Армия провела две недели в Константинополе, после чего ее переправили в Азию. Даже переправа через Босфор понравилась Этьену, которому говорили, что пролив очень опасен, но тот нашел его не страшнее рек Марны или Сены. Они прошли по Никомедийскому заливу мимо самой Никомедии и присоединились к основным крестоносным армиям, которые уже приступили к осаде Никеи.
Алексей смог снова вздохнуть с облегчением. Он хотел получить наемников с Запада. Вместо этого к нему прислали целые армии, каждую со своим полководцем. Никакое правительство на самом деле не желает, чтобы на ее территорию хлынуло такое множество независимых союзных сил, особенно когда те значительно уступают ей по уровню цивилизованности. Их нужно кормить и не давать им грабить страну. О фактической величине крестоносных армий можно только гадать. Средневековые оценки всегда преувеличены, но что касается оборванцев Петра Пустынника, считая множество мирных паломников, то, вероятно, их число приближалось к двадцати тысячам. Главные Христовы воинства — Раймунда, Готфрида и северных французов — каждое насчитывало намного более десяти тысяч, включая гражданских лиц. Армия Боэмунда была чуть меньше, также были и другие малочисленные отряды. Но можно предположить, что в целом за период от лета 1096 года до весны 1097-го на территорию Византийской империи вошло от шестидесяти до сотни тысяч человек. В основном императору все же удалось успешно подготовиться к их встрече. Никто из латинян не страдал от нехватки продовольствия во время путешествия по Балканам. Единственные, кто совершал набеги, чтобы раздобыть еды, это были Готье Неимущий в Белграде и Петр в Бела-Паланке, и тот и другой при исключительных обстоятельствах, да и еще Боэмунд в Кастории, когда он шел в середине зимы по бездорожью. Полностью предотвратить мелкие грабежи и редкие необоснованные нападения на города было невозможно, поскольку для этого у Алексея не хватало войск. Однако его печенежские отряды с их слепым и бескомпромиссным подчинением приказам оказались эффективными стражами правопорядка, как бы это ни злило крестоносцев, а с западными сеньорами и принцами умели поладить его специальные посланцы. И то, что методы императора проявляли себя все более успешно, прекрасно демонстрирует то, как гладко прошло путешествие последних армий из Северной Франции, известных своим буйством и руководимых слабыми и некомпетентными вождями.
В Константинополе присягу верности Алексею принесли все именитые сеньоры, кроме Раймунда, с которым он достиг личного взаимопонимания. Император не питал иллюзий ни насчет практической ценности этой клятвы, ни насчет верности слову людей, которые ее принесли. Но она по крайней мере давала ему одно законное преимущество, которое впоследствии вполне могло сыграть важную роль. Добиться этого оказалось нелегко; ибо хотя самым дальновидным руководителям, таким как Боэмунд, и самым прозорливым наблюдателям, таким как Фульхерий Шартрский, была очевидна необходимость сотрудничать с Византией, мелким рыцарям и рядовым вассальная присяга казалась унижением и даже вероломством. Против византийцев их настроил тот холодный прием, который оказали им сельские жители, а ведь они, как им казалось, пришли этих жителей спасать. Константинополь, огромный, поражающий воображение город, с его богатствами, многочисленным населением из торговцев и ремесленников, изысканными вельможами в партикулярном платье и роскошных одеждах, накрашенными благородными дамами со свитами из евнухов и рабов вызывали у них презрение, смешанное с неприятным чувством собственной неполноценности. Они не могли понять ни языка, ни обычаев страны. Даже церковные службы были им чужды.
Византийцы отвечали им такой же неприязнью. Столичным жителям эти грубые, разнузданные головорезы, так долго сидевшие в пригородах, причиняли одни только хлопоты, а об отношении сельчан свидетельствует письмо, написанное архиепископом Болгарским Феофилактом из его епархии в Охриде на Эгнатиевой дороге. Феофилакт, известный своей терпимостью к Западу, из-за которой на него смотрели с подозрением, описывает, какие беды принесли крестоносцы его епархии, но прибавляет, что теперь он и его паства учатся терпеливо нести свое бремя. Начало Крестового похода не предвещало ничего хорошего для отношений между Востоком и Западом.
И тем не менее Алексей, скорее всего, был удовлетворен. Опасность для Константинополя устранена, а великие Христовы воинства отправились воевать с тюрками. Он искренне собирался сотрудничать с крестоносцами, но только с одной оговоркой. Он не станет жертвовать интересами империи ради интересов западных рыцарей. Его долг прежде всего перед своим народом. Более того, как и все византийцы, Алексей считал, что благополучие всего христианства зависит от благополучия древнейшей христианской империи. И он был прав в своем убеждении.
Часть четвертая. Война с тюрками
Глава 1. Кампания в Малой Азии
И пойдешь с места твоего, от пределов севера, ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях, сборище великое и войско многочисленное.
Книга пророка Иезекииля, 38: 15
Как бы император и предводители крестоносцев ни спорили из-за своих прав и ни делили будущие завоевания, относительно первых шагов в борьбе с неверными не было никаких расхождений. Если христианская рать намерена дойти до Иерусалима, ей нужно расчистить малоазийские дороги, а главной целью византийской политики было выгнать тюрок из Малой Азии. Этот стратегический курс не вызывал никаких разногласий, и крестоносцы, находясь бок о бок с византийской армией, пока еще были готовы доверить вопросы тактики ее опытным полководцам.
Первой целью была столица сельджуков — Никея. Никея лежала на берегах Асканского озера, недалеко от Мраморного моря. Через нее проходила старая византийская военная дорога, хотя был и другой путь чуть восточнее. Оставить великую крепость в руках врага означало бы поставить под угрозу всякое сообщение в этом регионе. Алексей не мог дождаться, когда крестоносцы двинутся в путь, ибо наступало лето, да и сами крестоносцы начали проявлять нетерпение. В последние дни апреля, прежде чем армия северных французов прибыла в Константинополь, поступили приказы сняться с лагеря у Пелеканона и наступать на Никею
[50].
Малая Азия во времена Первого крестового похода
Момент был выбран удачно, так как султан сельджуков Кылыч-Арслан I отсутствовал — он уехал на свою восточную границу, где оспаривал с Данишмендидами владычество над Мелитеной, чей армянский князь Гавриил занимался тем, что стравливал соседних правителей друг с другом. Кылыч-Арслан отнесся к новой угрозе с запада без должной серьезности. Он с такой легкостью разметал голодранцев Петра Пустынника, что это внушило ему презрение к крестоносцам, тем более что его шпионы в Константинополе, желая угодить господину, в своих донесениях, возможно, преувеличивали неприязнь между императором и западными владыками. Полагая, что крестоносцы ни за что не дойдут до Никеи, он оставил в стенах города жену, детей и всю свою казну. И лишь получив новости о сосредоточении вражеских войск возле Пелеканона, он поспешно отправил часть армии назад на запад и сам последовал за нею, как только разобрался с делами на востоке. Его войска прибыли слишком поздно, чтобы помешать крестоносцам выступить на Никею.
