Только еще раз – на поле боя далеко от родины – это англо-датское оружие оспаривало преимущество у копья и лука. Через пятнадцать лет после разгрома Гарольда еще одно формирование воинов, вооруженных топорами, выступало против армии норманнов. Это была знаменитая варяжская гвардия византийского императора Алексея Комнина – при попытке снять осаду с Диррахия (совр. Дуррес в Албании) (1081), блокированного Робертом Гвискаром, ок. 1015 – 1085 гг., один из предводителей норманнов, завоевавших в XI в. Южную Италию. Заложил основы норманнского государства (Королевство обеих Сицилий). Умер во время очередного похода на Византию. – Ред.). Армия Гвискара уже построилась в боевые порядки, а войска Алексея только-только не спеша прибывали на поле боя. Основой византийского войска были варяги, которых он позаботился снабдить конями, чтобы те могли быстро достичь переднего края и совершить обходное движение. Они его совершили, но, приблизившись к противнику, не могли удержаться от драки. Не дожидаясь развития основной атаки греческой армии, вооруженные топорами вражеские воины отправили своих коней в тыл и плотной колонной двинулись во фланг норманнам. Атаковав отряд под командованием графа Амаури Барийского, варяги погнали его воинов, конных и пеших, в море. Однако эта удача привела к нарушению строя варягов, и норманнский командующий, поскольку главные силы Алексея были все еще далеко, получил возможность повернуть против варягов все свои силы. Решительная конная атака отрезала большую часть варягов; остальные собрались на небольшом холме у моря с заброшенной церковью на вершине. Здесь их окружили норманны, и последовала картина, напоминавшая Гастингс, только меньших масштабов. После того как конники и лучники уничтожили большинство варягов, оставшиеся упрямо держались внутри церкви. Послав в лагерь за фашинами и бревнами, Роберт Гвискар обложил ими здание и поджег
[25]. Варяги, выскакивавшие из огня, один за другим погибали, остальные сгорели в церкви. Не уцелел ни один; весь отряд варягов был уничтожен – следствие их несвоевременного рвения начать сражение. Таков был исход последней попытки пехоты выступить против феодальных боевых порядков XI века. Подобных экспериментов больше не предпринималось более двухсот лет; превосходство конницы было окончательно утверждено.
Глава 3
ВИЗАНТИЙЦЫ И ИХ ВРАГИ
582 – 1071 гг.
От восшествия на престол Маврикия до сражения при Манцикерте
ОСОБЕННОСТИ ВИЗАНТИЙСКОЙ СТРАТЕГИИ
И по составу, и по формированию армия, которая 500 лет сдерживала славян и арабов, защищая границы Восточной Римской империи, отличалась от войск, чье имя и традиции она унаследовала. Она мало походила и на палатинов, и на пограничных «нумери» Константина, как и на легионы Траяна. Однако по крайней мере в одном отношении она напоминала эти обе вооруженные силы: в свое время она была самой боеспособной силой в мире. На долю граждан Восточной Римской империи выпало мало справедливых оценок из уст современных историков; их очевидные просчеты отодвинули в тень более сильные характерные особенности, и «византийство» некоторые считают синонимом изнеженности, неспособности к действию в условиях как мира, так и войны. Можно много написать в общее оправдание того времени, но весьма нелегко привести веские доказательства в защиту, когда умаляется доблесть византийских воинов и их умение воевать.
