Несмотря на то что Карломан отказался помогать брату в войне на юге, мать убедила Карла помириться с братом. Но он принял меры предосторожности на будущее, вступив в союз с соседями Карломана с юга и севера. Он заключил договор с Тассилоном, герцогом Баварии, чья зависимость от франкского королевства в последнее время стала слабой, а союз Карла с Дезидерием, королем лангобардов, стал еще прочнее благодаря его браку с дочерью Дезидерия по имени Дезидерата. Этот брачный союз был заключен, несмотря на яростные нападки папы, который требовал, чтобы Карл не смешивал благородную франкскую кровь с кровью «коварного грязного прокаженного лангобардского рода». Папа именовал этот союз не иначе как «дьявольским совокуплением, которое ни один нормальный человек не назовет браком». Папство так хорошо научилось использовать далеких монархов Галлии против соседних правителей Павии, что Стефан III рассматривал союз между франкским королем и лангобардской принцессой как предательство Святого престола. Несмотря на угрозы Стефана, брак был заключен, после чего, проявив благоразумие, а не последовательность, папа неожиданно позабыл обо всех своих возражениях против лангобардов и заключил мир с королем Дезидерием.
Однако через год Карл отказался от жены — якобы та была больна и бесплодна. Нам неизвестно, было ли это истинной причиной или политические мотивы тоже сыграли роль, однако сразу после развода Карл женился на швабской леди по имени Хильдегарда. Можно предположить, что его мотивы были аналогичны тем, которыми руководствовался английский король Генрих VIII в аналогичных обстоятельствах. Как бы то ни было, благодаря этому разводу он обзавелся смертельным врагом в лице отца Дезидераты. Неприятности не заставили себя ждать. Прошел слух, что между Карлом и Карломаном вот-вот начнется война, в которой примет участие Дезидерий. Словно для того, чтобы предотвратить такое развитие событий, король Карломан в декабре 771 года умер. Он оставил маленького сына, но знать и епископы Бургундии и Алеманнии не сделали попытку посадить младенца на трон отца. Вместо этого они направились к Карлу в Корбени и признали его королем всего государства франков. Вдова Карломана Герберта бежала с ребенком и небольшой свитой в Ломбардию, где Дезидерий с радостью принял врага Карла, тем более такого, который может претендовать на долю в королевстве франков.
Снова земли между устьем Рейна и устьем Роны и от Майнца до Бискайского залива были объединены под властью одного короля. Причем это был король, подобного которому эти земли еще не знали — героическая фигура, не имевшая себе равных за все три века, которые мы уже рассмотрели. Место рядом с ним заслуживает только остгот Теодорих, хотя перед Теодорихом стояли не такие масштабные задачи, да и успехи его были не столь грандиозными, как у Карла. Впервые с тех пор, как мы начали рассматривать историю раннего Средневековья, нам встретился человек, чья внешность и ум, планы и образ жизни настолько хорошо документированы, что мы можем представить ясный всеобъемлющий образ. Карл Мартелл, король Пипин, Лев Исавр и даже сам добрый старый Теодорих — весьма туманные фигуры, о которых мы имеем лишь весьма общее представление. А Карл предстает перед нами живым человеком из плоти и крови, которого мы понимаем и которым восхищаемся.
«Карл обладал крепким телосложением и довольно высоким ростом, — пишет его биограф Эйнхард, — но не выше семикратной длины своей ступни. Голова его была круглой, глаза большими и выразительными, нос довольно крупным. Благородная седина украшала его лицо, всегда живое и веселое. Все это весьма способствовало его обаянию. И хотя шея его была слишком коротка и толста, а живот выступал, пропорциональность остальных частей тела скрывала эти недостатки. Походка Карла была твердой, весь его облик — мужественным, но голос, довольно высокий, хотя и звучный, не вполне соответствовал мощному телосложению. Он отличался превосходным здоровьем и лишь в последние четыре года страдал лихорадкой, а также временами прихрамывал на одну ногу. Но и тогда он пренебрегал советами врачей, которых ненавидел за то, что они убеждали его отказаться от любимой жареной пищи».
Карл усердно занимался верховой ездой и охотой, к которым испытывал врожденное влечение. Любил он также купаться в горячих источниках и достиг большого совершенства в плавании. Именно из любви к горячим ваннам построил он в Ахене дворец, в котором провел последние годы жизни.
Карл носил народную франкскую одежду и не любил чужеземные наряды. На тело он надевал полотняное белье, сверху обшитую шелковой бахромой тунику и штаны. Ноги до колен обертывал полотняной тканью — так делали до того, как были изобретены чулки. Зимой он закрывал грудь и плечи пелериной из шкур выдры и соболя, а поверх всего набрасывал зеленоватый плащ, и всегда опоясывался мечом с золотой или серебряной рукоятью. Только в особо торжественных случаях он облачался в одежды, затканные золотом, надевал обувь, усыпанную драгоценными камнями, застегивал плащ золотой пряжкой и надевал золотую корону. В обычные дни его наряд мало отличался от одежды простолюдина.
Он был умерен в еде и питье, правда, больше в питье, чем в еде. Никто не видел, чтобы он выпивал больше трех кубков за ужином. Он ненавидел пьянство во всяком, не говоря уже о себе и своих близких. Но в пище он не мог быть равно воздержан и часто жаловался, что пост вредит его здоровью. Обычный его обед был очень прост, он состоял лишь из четырех блюд, не считая жаркого, которое сами охотники подавали прямо на вертелах и которое Карл предпочитал любому другому мясу.
Во время еды он слушал музыку или чтение. Его занимали подвиги древних, а также сочинения святого Августина, в особенности то, которое называлось «О граде Божьем». Он велел, чтобы ему записали древние франкские эпические поэмы о делах и войнах королей древности, и учил их наизусть. Он и сам читал вслух, пел под арфу и учил этому других. Он увлекался всеми свободными искусствами, любил ученых людей и приглашал их со всех концов света. Грамматику он слушал у Петра Пизанского — дьякона, человека преклонных лет, в прочих предметах имел наставником Альбина, прозванного Алкуином, тоже дьякона, сакса родом из Британии, мужа, умудренного в многих науках. У него Карл обучался риторике, диалектике и в особенности астрономии, благодаря чему мог искусно вычислять церковные праздники и наблюдать за движениями звезд. Пытался он также писать и с этой целью постоянно держал под подушкой дощечки для письма, чтобы в свободное время приучать выводить буквы, но труд его, слишком поздно начатый, имел мало успеха. Карл любил строить и задумал строительство великолепного собора в Ахене, украшенного лампами и подсвечниками из золота и серебра. Двери и ограды там были из бронзы. При его возведении поблизости не оказалось мрамора, и мраморные колонны были доставлены из Равенны и Рима. Он посещал церковь в различное время, даже ночью, причем следил, чтобы все выполнялось как должно и ни в чем не нарушались религиозные предписания. Он молился и на языке франков, и на латыни и был искусен в обоих языках. Карл много трудился над иностранными языками и овладел латынью настолько, что мог изъясняться на ней, как на родном языке, но по-гречески больше понимал, чем говорил.
Ночью он спал неспокойно: четыре-пять раз просыпался и даже вставал с постели. Во время утреннего одевания Карл принимал друзей, а также, если было срочное дело, которое без него затруднялись решить, выслушивал стороны и выносил приговор, словно сидел в судейском кресле.
