О, я очень хорошо умела говорить повелительным тоном. Все присутствующие тогда понимали, что, как бы я ни ранила их чувства, лучше молчать и слушать. Только делала я это очень редко. Причем чем старше становилась, тем реже позволяла себе подобное, стараясь не подчеркивать разницу в положении.
Да я бы и сейчас с удовольствием отчитала лордов как равных, просто тогда они вряд ли ко мне бы прислушались настолько внимательно. Тот же Патрик, который сейчас пусть и кипит внутри, но при этом сдерживается, понимая, что не вправе перебивать, при обычном разговоре обязательно попытался бы это сделать. Зато сейчас он вынужденно выслушает мою речь до конца.
— Если вы хотите защитить близких вам женщин, вы должны рассматривать каждую из них как потенциальную убийцу или жертву. Каждую! Перебрать все, что вам о них известно, проверить каждую… Каждую! Лорд Патрик, вы же следователь! — Я резко сменила интонацию с пафосно-повелительной на умоляюще-взывающую. Ту, с которой я бы говорила с маркизом, если бы делала вид, что мы примерно равны по положению в обществе. — И вы единственный сотрудник министерства правопорядка, которому мы можем доверять. — Я в упор уставилась на своего жениха, практически гипнотизируя его, чтобы впихнуть в него такую важную мысль. Кроме него, нам доверять действительно некому. — А вы, лорд, — я повернулась к Раулю, подскочившему со стула и застывшему с прямой спиной и задранным вверх подбородком, едва я начала свою отчитывающую речь, — тоже должны понимать, что, положив голову на плаху, лишь подыграете организатору всего этого безумного кровавого спектакля. Благородное желание защитить близких не совсем уместно, когда речь идет о вашей собственной жизни. Возможно, кто-то из этих близких и есть убийца! Или, что еще страшнее, его или ее жизнь в опасности, но из-за вашей скрытности мы об этом не узнаем.
Оба лорда чуть расслабились и выдохнули. А вот Эрик, спокойно сидевший все это время на моем стуле и лишь одобрительно кивавший с умным лицом, когда я смотрела в его сторону, наоборот, замер, с интересом выжидая заключительного аккорда.
Я провела одновременно одной рукой по пуговицам на камзоле Патрика и другой — по плечу Рауля, словно стряхивала невидимую пылинку:
— Главное, лорды, под угрозой не только жизни ваших близких и вас самих, но и моя. И если вы продолжите скрывать от меня информацию, я могу расценить это как государственное преступление и покушение на жизнь члена семьи правящей династии.
После этой фразы, сказанной ровным милым тоном, лица обоих мужчин вытянулись и стали даже чем-то неуловимо похожими. Возможно, из-за одинакового выражения растерянности и озабоченности. Лорды явно старались вспомнить все, что до сих пор не решались мне рассказать.
Эрик, едва заметно усмехнувшись, быстро достал из заплечной сумки блокнот и ручку и с видом прилежного секретаря приготовился записывать.
Глава 41. Равноправие — очень уж странный предмет
Вороха секретной информации на нас не высыпалось, к сожалению. Про Алису мне уже и так рассказали, и про Глорию, еще раньше.
Хелена, кстати, в Шербанию тоже ездила, причем не единожды. И последний раз чуть более года назад. Сестру навещала, чтобы потом вместе с ней домой вернуться. Как раз за пару месяцев до того, как Рауль привел в дом Алису, а Георг начал требовать развода.
К слову, на помолвке младшего Фрехберна леди Глория присутствовала, а вот лорд Патрик в это время был… да! Именно! В Шербании!..
Ездил по поручению отца прослушать короткие курсы по психотехнологиям профилактики и разрешения конфликтных ситуаций в разнополых служебных коллективах. Название я из маркиза буквально выпытала. И выдал он его сквозь зубы, глядя при этом куда угодно, только не на меня.
Ясно. Негативное влияние соседнего государства достигло такого уровня, что правительство решило возглавить растущую женскую активность и подстраховаться от мужских бунтов.
— Я не слишком хорошо разбираюсь в политике, но мне кажется, подобное начинание многим не понравится. — Мое предположение строилось как раз на основах психологии. — Лорд Патрик, вас, случайно, не учили в Шербании, как объяснить мужчинам, что женщины могут быть так же умны, а порой даже умнее, чем они? Это будет самое неприятное открытие, которое вскоре настигнет наше общество.
Полностью скрыть торжествующее ехидство в голосе мне не удалось, так что маркиз посмотрел на меня с легким осуждением:
— Никто никогда не отрицал, что женщины умны и во многом разбираются лучше, чем мужчины. Просто есть определенные чисто мужские сферы деятельности, и уж простите, леди Шарлотта, но…
— Если вы сейчас посмеете сказать, что расследование преступлений как раз и есть эта мужская сфера, я на вас очень обижусь, — перебила я Патрика.
— Да, леди, я именно так и считаю. Вы чрезвычайно наблюдательны и быстро делаете выводы, но стрельба, трупы, слежка за преступником в любую погоду, драки во время захвата…
Эрик, не сдержавшись, несколько раз очень выразительно фыркнул в кулак, с сочувствием глядя на маркиза. А я решила наглядно продемонстрировать будущему мужу, что владею кое-какими основными приемами задержания.
Быстро зайдя Патрику за спину, я схватила его за запястье и скрутила ему руку, отводя ее при этом в сторону. Затем, шагнув еще ближе, ударила по локтю маркиза ладонью, ощутимо, но не слишком усердствуя. И тут же загнула ему руку за спину, одновременно прижимая своим телом.
— Щелк! — усмехнулась я, так же быстро заламывая Патрику вторую руку и имитируя щелчок наручников. А потом, продолжая стоять у маркиза за спиной, положила подбородок ему на плечо и шепотом поинтересовалась: — Ну что, лорд, признайтесь, не ожидали? Зато теперь вам будет сложнее сопротивляться.
Сначала у бедолаги почти на полминуты перехватило дыхание. То ли от восхищения моими способностями, то ли от моего негромкого голоса рядом со своим ухом. Правда, он быстро восстановился и принялся упрямо приводить аргументы:
— Я все равно смогу убежать. И драться ногами мне проще…
— Умоляю, леди Шарлотта, даже если вы тоже умеете драться ногами, не надо нам это демонстрировать! — отмер молчаливо наблюдавший за нашей пантомимой Рауль. — Мне хватит собственного воображения, чтобы это представить и посочувствовать лорду Краухберну.
После этой фразы граф сдунул упавшую ему на глаза челку и, вопреки своим словам, посмотрел на Патрика скорее с завистью, чем с жалостью. А я, отпустив руки маркиза, обошла и встала так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. В его серо-стальных глазах светилось недоумение, возмущение, но больше всего — восхищение. Приятно.
