Ясно, что ни одной женщине не понравится, если ее сравнивают с другой, даже если той она восхищается и неосознанно подражает. Я же леди Алисе не подражала, я ее не уважала, и чем дальше, тем сильнее. Хотя если перестать злиться и ревновать непонятно кого непонятно к кому, то следует признать, что мнение об этой девушке у меня складывается предвзятое. Вот Патрик знал ее с детства и очень изумлен, что мог так в ней ошибаться. Мы, женщины, конечно, умеем маскироваться и прикидываться невинными и беззащитными. Но для того чтобы так запутать опытного следователя, надо обладать поразительными актерскими способностями. Так что, возможно, графиня Монтербон не была милой овечкой, но и считать ее циничной разлучницей тоже не совсем правильно.
Рауль же намекал, что его брат уже успел охладеть к жене, хотя надежда на воссоединение еще витала. Возможно, леди Алисе намекнули, что все уже решено, и она поверила. Ей хотелось поверить…
Вот только зачем ей вообще сдался Георг, когда она могла выйти замуж за того же Патрика?!
Ее увлечение взрослым мужчиной, а не романтичным мальчишкой с повышенным комплексом вины и непонятными магическими способностями можно понять. К тому же титул графа...
М-да, став женой виконта, Алиса сразу же и сама становилась виконтессой. А став женой графа, она с полным правом продолжала оставаться графиней. Фрехберны хотели ее приданое, а она могла выбрать старшего, чтобы оставить за собой титул.
— Не считая сведений особой секретности, нам удалось выяснить, что герцог Левкерберн регулярно получал письма в розовых конвертах, передаваемые через посыльного. — Мой жених, наконец-то смирившись с ветреностью своей подруги детства, решил начать делиться информацией. — Нож для бумаги выделял их по какой-то причине.
— Мне показали более десятка воспоминаний, связанных с этими конвертами, — подтвердил Рауль, опасливо поглядывая в мою сторону и вопросительно на Эрика. Словно уточняя, как ему следует себя вести, чтобы не разозлить меня снова.
— И еще посыльный показался мне чем-то неуловимо знакомым, — продолжил граф. — А самое интересное — точно такие же конверты получал мой брат, но он всегда сам заносил их в кабинет, и я не смог выяснить, кто именно их ему передавал.
— Конверты — это прекрасно, а что происходило в день убийства? — мрачно поинтересовалась я, отодвигая пустую кружку. После сладкого чая мне стало значительно легче.
— В комнате брата больше всего случившееся запомнили пострадавшие вещи — покрывало, кровать, прикроватная тумбочка и ковер.
Я с серьезным лицом кивнула, чувствуя, как меня вновь охватывает странное ощущение, словно в мой обыденный мир прокралась капелька абсурда. Патрик и Эрик тоже сидели с очень сложными лицами, причем им воспринимать происходящее было еще труднее, чем мне. Я привыкла к ментальной магии и странностям ее проявления. Для меня несколько необычным являлось взаимодействие с неодушевленными предметами… Хотя, если задуматься, карты тоже неодушевленный предмет, а я прекрасно с ними взаимодействую.
— Но убийца был в маске, — с раздражением выдохнул Рауль. — Словно знал…
— Значит, вероятнее всего, именно вы и были целью. Но, может быть, это была защита от ментального некроманта?!
— Защитой от ментанекроманта было тихое появление в середине комнаты и потом резкий хлопок дверью с помощью веревки, привязанной к ручке, — присоединился к обсуждению Патрик. — Все было продумано до мельчайших деталей. Алиса с хозяином комнаты почему-то смотрели на портрет, стоя спиной к выходу. Некто в облегающем трико подкрался по ковру, хлопнул дверью, словно только что вошел, хотя до этого дверь была открыта, и, когда жертвы обернулись... — Рауль даже зубами скрежетнул, но промолчал. Неприятно, когда близких тебе людей обезличивают терминами, но Патрик — следователь, он привык использовать подобные определения, — выстрелил в упор, не давая времени себя рассмотреть. Два выстрела почти подряд, как и во втором случае. Вещи запомнили кровь и вспышку. Ковер и портрет — странного человека в черном трико и маске. И еще мы знаем, что у этого человека очень узкие ступни, а сам он невысокий и худенький.
— И ловкий, раз сумел перелезть по стене из одного окна в другое, — добавила я.
Судя по описанию, убийца мог быть как субтильным мужчиной, так и женщиной. Или, того хуже, подростком.
— Вся остальная информация или с убийствами не связана, или мы пока не смогли ее с ними связать, — со вздохом признался Патрик. — Кстати, во второй раз убийца тоже был в темном трико и в маске.
— И тоже два выстрела подряд… Любитель огнестрельного оружия, невысокий, худенький, имеющий возможность выяснить тайну магического дара и бывающий сразу в обоих домах, — принялась перечислять я, внимательно следя за Раулем.
Граф далеко не сразу сообразил, на кого именно я намекаю, а вот Патрик быстро уловил ход моих мыслей. В его взгляде сверкнуло понимание, он широко распахнул глаза и тоже уставился на Рауля. Эрик же смотрел на меня и едва заметно мотал головой, отвергая мой выбор подозреваемой.
— И знающий, где хранится запасная униформа горничной, — продолжала я плавно подводить графа к наиболее подходящей кандидатуре.
— Вы думаете, это Хелена?! — наконец-то озарило Рауля, и он прожег меня сурово-обвиняющим взглядом. — Зачем? Хотя… ладно, если меня могли обвинить в ревности, то и ее тоже при желании можно этим попрекнуть, но второе убийство?! Второе-то ей зачем?! И следователя убил кто-то гораздо сильнее, чем жена моего брата. К тому же у убийцы следователя волосы были темные…
— А вот длину волос вы описали такую же, как у вашей невестки, — напомнила я графу. — Так что на текущий момент она наш главный подозреваемый, уж извините.
— Хелена не могла..
— Лорд! — совершенно нетактично, невежливо, не так, как положено леди из высшего общества, рявкнула я. Даже Патрик вздрогнул и замер, глядя на меня с изумлением. Один Эрик, привычный к подобному, лишь хмыкнул и с сочувствием покосился на обоих лордов, хотя обращалась я к одному. — Уясните, пожалуйста, один раз и навсегда! Или вы, или не вы! И если не вы, то это может оказаться кто-то близкий вам, и да, это больно, обидно, в это сложно поверить, но выбор у вас невелик. И если вам вдруг опять захочется принести себя в жертву, возложив голову на плаху, подумайте о вашей матери… Неужели вы позволите ей потерять еще одного сына? — И так как мне оказалось ужасно трудно спокойно сидеть и смотреть в грустные глаза графа, я решила его слегка поддержать: — К тому же, возможно, вы правы и это не леди Хелена, а кто-то другой, очень на нее похожий.
