После падения альмохадов северное побережье Африки перешло к Меринидам в Феце, Зайянидам или Абдальвадитам в Тлемсене и Хафсидам в Тунисе. Я позволю себе только в общих чертах указать на развитие этих трех династий, которые захватывают период новой истории; они имеют мало значения со стороны общего положения ислама и достойны упоминания лишь в тех случаях, когда приходят в соприкосновение с западными государствами. Их судьбы слагаются по тем же законам, которые, как мы видели, в течение нескольких столетий дают решающее направление развитию этих стран. В худшем положении с самого начала находятся Зайяниды в Тлемсене. Благодаря своему положению между более сильными Хафсидами и Меринидами, они вынуждены подчиняться то одним, то другим, и едва ли они когда-нибудь были вполне самостоятельны. Более значительная роль выпала на долю Хафсидов в Тунисе. При Абу Зекерийе (624–647 = 1227–1249) и его сыне Абу Абдулле Мухаммеде аль-Мустансире (647–675 = 1249–1277) новое государство достигло чрезвычайно цветущего состояния; затем и оно пострадало от обычных споров из-за престола и разделов, а с 748 (1347) г. Мериниды стали беспокоить даже Тунис. Затем династия снова окрепла, несмотря на все возраставшее вмешательство со стороны христианских государств побережья Средиземного моря, особенно испанцев, пока наконец снова не настал упадок, и в 921 (1515) г., благодаря занятию Алжира лесбийским пиратом Барбароссой, был открыт доступ для османов. Между последними и испанцами Хафсиды еще некоторое время отстаивали свое существование, пока наконец в 982 (1574) г. Синан-паша в качестве турецкого наместника окончательно завладел Тунисом. Гораздо раньше погибли Мериниды. В первый период быстрого возвышения своего могущества они неоднократно вмешивались в дела Испании, затем они, как мы только что указывали, беспокоили Хафсидов; но в конце IX (XV) в., почти одновременно с изгнанием последних мусульман из Андалузии, власть переходит от главной линии в боковую. Последнюю, в свою очередь, вытесняют Садиты, потомки сосланного в Тафилельт (Сиджильмасу) атамана разбойников, выдававшие себя за потомков пророка (шерифов), и между 925 и 959 (1519 и 1553) гг. они завладели почти всем Магрибом. Последний представитель их рода умер в 1078 (1667) г.; вскоре после этого в 1080 (1669) г. снова шериф, на этот раз пришедший из Ямбо в Аравии, по имени Мулей (то есть маула, «господин») Али провозгласил себя «повелителем правоверных», и от него происходят еще ныне царствующие в Марокко «халифы». Их деятельность записана в летописях морского разбоя и сказывается в современном безотрадном положении страны: здесь больше, чем где бы то ни было, ислам погиб бесповоротно. Оставим это и бросим беглый взгляд на последнюю светлую точку в истории западных мусульман: на возникновение и расцвет королевства Гранадского.
Глава 3
Гранада
Казалось, что арабам Андалузии суждено было еще раз увидеть национального героя, и притом тотчас после восстановления независимости. После удаления альмохадов почти все наиболее значительные города перешли в руки Мухаммеда ибн Юсуфа ибн Худа. Касерес, Бадахос и Мерида на западе, Мурсия, Дения и Хатива на востоке, Кордова, Севилья, Гранада и Малага, наконец, кроме Альгесираса и Гибралтара, Цеута в Африке — все эти города в 626 (1229) г. были под властью этого передового бойца против нападавших с трех сторон кастильцев, леонцев и португальцев. Но прошло то время, когда ислам побеждал; даже общими силами провинции не в состоянии были бороться против могущественных христианских государств. Еще в том же 626 (1229) г. леонцы завоевали Касерес, в следующем, 627 (1230) г. Мериду, а в битве при Альханге мужественный Ибн Худ также потерпел поражение и был ранен, вследствие чего на время был обречен на бездействие. Это дало возможность португальцам занять Бадахос, а кастильцам несколько мелких крепостей; а когда в 627 (1230) г. вследствие смерти Альфонса Леонского вновь произошло соединение его престола с кастильским, инфанту дону Альфонсу в 628 (1231) г. удалось проникнуть до Хереса и вновь разбить выздоровевшего Ибн Худа, вышедшего ему навстречу. Этим была решена участь Андалузии. Мусульмане не привыкли терпеливо выжидать под властью раз избранного вождя и стали подыскивать другого спасителя; и действительно, одному честолюбцу, также Мухаммеду ибн Юсуфу, по прозванию Ибн аль-Ахмар, «сын красного», из рода бену-наср в Архони, удалось в своем родном городе поднять новое знамя. Он родился в 591 (1195) г., в год битвы при Аларкосе, и происходил из зажиточного старинного знатного рода, которым мог гордиться, так как он считался лучшим после рода самого пророка и происходил от Саада ибн Убады, предводителя его последователей, едва не избранного халифом после смерти Мухаммеда. И Ибн Ахмар решился сделать честь своему высокому происхождению: когда он, опираясь на многочисленных приверженцев, в 629 (1232) г. был провозглашен в Архони «султаном Андалузии» и принял прозвище «аль-Галиб Биллах» — «победитель Божиего милостью», он рассчитывал, что его знамена вернее поведут к победе, чем знамена Ибн Худа. Но если это не было просто-напросто уловкой хитрого и властолюбивого человека, рассчитанной на то, чтобы расположить к себе народ, с целью воспользоваться, во время общего крушения мусульманской Испании, его помощью для захвата лакомых кусков, то он, по всей вероятности, был крайне разочарован действительностью. Правда, что и Севилья восстала против Ибн Худа, к тому же под предводительством одного из родственников бенунасров, Абу Мервана аль-Ваджия; но, несмотря на то что они соединились, соперник нанес им в 631 (1233) г. поражение, после того как сам, уступая необходимости, заключил с Фердинандом III трехлетний мир. Желая самостоятельно владеть и Севильей и Кордовой, Ибн Ахмар, не задумываясь, вероломно устранил своего союзника в 632 (1235) г., однако это не пошло ему впрок, так как оба города вскоре за тем прогнали своих наместников. Между тем кастильцы завладевали одною крепостью за другою — по мере упадка сил у мусульман отвага христиан возрастала и достигла почти невероятных размеров, и однажды в темную ночь несколько рыцарей взобрались на стены восточного пригорода самой Кордовы. Застигнутые врасплох жители многолюдного
[492] города до того растерялись, что смельчакам удалось продержаться до тех пор, пока подоспели подкрепления. Вслед за ними вскоре явился и сам король, желая решительно воспользоваться этим счастливым случаем, и затем была предпринята форменная осада самого города. Она длилась шесть месяцев, и в борьбе этой не на жизнь, а на смерть старая столица халифов была одинока; Ибн Худ не явился на помощь, связанный мирным договором или же какими-то хитросплетениями, а у Ибн Ахмара после своих неудач было довольно дела дома. Так Кордова, «светлая краса вселенной», пала в воскресенье 23 шавваля 633 г. (29 июня 1236 г.), пробыв 520 лет центром мусульманской Испании и культурным центром еще тогда, когда ей пришлось уступить политическое первенство Севилье. Часть жителей была взята в плен, другие были выселены. Мечеть, над которой трудились все властители начиная с Абдуррахмана I и кончая Альманзором, была обращена в христианскую церковь, а колокола святого Иакова Компостельского мусульмане должны были перенести на своих плечах к далекой гробнице святого (в Сантьяго) точно так же, как некогда они были принесены христианскими рабами в Андалузию.
