— Я люблю тебя, — выдохнул он, не спеша двигаясь над ней.
Она застонала.
Он склонился к ней.
— Скажи мне, — потребовал он, намеренно чуть входя в нее. — Скажи, как сильно ты хочешь меня. — Только теперь он поцеловал ее, жадно впиваясь в губы. Когда он поднял голову, она с мольбой произнесла его имя.
— Ты любишь меня, Сторм? — задыхаясь, спросил он, скользя по ее плоти. — Тебе нравится, когда я делаю вот так? А так?
У нее вырвался стон.
— Тебе нравится, когда я глубоко? — Он помедлил, у самого входа в нее, не погружаясь, и затем, слегка подталкивая, приставил член к ее входу. — Скажи!
— Да! Да! Да!
— О Боже, как я хочу тебя, — сказал он и вонзился.
Они одновременно достигли яростного оргазма, изо всех сил прижимаясь друг к другу. Бретт вонзался все сильней и сильней, потеряв всякую власть над собой. «Сторм теперь моя», — только эта мысль владела им. Потом она вскрикнула, сжимая его, а он пульсировал в ней. Наконец судорожно обнял ее, извергая в нее свое семя, иссушая себя, со стоном выкрикивая ее имя.
Проснувшись, Сторм обнаружила, что все еще интимно сплетена со своим мужем.
На нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Восхитительные воспоминания о его прикосновениях, его губах, его ласкающих ладонях. Жгучие воспоминания об ощущении его теплоты и плоти, прижимавшейся к ней, поглаживающей ее, погружающейся в нее… Он сказал, что любит ее. Насколько искренни были его слова? Сторм отчетливо вспомнила, что именно он делал, произнося эти слова, и вспыхнула. На нее нахлынули воспоминания о том, что было дальше. Что он говорил! Что он вынудил ее говорить в ответ! Как он заставил умолять себя и как она действительно его хотела. Боже праведный! Конечно же, муж не должен вести себя со своей женой будто с обыкновенной шлюхой.
Она высвободилась и села, ощущая дикое биение сердца. Когда он пошевелился, каждая частица ее существа замерла. Она не могла заставить себя взглянуть на него. Она не позволит ему так обращаться с собой. Чувствуя, что его рука скользит по ее бедру, Сторм скинула ноги с кровати и встала одним решительным резким движением.
В следующее мгновение она оказалась лежащей на спине, придавленная Бреттом. Его темные глаза смотрели так настороженно, словно он вообще не спал.
— Сторм!
— Отпустите меня, — вырываясь, выговорила она сквозь зубы.
Он ослабил хватку, но не выпустил ее.
— Вот как ты здороваешься со мной? — Он пронизывал ее взглядом. — Ты сердишься?
— Конечно нет, — с нескрываемым сарказмом сообщила она.
Он искренне ничего не понимал.
— После такой ночи, — пробормотал он, — я ожидал, что ты будешь мурлыкать от удовольствия, а не выпрыгивать из моей постели.
— До чего самоуверенный наглец, — огрызнулась она. Внезапно всякое смущение и обида исчезли: он улыбнулся, глаза засияли.
— Если ты стараешься привлечь мое внимание, — ласково проговорил он, — вовсе ни к чему идти на крайности. — Ухмыляясь, он повернулся, и пульсирующая плоть прижалась к внутренней стороне ее бедра. Сторм ахнула. Бретт так жадно приник губами к ее рту, словно он не овладел ею четырежды за эту ночь. Его язык нетерпеливо ворвался внутрь.
Все тело Сторм обдало жаром. Нет, на этот раз у него ничего не выйдет. Она рывком отвернула лицо.
— О, chere, — выдохнул он, поднимая голову, — как я хочу тебя. — Он потерся о ее бедро: — Вот как сильно я хочу тебя, любовь моя. — Взгляды их скрестились.
Когда он увидел, что она злится, его глаза округлились.
Он обнаружил, что она пытается столкнуть его с себя.