«Слабые стороны византийских армий, – пишет Гиббон (1737 – 1794, английский историк, автор многотомного труда «История упадка и разрушения Римской империи». – Ред.), – были им присущи, победы же были случайны». Это огульное порицание настолько далеко от истины, что было бы куда правильнее назвать поражения случайными, а успехи вполне обычными. Обычными причинами провала кампаний императоров Восточной Римской империи были не низкая боеспособность войск, а плохое (в данном конкретном случае) руководство, нехватка личного состава и непредвиденные обстоятельства. Все военные трактаты той поры отмечены величайшим знанием военного дела и содержат богатые прямые и косвенные свидетельства, давая нам живую картину военных действий того времени. Если только командующий не совсем бездарный или обстоятельства не совершенно неблагоприятные, авторы всегда исходят из того, что знамени империи сопутствует победа. На войска можно полагаться «везде и во всем». «Командующему, – пишет Никифор Фока, – располагающему 6 тысячами наших тяжелых конников и Божьей помощью, нечего больше желать». В том же духе в своей «Тактике» высказывается Лев Философ, утверждая, что, кроме франкских и ломбардских рыцарей, в мире не было конников, способных при примерно равном соотношении сил противостоять византийским «катафрактам». Славянина, турка или араба в ходе атаки можно было без труда выбить из седла; лишь с западными воинами исход боя бывал неопределенным. (Насчет славян автор не прав. Так, в 551 г. отряд отборных славянских воинов (3 тыс.), переправившись через р. Истр (Дунай), разгромил во Фракии и регулярную тяжелую византийскую конницу, и преследовавшее их большее по численности войско, а в конце штурмом взял приморскую крепость Топер, обороняемую сильным гарнизоном и 15 тыс. (!) ополченцев – жителей города. Забрав добычу, 3-тысячный отряд славян ушел за р. Истр. В 552 г. славянское войско, разбив византийцев под Адрианополем, подходило к Константинополю. – Ред.) Причины выдающейся боеспособности византийской армии не трудно обнаружить. В мужестве воины не уступали противнику, а в дисциплине, организации и вооружении далеко превосходили. И прежде всего, они обладали не только традициями римской стратегии, но и полностью владели тактическими средствами, обстоятельно выработанными в соответствии с потребностями времени.
Веками войне на Востоке учились как искусству, тогда как на Западе она оставалась всего лишь жестокой схваткой. Молодой франкский аристократ считал свое военное образование законченным, когда мог твердо сидеть на своем боевом коне и ловко владеть копьем и щитом. Византийский патриций, умевший не хуже обращаться с оружием, к практическим знаниям добавлял теоретические, изучая труды Маврикия, Льва, Никифора Фоки и других авторов, от книг которых до нас дошли только названия. Результаты этих противоположных представлений в двух разделенных частях Европы можно было ожидать. Западные военные, хотя и считали войну самым важным занятием в жизни, неизменно терялись, когда сталкивались с противником, тактика которого была им неизвестна. Восточные военачальники, с другой стороны, гордились тем, что знают, как одержать верх над славянами или тюрками, франками или арабами, применив в каждом случае тактические приемы, лучше всего подходившие против конкретного противника.
Указания императора Льва VI на случаи различных чрезвычайных обстоятельств поражают как разнообразием задач, стоящих перед византийским военачальником, так и утилитарным подходом к их осуществлению. Они фактически служат ключом ко всей системе военного искусства, как его понимали в Константинополе. Согласно Льву VI, «франк думает, что отступление, какими бы ни были обстоятельства, должно считаться позорным; следовательно, он станет сражаться, когда бы вы ни предложили ему сражение. Вы не должны этого делать до тех пор, пока не обеспечили себе все возможные преимущества, поскольку его конница, с длинными пиками и большими щитами, атакует стремительно и мощно. Вам следует стараться тянуть время и, если возможно, вести его к гористой местности, где конница менее боеспособна, чем на равнине. Через несколько недель без крупного сражения его войскам, восприимчивым к усталости, надоедает война, и очень многие разъезжаются по домам... Вы обнаружите, что он совершенно беззаботен относительно боевого охранения и разведки, так что можно без труда отрезать внешние отряды его воинов и напасть врасплох на его лагерь. Поскольку его силы не связаны дисциплиной, а лишь родством или клятвами, совершив нападение, они действуют беспорядочно; поэтому можно симулировать отступление, а затем, видя, что у них полностью нарушен порядок, повернуть навстречу. Правда, в целом легче и с меньшими жертвами измотать франкскую армию мелкими стычками и затяжными боевыми операциями, чем пытаться уничтожить ее одним ударом»
[26].
