стал римский епископ. Ему пришлось ждать благоприятной возможности, чтобы покарать Мартина. Император не рискнул открыто арестовать Мартина, но велел тайно его похитить и доставить в Константинополь. Там папе пришлось испытать всю ярость суверена. Униженный, закованный в цепи и сосланный в далекий Крым, Мартин понял, что императорская рука еще достаточно сильна. Это было в 655 году.
Вся Италия считала Мартина мучеником веры, и его судьба существенно уменьшила преданность римлян империи. Их ярость нисколько не уменьшилась после святотатственного разграбления Пантеона и римских церквей, выполненного по приказу Константина, когда он в 663 году посетил свои западные владения. По-видимому, Константин отчетливо понимал, что римский Святой престол стал слишком сильным, и намеренно желал истощить его ресурсы. Ведь в это же самое время он дал архиепископу Равенны формальное освобождение от духовной покорности римскому папе, как патриарху запада, и установил его независимую власть в экзархате. Раскол между Римом и Равенной продолжался двадцать лет, но в конце концов древний традиционный престиж престола Святого Петра одержал верх над честолюбием равеннских архиепископов.
Если бы в тот момент нашелся сильный понтифик, возможно, между папством и империей произошел бы открытый разрыв. Но папа Виталиан был слабый человек, которого безмерно пугала судьба его предшественника Мартина. Идея отделить Рим от respublica Romana, как все еще по привычке называли империю, еще не пришла в голову итальянских подданных Византии. Отказ от главенства империи был равнозначен передаче Рима в руки короля лангобардов Гримоальда, а ни папа, ни народ не считали такую перспективу привлекательной.
Соответственно брешь между Римом и Византией сохранялась, хотя полного разрыва не произошло. После смерти Константина на какое-то время установились более дружеские отношения, поскольку его сын Константин V был глубоко религиозным человеком. В 681 году он созвал Константинопольский собор, заслуживший горячее одобрение папы Агафона, представители которого прибыли на собор и приняли участие в окончательном осуждении монофелитской ереси. Константин, желая показать свое дружеское расположение к папству, даже даровал римскому престолу опасную привилегию. Она заключалась в следующем: если на выборах папы голоса духовенства, народа и солдат — римского гарнизона — единодушно поддерживают одного человека, он должен немедленно принимать сан римского епископа, не дожидаясь одобрения Константинополя. Кстати, единогласные выборы случались крайне редко, и экзархи Равенны вмешивались, сея рознь.
Брешь снова стала заметной в дни тирании Юстиниана II. Когда папа Сергий отказался подчиняться его распоряжениям, император велел экзарху Равенны схватить его и отправить в Константинополь. Однако не только горожане стали на защиту папы; солдаты римского гарнизона взяли в руки оружие, чтобы не допустить чиновников Юстиниана к Сергию. Военное подчинение к этому времени стало намного слабее духовного почитания. Папа мог торжествовать. Юстиниан был свергнут, изуродован и отправлен в Херсонес раньше, чем успел покарать римлян.
Двадцать два года анархии и разлада в Константинополе, последовавшие после свержения Юстиниана (695–717), были чреваты важными последствиями для Италии. Эфемерные императоры тех лет не могли утвердить свою власть над западом, и папы снова начали исполнять светские функции, как это делал Григорий Великий в предыдущем веке. Иоанн VI установил налоги в Риме, заключил договор с лангобардским герцогом Беневенто и даже защитил и вернул экзарха Феофилакта, когда тот был изгнан из Равенны военным мятежом.
Григорий II в своей независимости дошел до того, что отказался признавать узурпатора Филиппика. По его совету «римский народ решил, что в государственных документах не должно быть имени цезаря-еретика и монеты также не должны чеканиться с его изображением. Соответственно, портрет Филиппика не был установлен в церкви, и его имя не звучало в молитвах». Григорий согласился признать только преемника Филиппика — Анастасия II, и то, когда услышал, что новый император неуклонный сторонник традиционной веры. Независимое положение пап настолько упрочилось, что следующая ссора с Константинополем привела к окончательному разрыву отношений между папством и империей. Положение не могло оставаться таким, как было. Разрыв был неизбежен. Поводом для него стало восхождение на трон ярого иконоборца Льва Исавра и его попытка навязать свои религиозные взгляды не только восточным провинциям империи, но и западным. Протагонистами в финальной схватке стали Лев, папа Григорий II и лангобардский король Лиутпранд, о котором мы поговорим далее.
Когда в 700 году умер король Куниперт, он оставил трон маленькому сыну Лиутперту, юному мальчику, коро-девством которого предстояло управлять регенту-опекуну графу Анспранду, мудрейшему из лангобардов. Малолетство короля всегда было роковым для ранних тевтонских королевств. Не прошло и восьми месяцев после того, как Лиутперт был провозглашен королем, как его взрослые родственники взяли в руки оружие и заявили о своих претензиях на корону. Это Регинперт, герцог Турина, и его сын Ариперт, сын и внук короля Годеперта и кузены отца малолетнего короля.
За Регинпертом последовали все лангобарды запада, и он смог разгромить войско регента Анспранда при Новаре. Сам Регинперт умер сразу после победы, но его сын Ариперт развил успех и выиграл еще одно сражение в районе Павии, в процессе которого взял в плен мальчика Лиутперта. Победитель захватил столицу и был объявлен его сторонниками королем Арипертом II. Регент Анспранд, которому удалось бежать из Павии, попытался продолжить гражданскую войну от имени своего подопечного, однако новый король сначала приказал удавить взятого в плен мальчика, а потом перешел Альпы и укрылся у герцога Баварии.
Ариперт II правил лангобардами десять тревожных лет (701=711), постоянно занимаясь подавлением мятежей герцогов, отбивая набеги каринтийских славян и пытаясь навязать свою власть Сполето и Беневенто. Время было весьма уместное для нападения на владения империи в Италии, однако Ариперт воздержался от подобных попыток. Он установил дружественные отношения с папством и сделал папе Иоанну IV подарок — поместья в Котских Альпах. Он не стал помогать своему вассалу Фароальду, герцогу Сполето, когда тот в 703 году напал на экзархат. Ариперт предпочитал жить в мире и с папством, и с императором.
