Мужчина отвернулся от остывшего тела и кивнул стоящим неподалеку стражам, чтобы те приступали к работе.
Бывшую любовницу короля нашли мертвой в переулке рядом с притоном, где она покупала опиум. По версии патрульных, ее убил поставщик, потому что она не смогла принести нужную сумму. Следователь склонялся к другому варианту: некто неизвестный задумал лишить его всех зацепок, связанных с бастардом. И этот некто не гнушался ни угрозами, ни убийством. Что гораздо хуже, Окберт не знал, что Ирма успела рассказать о ребенке своему убийце.
Следователь закурил сигарету, собираясь с духом: ходить дорогами Пустоши было сомнительным удовольствием. Каждый раз как последний. Никогда не знаешь, когда дорожка под ногами исчезнет и ты останешься в мире мертвых.
— Мы закончили. Готовы убрать тело, — доложил Квон, и Окберт сделал последнюю затяжку.
— Подождите. Я хочу посмотреть, что случилось.
— Уверены? — на лице детектива отразилось сомнение. — Мы не знаем, когда точно она умерла. Тьенна могла пролежать здесь несколько часов, прежде чем ее нашли. Опасно погружаться в Пустошь на такой долгий срок.
Окберт хмыкнул и бросил окурок под ноги, затушив носком дорогого ботинка.
— Спасибо за беспокойство, Квон, но с этим я как-нибудь сам разберусь. Обеспечьте тишину. Никто не должен мешать, — приказал он и вернулся к трупу. Присел на корточки, разглядывая черные глаза Ирмы, бездушно глядящие в небо.
Интересно, как отреагирует его величество на новость о гибели бывшей любовницы? Будет жалеть? Вспомнит время, когда она дарила ему себя целиком, без остатка?
Окберт закрыл ей глаза и положил ладонь на лоб, негромким голосом читая слова заклинания. Воздух потяжелел, загустел, будто мир погрузился в вязкое желе, пропахшее тошнотворным запахом разложения и смерти. Когда Окберт начал задыхаться, то прорвался через плотный купол и вывалился на улицу Фелтона. Только это была другая улица. Мир стал размытым. Мимо шли чьи-то тени, смутно напоминавшие человеческие фигуры. Слышались голоса, почти неразличимые; обрывки фраз, которые невозможно собрать воедино. Окберт и не пытался прислушиваться. Чем меньше соприкасаешься с Пустошью, тем лучше — больше шансов вернуться в здравом уме и твердой памяти.
Место, где он оказался, мало напоминало грязный переулок: это был богатый фешенебельный район с высаженными в ряд деревьями, небольшими уютными магазинчиками и кафе. Мимо проехал паромобиль, а в отдалении Окберт узнал дом Каста. Удивительно, что Ирма до сих пор не продала его за порцию опиума. Впрочем, судя по их последнему разговору, женщина большую часть времени находилась в полубреду. Скорее всего, дом содержали ее родственники, попросту не дававшие Ирме распоряжаться деньгами или собственностью.
Вскоре Окберт увидел саму женщину: она, ссутулясь, плелась, обнимая себя исхудавшими руками. Ее мучила наркотическая ломка. Пару раз она останавливалась, чтобы отдышаться, а затем упрямо продолжала путь.
Хотя для жителей призрачного города Окберт оставался невидим, он предпочел следовать за Ирмой в отдалении. Она шла к притону каким-то окольным путем, стараясь избегать центральных улиц и постоянно оглядываясь. Следователь не мог не отметить странности ее поведения. Ведь Ирма уже опустилась на самое дно и вряд ли боялась огласки. К чему же тогда подобная осторожность? Может, ее кто-то преследовал? Окберт огляделся, но не заметил никого подозрительного. Жаль, что Пустошь не воссоздает картинку полностью. Он наблюдал только то, что видела и слышала Ирма, а в ее затуманенной голове все перемешалось.
