В начале 401 (1010) г. берберы взяли Захру, перерезали всех ее жителей и до основания разрушили чудное создание Абдуррахмана III. Вскоре за тем, для завершения несчастья, возникли раздоры между славянскими генералами; Вадих был умерщвлен, чума производила опустошения среди бежавших деревенских жителей, переполнявших город, и, несмотря на то что наконец горожане и славяне дали дружный и сильный отпор берберам, снова явившимся через полтора года в 402 (1012) г., осаждавшие все же одолели их в 403 (1013) г. Та грубая жестокость, с которою расправлялись здесь озлобленные толпы берберов, совершенно затмила собою недавние подвиги кастильцев и каталонцев. Старая резиденция эмиров и халифов подвергалась страшному опустошению, а побежденных убивали тысячами. И Кордова никогда более не стала тем, чем была до этого, и никогда не изгладилось воспоминание о страшной катастрофе. Какая участь постигла Хишама II — неизвестно; впоследствии говорили, будто ему удалось бежать и будто бы он окончил свою благочестивую и все же столь несчастную жизнь в Азии; но до поры до времени его имя, которое впоследствии даже присвоил дерзкий обманщик, служило еще прикрытием для славянской партии. Пользуясь именем Хишама II, она продолжала войну против берберов и их халифа Сулеймана Мустаина. Благодаря гибели Кордовы была разорвана последняя связь, соединявшая еще провинции. Всюду наместники объявляли свою независимость или отдельные «славянские» и берберские вожди выдвигались в качестве самостоятельных властителей. Из последних большинство тех, которые раньше оказывали поддержку Мустаину, достигнув личных целей, перестали и думать о халифе, власть которого теперь ограничивалась только Кордовой, Севильей и несколькими соседними округами. К ним принадлежал Али ибн Хаммуд, бывший в данную минуту властителем Танжера и Цеуты, Алид, род которого, принадлежавший к Идрисидам, уже давно поселился в Африке и совершенно «оберберился»; затем брат его Касим, которому был подвластен Альгесирас; наконец, Зави, Зирид, завладевший Гранадой. Рядом с ним находилась область «славянина» Хейрана, который водворился в Альмерии и пытался оттуда продолжать борьбу против ненавистного ему Сулеймана. И у Али Хаммудита был план отнять власть у последнего. В качестве потомка пророка Али считал себя вправе оспаривать халифат у Омейяда, и ему обещал оказать поддержку не только Зави, которому были одинаково ненавистны все члены испанской династии, но и Хейран, стоявший за Хишама II, но согласившийся признать Али, если бы оказалось, что его повелитель действительно умер. Союзники пошли на Кордову; Сулейман Мустаин, к которому даже стоявшие в столице берберские войска были равнодушны, был всеми покинут и поплатился жизнью за свою власть, которая ему доставила мало удовольствия. Нашлись люди, подтвердившие, что Хишам II погиб при взятии Кордовы в 403 (1013) г., а потому Али был признан халифом, с титулом ан-Насир; казалось, что новая династия Алидов заменит династию Омейядов. Но злой рок тяготел над саном, который так долго составлял гордость мусульманского государства. «Славяне» некогда помогли Абдуррахману установить халифат, а теперь «славянину» же суждено было содействовать его окончательному падению. Хейран был человек, для которого не было ничего святого; крайне себялюбивый, ему в лице властителя правоверных нужна была только кукла, движения которой он мог бы направлять по своему произволу. Когда он увидел, что Хаммудит Али не был склонен согласиться на такое подчиненное положение, он тотчас отказал ему в покорности и выставил нового претендента (407 = 1017 г.) в лице Абдуррахмана IV Муртады, правнука Абдуррахмана III, для поддержки которого он призвал Туджибида Мунзира из Сарагосы. Когда Али был убит в Кордове (408 = 1018 г.), после тщетной попытки спасти несчастный город, союзники двинулись против Зави Гренадского, защитника Хаммудитов; но дело еще не дошло до сражения, как Хейран вознегодовал на поведение Абдуррахмана IV, в котором он усмотрел стремление к самостоятельности. Вследствие этого он, а с ним и его подлый приятель Мунзир покинули обманутого Омейяда, который и был убит во время бегства людьми, подосланными Хейраном (409 = 1018 г.). Правда, что этот вероломный человек повредил этим поступком своим собственным планам: вследствие того, что ему не удалось собрать достаточную силу против Кордовы, он должен был допустить брата Али, Касима, по прозвании аль-Мамун, без сопротивления завладеть халифатом. Хейран и Мунзир Сарагосский вскоре заключили мир с новым халифом. Но когда через несколько лет в 412 (1021) г. у халифа появился соперник в лице племянника его, Яхьи, сына Али, до сих пор жившего в Африке, властитель Альмерии снова не задумался оказать поддержку этому нарушителю мира. Касим старался удовлетворить