Лев Исавр вошел в историю изданием эдикта, направленного против подобных пустых предрассудков, и своими попытками прекратить иконопочитание в своей империи. Император Лев был здравомыслящим человеком, однако он был выходцем из земель на мусульманской границе, где христиане имели отличную возможность сравнить простое материальное поклонение камням и краске своих собратьев по религии с суровыми духовными культами сторонников ислама. Мусульманин всегда упрекал христианина в поклонении идолам, и эти насмешки были оправданы многими вульгарными практиками. Мыслящие люди — одним из них был император Лев Исавр — пришли в ужас от глумления мусульман над суеверными заблуждениями своих собратьев по религии. Их взгляды укрепила убежденность в том, что создание вырезанных или нарисованных изображений Христа отдает ересью, поскольку подчеркивает его человеческую природу в ущерб божественной. Такая идея была не нова. Она нередко возникала у восточных христиан, правда, чаще у еретиков, чем у католиков. В приверженности Льва традиционной религии никто не сомневался. Даже враги не могли обвинить его в малейшем отступлении от веры. Он отличался от своих единоверцев только позицией по отношению к образам. Распятия он везде заменял простыми крестами — на воротах дворца, на флагах армии, на монетах, на императорских одеждах. Он категорически возражал против антропоморфного изображения Иисуса и избыточного поклонения изображениям святых.
Лев был не простым солдатом. Его родители были довольно обеспеченными людьми, и он поступил в армию отнюдь не рядовым пехотинцем. Он получил образование и выступал против поклонения образам, руководствуясь рациональными и философскими соображениями, а вовсе не бездумными предрассудками, которые перенял у сарацин или еретиков. Представляется очевидным, что с того момента, как он объявил о своей политике, его поддержали многие высшие государственные чиновники и армейские военачальники. Образованные миряне, как правило, были его сторонниками; основная масса солдат шла за ним, и восточные провинции в целом согласились с его реформами. Вместе с тем он столкнулся с сильным сопротивлением монахов, интересы которых были напрямую связаны с поклонением образам, и низших классов, которые слепо следовали привычным ритуалам. Европейские фемы были в целом против него: чем западнее располагалась провинция, тем более сильными были иконопоклоннические тенденции. Из всей империи взгляды Лео нашли меньше всего поддержки в Италии.
Лев начал крестовый поход против поклонения образам в 726 году, через восемь лет после его великой победы над сарацинами. К этому времени в империи установилась относительная тишина, были проведены реформы. Было также подавлено два восстания — одно в Италии, под предводительством некоего Василия, другое возглавил бывший император Артемий (Анастасий II), который хотел вернуть корону с помощью болгар. Оба лишились головы, и ситуация нормализовалась. Эдикт Льва запретил поклонение образам, как непочтительное и суеверное, приказал убрать все статуи святых и закрасить изображения на церковных стенах. С самого начала приказ императора вызвал активное сопротивление. Когда его чиновники начали снимать распятие над дворцовыми воротами, на них набросилась толпа и забила дубинками насмерть. Лев послал войско, чтобы очистить улицы, и многие бунтовщики были убиты. За дурным началом последовало катастрофическое продолжение. По всей империи духовенство выступило против императора. Во многих провинциях церковники стали подстрекать народ к открытому мятежу. Папа, как нам уже известно, возглавил движение и стал писать в Константинополь письма самого оскорбительного содержания. В 727 году Рим заявил об отказе подчиниться эдикту. Фема Hellas взбунтовалась. Войска гарнизона и население, подстрекаемое фанатичными монахами, совместно объявили императором некоего Коему (Cosma). Они снарядили флот для атаки на Константинополь, но он был разбит, а мятежный император взят в плен и обезглавлен. Однако даже враги Льва Исавра признают, что с основной массой пленных и мятежными фемами он обращался мягко. Он редко наказывал за неподчинение эдикту смертью. Порка и тюремное заключение были самыми распространенными наказаниями для тех, кого иконопочитатели считали героями и приверженцами истинной веры. Лев желал, чтобы его эдикт был исполнен, но по натуре он не был гонителем или палачом. Его враги карались не за поклонение образам, а как бунтовщики. Лев сместил престарелого патриарха Германа за отказ от сотрудничества, но не причинил ему никакого вреда. На самом деле его методом было продвижение иконоборчества, а не глумление над иконопочитателями.
