В 829 году начались роковые гражданские войны IX века. Карл, маленький сын Людовика и Юдифи, достиг семилетнего возраста, и отец с матерью должны были позаботиться о его будущем. Император, всегда думавший о своей кончине, был убежден, что жить ему осталось недолго, и всегда был полон страхов. Побуждаемый супругой, он решил сделать распоряжения относительно будущего мальчика — на случай своей смерти. Младшему сыну он выделил герцогство Алеманния и шведские и бургундские альпийские территории к югу от него.
Людовик объявил о своем намерении создать королевство Алеманния на большом совете в Вормсе, куда не явился ни один из его старших сыновей. Как только эдикт был обнародован, начались интриги и заговоры. Новое королевство формировалось из территорий, которые должны были в конечном итоге перейти к Лотарю, однако его братья были против раздела ничуть не меньше, чем наследник императорской короны. Поползли оскорбительные клеветнические слухи. Старшие братья даже утверждали, что Карл им вовсе не брат. Они говорили, что Бернард из Септимании предал их отца и совратил его супругу. Обвинение не имело никаких оснований, но ему поверили. Высшее духовенство присоединилось к принцам крови. Валу нашел возможность отомстить за себя, активно помогая заговорщикам. Эббон и Хильдвин проявили черную неблагодарность и присоединились к заговору против человека, который поднял их из грязи. Два главных прелата Галлии, Агобард Лионский и Жессе Амьенский, также были среди заговорщиков. Было запланировано всеобщее восстание, а несчастный Людовик все еще ни о чем не догадывался.
Оно началось следующей весной. Новое восстание бретонцев побудило императора обратить внимание на удаленные территории государства. Он собрал небольшую армию и вскоре скрылся из виду в западных болотах. Как только император покинул столицу, заговорщики активизировались. Непримиримый Валу не давал покоя франкской знати и посылал письма высшему духовенству Галлии. Он утверждал, что император разрушил единство церкви и империи. Причем, обращаясь к мирянам, он говорил, что причиной тому является пренебрежение императора светскими делами, а обращаясь к духовенству, в качестве причины указывал вмешательство императора в дела духовные. Людовик якобы стал простым инструментом в руках неверной супруги и коварных слуг. Поэтому долг хороших христиан и патриотов — спасти империю от позора. Пипин Аквитанский отреагировал, поведя армию Басконии на Париж, где к нему присоединились все графы Нейстрии. Лотарь прислал из Италии весть, что ведет большую армию лангобардов. Людовик вернулся из Бретани и обнаружил, что его подданные с оружием в руках выступили против него. Он дошел до Компьеня, прежде чем оказался в окружении армии Пипина. Под натиском превосходящих сил противника армия Людовика разбежалась, а сам император попал в руки бунтовщиков. Сыновья поместили его в заключение и стали ждать созыва большого совета. Императрицу Юдифь они силой вытащили из дворца и под угрозой смерти заставили принять постриг в Пуатье. Но когда собрался большой совет — это произошло в Неймегене (Нимвегене) следующей весной, — после первого успеха бунтовщиков наступила обратная реакция. Собрание проводилось в самом центре древних франкских земель, где у бунтовщиков было мало сторонников, а графы долины Рейна и северной Германии прибыли на него с такими крупными вооруженными свитами и вели себя так вызывающе, что нейстрийцы и лангобарды, сопровождавшие Пипина и Лотаря, оказались в меньшинстве. Никто не достал из ножен меч и не нанес ни одного удара, но положение коренным образом изменилось, и мятежные сыновья оказались у ног старого императора. Он проявил милосердие — даже слишком большое милосердие — в момент триумфа. Лотарь был лишен императорского титула, но сохранил королевство в Италии и отправился обратно в Павию. Пипин, тоже получив прощение, отправился в Аквитанию. Злопамятный Валу, душа заговора, был отослан обратно в Корвейское аббатство, где ему предложили жить по монастырским законам, чтобы император не отправил его в еще более удаленную и суровую обитель на берегах Женевского озера. Императрица Юдифь была освобождена из заточения, но Людовик решил, что она должна компургацией очиститься от суровых обвинений, выдвинутых против нее, прежде чем получит освобождение от монашеских клятв.