— И что дальше? — спросил он, стараясь, чтобы в голосе звучало раздражение, которого он не чувствовал. Он только что провел самую немыслимую ночь в своей жизни с самой немыслимой на свете женщиной, да к тому же эта женщина целиком принадлежит ему. Его жена. Принадлежит ему одному. Никто не будет обладать ею. Эта мысль опьяняла. Миллион странных, нежных, возвышающих ощущений пронизывали его тело, будоражили его душу. Он обнял ее бедра и улыбнулся, глядя в ее потемневшие глаза. Ничто не могло испортить ему настроение. — И что дальше? — повторил он.
— Прошлой ночью… — начала она и смолкла, пронзив его убийственный взглядом.
Он еще шире ухмыльнулся и ткнулся носом ей в шею.
— Черт побери, прекратите, Бретт! Я говорю серьезно!
— Я тоже, радость моя, — сказал он и одним ловким, неожиданным движением повалил ее на себя. — Ведь у нас медовый месяц, — промурлыкал он.
На глаза Сторм навернулись слезы,
Ему вдруг стало страшно.
— Сторм, в чем дело?
Он был в ужасе оттого, что одно лишь упоминание о медовом месяце могло вызвать у нее слезы. Но как он мог подумать, что одна проведенная с ним ночь могла переменить ее? Он совсем забыл, что она его презирала. Одной ночи недостаточно, чтобы изменить мнение его упрямой жены.
— Мне не нравится, когда со мной обращаются как со шлюхой, Бретт, — гневно заявила она, но при этом хлюпала носом, и он понял, что она очень обижена.
Бретт уселся и утешающе обнял ее:
— Ты это о чем, chere? — Он говорил негромко и ласково. Его палец смахнул катившуюся по ее щеке слезинку.
— Ты такое говорил мне, — прошептала она, словно боясь, что их услышат.
— И что же?
— Никакой мужчина не станет говорить жене такие вещи, которые ты говорил. — Она вспыхнула. Он вдруг понял и еле удержался от смеха.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю, и все.
Он погладил ее по щеке:
— Милая моя, но ведь ночью тебе все это вроде нравилось. — Он не мог сдержать улыбки. Она отвернулась.
— Нет, Сторм, смотри на меня. Все, что мы с тобой делаем вместе, — правильно, если мы оба хотим этого и получаем от этого удовольствие.
Она с сомнением посмотрела на него.
— Я хочу доставлять тебе радость. Я хочу, чтобы ты ощущала такой же подъем, как и я. — Он сжал в ладонях нежную грудь, потирая пальцем сосок. — Мы женаты. Никакая ты не шлюха. Ты — моя жена. Ничего нет плохого в том, чтобы играть в постели, если это увеличивает наслаждение. Поверь мне. — Голос его дошел до шепота.
Ей хотелось верить ему, хотелось доверять ему. Думать становилось все трудней — и все трудней вспомнить, почему она так сердилась. Она очень остро ощущала движения его пальца на своем соске.
— Бретт.
Он обхватил ладонями ее лицо, глядя прямо в глаза, пальцем поглаживая ей уголок рта.
— Ты — моя жена, Сторм, — сказал он. — Никогда не забывай об этом.
Глава 16
Когда наконец они спустились вниз, был уже полдень. Сторм, когда ей казалось, что он этого не видит, украдкой восхищенно поглядывала на мужа, как будто не могла оторвать от него глаз. Ей все вспоминались моменты разделенной ими страсти — как по-дикарски самозабвенные, так и необычно нежные. Он такой красивый. И ей нравилось, как он сейчас одет: в облегающие бриджи для верховой езды с высокими черными сапогами и простую полотняную рубашку. У него такие широкие плечи, он такой сильный, такой мужественный и полон энергии. Когда они проходили пустой зал на первом этаже, Сторм заметила, как две горничные оглянулись на ее мужа, и на мгновение ощутила прилив гордости и чувства обладания. «Этот мужчина — мой муж, — удивленно думала она. — Мой!»