Наконец они оказались у притона, и Ирма постучала в дверь. Открыл бородатый здоровяк, но впускать гостью не стал, а что-то недовольно выговорил ей в лицо. В голосе женщины прозвучали просительные нотки. Она схватила мужчину за руки, но тот лишь оттолкнул ее, как мусор, и Ирма упала на заснеженный тротуар.
— Будь ты проклят! — провизжала она в закрытую дверь. Потом еще долго сидела на стылой земле и сыпала проклятиями, а редкие прохожие обходили ее стороной.
В конце концов Ирма выдохлась: что толку кричать, если никто не реагирует? Она встала, но, скрученная жестокой рвотой, далеко уйти не успела. Когда же выпрямилась, ее бледное лицо окончательно потеряло краски, а круги под глазами стали отчетливее. Женщина снова двинулась к двери — видимо, думала постучать еще раз, — но дорогу преградил высокий человек с тростью.
Вот оно! — понял Окберт, заметив страх в глазах Ирмы. Она попыталась обойти мужчину, но тот зеркально повторил ее шаги.
Окберт подошел ближе, чтобы разглядеть его лицо, пусть даже искаженное Пустошью и памятью Ирмы. Было в нем что-то неуловимо знакомое.
— Я знаю, что тебе нужно. — Женщина облизнула пересохшие губы, глядя на своего вероятного убийцу. — Если расскажу, что получу взамен?
Он молча вытащил из кармана коробочку с опиумным порошком. Ирма тут же попыталась выхватить ее у него из рук, но не преуспела, только поскользнулась на собственной рвоте и упала ему под ноги. Мужчина не подал руки, и женщина с трудом поднялась сама.
— Иди за мной, — из-за влияния Пустоши его голос казался механическим.
Ждать согласия преступник не стал — был уверен, что жертва последует за ним, и не ошибся. Прихрамывая, она потащилась к злосчастному переулку, не замечая, что разодрала чулок, а из разбитого колена течет кровь.
В Пустоши переулок выглядел еще отвратительнее. Мимо прошмыгнула крыса, выскочив из ящика с мусором, а запах тлена усилился — подходило время смерти Ирмы. Окберт поспешно обогнул помойку и шагнул вперед, чтобы не пропустить ни слова из предстоящей беседы.
— Где твой ребенок? — холодно спросил убийца, убедившись, что вокруг никого нет.
— Сначала плата. — Ирму колотило, и она протянула руку, надеясь получить долгожданный наркотик. — Дай!
— Ответь, и получишь вдвое больше, — мужчина покрутил коробочку в руках, отступая на шаг от измученной собеседницы. Она попыталась его схватить, но убийца с легкостью увернулся. Лицо его не выражало ничего, кроме брезгливости.
Потеряв равновесие, Ирма врезалась в каменную кладку переулка.
— Я жду, — напомнил он, с безразличием наблюдая за беспомощной женщиной.
— Я расскажу, расскажу…
Ирма поманила его пальцем, словно собиралась поведать на ухо какой-то секрет, но, когда мужчина наклонился, с неожиданной силой оттолкнула. Застигнутый врасплох, он упал, а Ирма коршуном налетела сверху, держа в трясущихся руках осколок стекла. Она опустила импровизированное оружие, но в последний момент силы подвели, и удар пришелся не в шею, а вскользь по плечу. Мужчина же, не раздумывая, вытащил из трости клинок и ударил в ответ.
Все произошло быстро. Ирма с искренним недоумением уставилась на торчащее из груди лезвие и пошатнулась, закашлявшись, когда убийца его вытащил.
— Сука! — выплюнул он, сбросив с себя умирающую женщину. Быстро огляделся, убеждаясь в отсутствии свидетелей, после чего ногой подтолкнул ее к куче мусора у стены. Наклонился, заставляя посмотреть себе в глаза. — Когда я найду твоего сына, я буду убивать его медленно. Сдирать кожу кусочек за кусочком, чтобы он помучился. А потом отправлю его отцу собранный в коробку подарочек, — с чувством произнес он, сжимая свое плечо. На пальто проступило темное пятно — все-таки женщина задела мужчину осколком.