Людовик снова стал императором, но проявленное к мятежникам милосердие в дальнейшем принесло ему бесконечную череду проблем. Его неблагодарные сыновья остались такими же могущественными, как и раньше, и не испытывали никакой благодарности за данное им прощение, а только раздражение из-за неудачи хорошо спланированного заговора. Вернувшись в свои королевства, они после небольшой передышки снова начали плести интриги. На этот раз Лотарь и Пипин постарались привлечь к заговору их младшего брата Людовика Баварского. С его помощью они рассчитывали разделить Германию, поскольку юный король был чрезвычайно популярен в своем королевстве и имел много сторонников за его пределами. Братья обещали ему швабские земли мальчика Карла, если только он присоединится к ним в восстании.
Новые проблемы начались весной 832 года. Первый сигнал дал Пипин Аквитанский, который бежал от отца, — отказался принять участие в большом пасхальном совете и начал вооружать своих подданных. Император решил, что должен учиться на прошлых ошибках и не позволить застать себя врасплох. И он стал собирать все силы империи для вторжения в Аквитанию. Но тут пришло сообщение, что Людовик Баварский собрал армию, призвал на помощь дунайских славян и занял Швабию. Исполнившись праведным гневом на сыновей, император объявил, что Пипин и Людовик лишены своих королевств. Теперь его любимый сын Карл станет королем Аквитании, а Лотарь, который пока не предпринимал никаких враждебных действий, хотя втайне был в сговоре с Пипином и Людовиком, — наследником остальной империи.
Новый проект раздела не принес ничего хорошего. Он не обеспечил помощь Лотаря в его осуществлении, зато спровоцировал баварцев и васконцев, которые были искренне преданы молодым королям. Хуже того, он заставил всю империю поверить, что корень всех бед — неразумное предпочтение, отдаваемое императором самому младшему сыну. Почему вся империя должна страдать только ради того, чтобы Карл мог присоединить Аквитанию к Швабии?
Дела становились все хуже и хуже. Людовик Благочестивый собирал в Вормсе армии Австразии и Саксонии, когда стало известно, что приближаются войска не только Пипина и Людовика Баварского, но и Лотарь выступил во главе армии лангобардов из Италии. Он уже перешел Альпы и везет в обозе папу Григория IV, понтифика, выборы которого он одобрил без разрешения отца несколькими годами раньше.
Людовик вышел навстречу своим мятежным сыновьям. Армии встретились на равнинах Ротфельда. Битва казалась неминуемой, однако благочестивый император все еще не хотел проливать кровь. Он воздержался от нападения и предложил договор с сыновьями. Принцы знали о слабости отца и видели, что его армия деморализована. Они решили прибегнуть к обману, а не к силе, и согласились на предложение переговоров. Папа Григорий был в курсе их планов и предложил себя в качестве независимого посредника. Он пробыл совсем недолго в лагере старого императора, и его армия начала таять. Судя по всему, папа продался королю Лотарю и использовал свои возможности, чтобы убедить графов и епископов, еще хранивших верность своему монарху, что они выступают не за правое дело. Между лагерями стали курсировать агенты всякого рода, и их влияние оказалось роковым. Лидеры императорских отрядов друг за другом ночью покидали своего монарха и уводили своих людей домой или, что еще хуже, переходили на сторону противника. В конце концов рядом с Людовиком осталась лишь горстка людей. Оглядев их, император с сарказмом воскликнул: «Вы тоже идите к моим сыновьям; жаль, если кто-то погибнет из-за меня». Графы расплакались, но ушли. И Людовик остался один у входа в свою палатку. Рядом с ним были только его жена и маленький сын Карл. С тех пор франки стали называть долину Ротфельда «полем лжи» — Люгенфельдом, Campus Mendacii ubi plurimorum fideliras extinct est (июнь 833 года).