измученное население столицы и вместе с тем укрепить свою личную власть, составив полки из негров и надеясь этим освободиться от совершенно одичавшего берберского войска. Вследствие этого последнее с готовностью оказало поддержку Яхье. Война между дядей и племянником возбудила у жителей Кордовы постепенно возраставшую надежду на достижение свободы от берберского ига. Оказалось, что ни тот ни другой не располагал значительными силами, а Зави в качестве равнодушного свидетеля оставался в Гранаде, где он тем временем успел упрочить свою власть. Наконец, после того как в следующие за тем годы Кордовой завладевали поочередно то Яхья, то опять Касим, жители наконец собрались с духом и прогнали берберов в 414 (1023) г. В конце концов Касим был вынужден сдаться племяннику во время бегства, так как и Севилья отказалась принять его; тот заключил его в темницу, а затем велел умертвить. Сам Яхья пока завладел под благозвучным именем халиф Мутали Малагой и южным побережьем, между тем как Севилья объявила себя республикой, а кордовцы опять возвели на трон члена старой династии, Абдуррахмана V, брата Махди, с титулом Мустазхира, в 414 (1023) г. Но жители города ничему не научились во время перенесенных ими страданий. Знать, среднее сословие, простой народ никак не могли примириться: еще прежде, чем даровитый и доброжелательный халиф успел упрочить свое положение, до истечения двух месяцев после его провозглашения, снова произошло восстание, в котором главное участие принимала чернь; умертвив Абдуррахмана, она провозгласила халифом своего любимца, совершенно необразованного и грубого Омейяда, Мухаммеда III Мустакфи, в 414 (1024) г. Зато хорошо же и было его правление; поэтому и он вскоре надоел народу; спустя немного более года, в 416 (1025) г., и он был свергнут и убит. Та часть населения, которая во что бы то ни стало должна была желать восстановления порядка, теперь обратилась в Малагу к Хаммудиту Яхье. Но берберский наместник, которого он им послал через полгода, также не сумел создать себе положения. Он был изгнан в 417 (1026) г., и на помощь были призваны Хейран Альмерийский и другой из отделившихся «славянских» властителей Муджахид, повелитель Дении и Балеарских островов. Они явились, но не сумели прийти к соглашению относительно предстоявшего образа действия и в конце концов, ничего не сделав, покинули город, так как они не доверяли друг другу, а каждый в отдельности располагал слишком малыми средствами для того, чтобы удержаться среди многочисленного и все еще неспокойного населения. Тогда здесь стало известно, что некоторые из небольших князей на христианской границе признали халифом брата Абдуррахмана IV, Хишама, под именем Мутадд.
Вследствие крайне затруднительного положения пришлось согласиться на последнюю попытку ужиться с Омейядом, и в 418 (1027) г. Кордова присягнула Хишаму III. Это был добрый, но неспособный старик; прошло целых два года, пока наконец ему удалось совершить въезд в столицу в 420 (1029) г., а когда он стал у власти, то вскоре возбудил всеобщее неудовольствие благодаря мероприятиям своего визиря, Хакама ибн Саида, который, под давлением нужды, считал необходимым всеми способами выжимать деньги из населения. Высшие слои населения (их не без основания называли патрициями, так как это были богатые владельцы, чиновники, исстари занимавшие важные места) решили покончить с таким положением вещей. Халифат не был способен обеспечить сносное управление даже одной столице, а ею почти только и ограничивалась государственная область со времени объявления независимости Севильей. Поэтому патриции решили взять управление в собственные руки. Но чтобы взвалить главную вину на чужие плечи, они подговорили к восстанию родственника Хишама III Омайю (удивительно, что последний из этого рода, сыгравший некоторую роль в истории, назывался именем первого родоначальника). Этот молодой глупец легко дал себя ослепить надеждою на трон. Он привлек на свою сторону некоторое число солдат, озлобленных на визиря вследствие сокращения жалованья; Хакам был убит, и Хишама III принудили к отречению в конце 422 (1031) г. Но вместо ожидаемой присяги Омайя на другое утро получил от составившегося из патрициев государственного совета приказание немедленно выехать из города. И так как то небольшое количество войска, которое находилось еще в Кордове, боялось нового междоусобия, то неспособному выскочке оставалось только покориться. Какая участь его постигла впоследствии, в точности неизвестно; Хишам же III был заключен в темницу, но затем бежал и нашел убежище в Лериде у бену-худов. У этих вассалов сарагосских Туджибидов он и умер в 428 (1036) г. Кордова, в которой мало-помалу даже чернь почувствовала потребность в спокойствии, стала с тех пор аристократической республикой.