Последние тринадцать лет правления Льва Исавра (727–740) были в целом успешными. Ему удалось навязать свой эдикт большей части империи, несмотря на более или менее сильное сопротивление. Одна только Италия наотрез отказалась ему повиноваться. От похода на Рим Льва удерживала только необходимость обеспечить оборону востока. В 726 году халиф Хишам, несомненно узнавший о внутренних проблемах империи, снова вторгся в азиатские фемы. В 727 году сарацины дошли до Никеи, где получили суровый отпор и были вынуждены отступить. В 730, 732и 737–738 годах тоже имели место вторжения, хотя и не слишком масштабные, но они не имели серьезных последствий. Границы империи оставались нерушимыми. Война с сарацинами практически завершилась после большой победы, одержанной под командованием Льва при Акроиноне, в феме Anatolicon, где 20 000 арабов потерпели сокрушительное поражение, лишившись всех своих командиров. Династия Омейядов уже вступила в стадию упадка и больше никогда не затевала масштабные экспедиции против Восточной Римской империи. Ее следующие суверены не были фанатичными завоевателями предыдущего века, стремившимися во что бы то ни стало отобрать у империи территории. По сути, Лев Исавр ликвидировал непосредственную угрозу восточному христианскому миру со стороны мусульман на три столетия.
Преемником Льва стал его сын Константин, пятый император, носивший это имя, согласно традиционным подсчетам, и шестой, если сына Ираклия называть его настоящим именем, а не ошибочным — Констант II. Второй исаврийский император больше известен не числительным, следующим за его именем, а оскорбительным эпитетом Копроним — это прозвище ему дали его враги из иконопочитателей. Правда, тем самым они продемонстрировали скорее свой дурной вкус, а не какие-либо недостойные черты своего суверена. Заметим, что Копроним означает «навозник».
В момент своего восхождения на трон Константин был молодым человеком двадцати двух лет от роду. Он был долго соправителем отца, хорошо знал методы управления Льва и проникся его иконоборческими взглядами. Он унаследовал энергию и способности отца, но отличался от него в двух аспектах. Лев умел совмещать смелость с осторожностью и знал, как и когда следует проявить умеренность. Константин был смел до безрассудства, не понимал полумер и терпимости и добивался исполнения своих планов с бесцеремонностью и напористостью. Более того, если личная жизнь Льва Исавра была безупречной и даже строгой, Константин был большим любителем удовольствий, роскоши и помпы, увлекался музыкой и театральными представлениями и отличался невоздержанностью.
Поэтому хронисты следующего века обошлись с ним суровее, чем с его отцом, изобразив жестоким и порочным чудовищем.
Заняв трон, Константин сразу показал, что намерен продолжать политику отца. И первым делом ему пришлось подавлять восстание иконопочитательской фракции, которая уговорила его зятя Артавазда, стратига фемы Opsikion, в отсутствие Константина захватить столицу и объявить себя императором. Все европейские фемы, где ненавидели иконоборцев, признали Артавазда. Но фемы Anatolikon и Thracesion, сердце Малой Азии, сохранили верность сыну Льва. Сам он проявил смелость и талант военачальника, разбив сыновей Артавазда в двух сражениях и осадив самого бунтовщика в Константинополе. Когда город был сломлен голодом, Артавазд бежал, но был схвачен и приведен к Константину. Император приказал ослепить Артавазда и его сыновей и заключить в монастырь. Другие главари бунтовщиков были обезглавлены. Это было в 742 году.
