Аккуратно поправив выбившийся из прически Патрика локон, я мысленно улыбнулась. Забавная мелочь, на которую раньше не обращала внимания. Меня так и тянет прикоснуться к волосам маркиза, восстановив идеальность укладки. При этом мне очень нравится легкая взлохмаченность графа и то, как он чуть выдвигает вперед нижнюю губу, привычно сдувая упавшую на глаза непослушную прядь. Может быть, все дело в том, что челка Рауля в два раза короче? Не знаю…
— Понимаете, лорд Патрик, вначале против преступников-мужчин будет срабатывать эффект внезапности. За это время ко мне на помощь могут прибежать полисмены. И еще… преступница-женщина сможет обвести вокруг пальца мужчину, используя тот же самый эффект неожиданности. Все же вы нас очень сильно недооцениваете, лорд.
— Да, леди Шарлотта, вас я недооценил очень сильно. — В голосе Патрика, судя по улыбке, пытающегося пошутить, заметно ощущалось раздражение. Но главное, он осознал и принял мои аргументы. Я чувствовала это по его задумчиво-озабоченному взгляду. — И еще, само собой, вы совершенно правы. Идея позволить женщинам из аристократии работать вызывает довольно агрессивное осуждение в обществе. Причем и среди самих женщин.
— Это ожидаемо. — Я хмыкнула и передернула плечами, максимально вежливо демонстрируя свое презрение ко всем, кто не готов идти путем Шербании.
Хотя я сама тоже не сильно стремилась взвалить на свои плечи заботы и обязанности, считающиеся прерогативой мужчин. Просто были смутные подозрения, что женские проблемы тоже останутся на нашей совести. Мне было довольно сложно представить того же Патрика, решающего вопросы с домоправительницей, или обсуждающего с главным поваром меню на неделю, или… занимающегося детьми, например. Хотя… о поломойках он же думает, меняя уличную обувь на домашнюю? Мужчина нового поколения? Я полюбовалась на маркиза и перевела взгляд на графа. Вот уж кто совершенно безнадежен! Или я и к нему тоже несправедлива?
— Значит, пока все ниточки тянутся в Шербанию? — уточнил Эрик, глядя при этом на меня.
Да, именно так оно и было. Причем…
— Интересно, общалась ли леди Хелена с леди Алисой ранее, до того, как их представили друг другу уже потенциальными родственницами? Может быть, в той же Шербании, где они были одновременно? И кстати, тогда же, когда там была леди Глория. И еще…
— Была ли Эдвига в Шербании? — закончил мою мысль Патрик. — Думаю, документы на Эдвигу Вельширн поддельные. Надо пробить эту мисс по базе запечатлений.
— Обязательно! — энергично закивала я и на всякий случай напомнила: — Но тайно!
— Предлагаю продолжить обсуждение в более приятном месте, чем комната с телами умерших, — предложил неожиданно погрустневший Рауль. — Пока я был занят считыванием информации, мне было все равно, где находиться. А вот теперь окружающая обстановка навевает меланхолию.
Глава 42. Пасть можно и до женского белья
Сразу уехать домой у нас не получилось, потому что в морге неожиданно загрохотал громкофон. Как оказалось, это министр Краухберн решил поговорить с собственным сыном. Причем, судя по быстрому обмену фразами, как с сотрудником. По выражению лица Патрика было ясно, что ничего хорошего от этого разговора он не ожидал.
Перемигнувшись со мной, Эрик тихо пристроился следом. Конечно, в открытую стоять у кабинета министра и подслушивать ему никто не позволит, но можно попробовать покрутиться рядом и услышать хоть что-то. А еще понаблюдать за работой министерства, пользуясь тем, что сегодня мы здесь вполне официально. Максимум что может случиться, если заинтересуются незнакомцем, бродящим по коридорам, — вернут в морг.
А я осталась с Раулем, портить репутацию, причем, как правильно заметил граф, не в самом приятном месте.
— Что же вы так до сих пор и не поделились всей информацией, которую поведали вам камни на стенах? — слегка насмешливо поинтересовалась я.
Не знаю, как насчет меланхолии у моего собеседника, но меня буквально скручивало от беспокойства. Такого… никуда конкретно не направленного, просто от всей сложившейся ситуации в целом. И едва Патрик с Эриком ушли, беспокойство усилилось. Ясно же, что министр вызвал моего жениха не для обмена светскими любезностями. А учитывая высокопоставленного врага, нагло занимающегося вредительством в центре правосудия, я могла себе позволить подозревать тут всех. Всех, включая отца Патрика.
На самом деле о результатах стенолазания граф вроде бы отчитался, скупо и нехотя.
Рауль видел на стене Эдвигу. Она двигалась к окну приемной залы. Но поскольку его слова нельзя было использовать ни как обвинение, ни как защиту, ни даже как свидетельские показания, мы просто приняли к сведению, что горничная действительно была убийцей по крайней мере второй пары: герцога Левкерберна и маркиза Хоттербона, посла Шербании.
Постепенно у нас складывалась картина преступления.
Мы знали, что оно было спланировано. Сомнение вызывал только временной интервал. Возможно, год назад, устраиваясь на работу горничной, мисс Вельширн должна была просто следить за герцогом, а приказ об убийстве пришел позже? Эту подробность еще предстояло выяснить. Как и то, как именно Эдвига провела дворецкого и самого хозяина дома, оставшись в покоях.
Судя по отрывочным воспоминаниям ковра в спальне герцога, несколько раз кто-то прятался под кроватью. В принципе, почему бы и нет? Скинуть форму горничной, остаться в черном трико, спрятаться, дождаться, пока все слуги выйдут, охладить воздух и вызвать истопника с ведром, в котором лежит пара огнестрелов. Аккуратно вытащить их из ведра, которое стоит в гостиной, на глазах троих человек?! Ох, что-то тут не сходится. Как и внезапное появление убийцы прямо в центре комнаты… Хотя, с учетом строения камина, можно было притаиться за ним, и тогда Эдвигу мог заметить лишь истопник, когда проходил мимо.
— Вы точно ничего больше не видели? — Я пристально посмотрела на Рауля, так как поведение графа вызывало у меня подозрения. Уж очень он старался не глядеть мне в глаза!
Решив пока отложить пытки, я, почти не морщась от брезгливости, вновь вытащила ящик с телом Эдвиги и принялась ее раздевать, не обращая внимания на графа, с недоумением наблюдающего за мной. Бедолага, он даже не догадывается, что именно его ждет!
Как я и подозревала, под платьем и толстыми чулками телесного цвета пряталось то самое черное облегающее трико. Наверное, чтобы в любой момент можно было скинуть униформу и сбежать, причем не в нижнем белье, а более-менее одетой.
