Когда оба войска начали сходиться, Ак-Сонкор, считавший выгодным быть стрелкой на весах, вместе с другим эмиром перешел ва сторону Баркиярока; а Тутушу пришлось на время снова удалиться в Дамаск. Пока он набирал войска для нового похода, Туркан, вовсе не имевшая в виду честно выполнять договор, предложила свою руку наместнику Азербайджана, дяде Баркиярока по матери, Измаилу ибн Якути, с тем условием, что он выступит в поход против ее пасынка. Измаил сделал это, был разбит и должен был вернуться к своей покровительнице в Исфахан, где был убит несколькими эмирами, ни за что не желавшими допускать этого брака (486 = 1093 г.). Освободившись от своих ближайших забот, Ис аль-Мульк повез своего молодого государя в Багдад, где послушный халиф теперь ввиду перемены обстоятельств даровал свое благословение старшему сыну Мелик-шаха (в начале 487 = 1094 г.); это развеселило всех — развеселило настолько, что все стали чувствовать себя в полной безопасности, так что эмиры не находили более нужным оставаться со своими войсками при султане, а султан не находил времени для того, чтобы прочитывать письма, приходившие из провинций. Конечно, этого нельзя было и требовать от незрелого юноши, но это мог бы взять на себя кто-нибудь из окружающих; тогда он нашел бы печальное известие из Халеба, где Ак-Сонкор подвергся нападению Тутуша, с значительным войском вышедшего из Дамаска, и был разбит, несмотря на содействие отпавшего в это время от Туркан Кербоги, и вместе с последним взят был в плен. Тутуш приказал умертвить Ак-Сонкора, но пощадил Кербогу. Покорив Халеф, Тутуш описал большой круг, быстро прошел через Месопотамию, Армению и Азербайджан по направлению к Хамадану, мимо Баркиярока, который, не подозревая ничего дурного, сидел в Мосуле, а затем в Низибине.
Туркан в это время подала своему деверю Тутушу надежду на то, что вступит с ним в брак; трудно решить, что больше прельщало повелителя Дамаска — обладание ли молодою и, вероятно, красивою вдовою или принадлежащим ей Исфаханом; во всяком случае, он рассчитывал получить то и другое, но честолюбивая женщина вдруг заболела и умерла еще до приезда своего будущего супруга. Некоторые думают, что ее отравили: это стало случаться все чаще среди завидных семейных отношений, существовавших между дядей и племянником. Когда последний или, вернее, его эмиры — визирь Ис аль-Мульк умер в Мосуле — поняли опасность, в которую повергала их смелая кампания Тутуша, то Баркиярок сломя голову поспешил, с бывшей при нем тысячей воинов, назад через Тигр, чтобы раньше своего противника достигнуть укрепленного Хамадана или Исфахана. Между тем Тутуш, успев привлечь на свою сторону азербайджанских эмиров, увеличил свое войско до 50 тысяч; один из его отрядов случайно встретился с ничтожной кучкой Баркиярока, разбил ее и чуть было не захватил в плен молодого государя, который едва спасся вместе с тремя эмирами.
Так как неприятель уже стоял под Хамаданом, эмиры в своей беспомощности не сумели посоветовать Баркияроку ничего лучшего, чем броситься в Исфахан, где со времени смерти Туркан эмиры столицы все еще держали шестилетнего сына ее Махмуда в качестве претендента на власть. И для этой партии было вопросом жизни и смерти, чтобы Тутуш был изгнан из страны, и, по крайней мере на время, совпали интересы братьев и их приверженцев. Тем не менее было рискованно отдать Баркиярока в руки лиц, до тех пор бывших его врагами, и это чуть было не окончилось весьма плохо. Хотя и не без некоторых колебаний, Баркиярок был впущен в город, и официально отпраздновано великое примирение — оба брата должны были публично обняться. Но в то же время приверженцы Махмуда имели тайное намерение отвести глаза Баркияроку, чтобы уничтожить его притязания на власть. Однако и на этот раз счастье улыбнулось Баркияроку: Махмуд как раз вовремя захворал оспой и умер в 487 (1094) г. прежде, чем план этот успел созреть. Тогда эмирам больше ничего не оставалось, как без задних мыслей перейти на сторону единственного находившегося под рукой царевича. Правда, опасная болезнь не пощадила и Баркиярока, и уже разнеслась весть, что Тутуш приближается к столице, покинув осажденный им Хамадан, но тут дела повернулись еще резче.
Хамаданский эмир только притворно сдался Тутушу на капитуляцию, и, как только Тутуш выступил из города, эмир бежал в Исфахан к Баркияроку. Между тем Тутуш решил, что следует попытаться вступить в переговоры, удалился в Рей и написал эмирам своего племянника, стараясь различными обещаниями привлечь их на свою сторону. Пока исход болезни Баркиярока был сомнителен, эмиры тянули это дело. Но Баркиярок выздоровел, и так как ничтожная его личность была, разумеется, гораздо приятнее для влиятельных сановников, чем энергичный образ действий Тутуша, то они открыто порвали отношения с последним и с находившимися в их распоряжении войсками двинулись к Хамадану. Силы их, вначале незначительные, быстро увеличивались во время пути, вероятно потому, что эмиры в персидских городах осознали, что с Тутушем ужиться будет трудно. Тутуш унаследовал от своих предков способность действовать быстро и напролом, но не наследовал умения повелевать; он знал только одно средство обуздывать подданных, а именно жестокость. Он казнил, так же как и Ак-Сонкора, целый ряд эмиров, казавшихся ему слишком самоуверенными или могущественными; но он не умел в то же время привязать к себе надлежащими средствами других. Поэтому войска, собравшиеся вокруг него во время его смелого перехода из Халеба в Хамадан, большей частью разбежались, и когда 17 сафара 488 г. (26 февраля 1095 г.) оба войска встретились близ Рея, под началом Тутуша было лишь 15 тысяч человек, тогда как Баркиярок был окружен 30-тысячным войском. Тем не менее Тутуш, которого не могли испугать никакие цифры, приказал начать бой; но тогда и воины, до тех пор сохранявшие ему верность, перешли большей частью на сторону неприятеля, и с немногими преданными ему людьми сын Альп Арслана погиб в отчаянной битве, как говорят, от руки эмира, всех сыновей которого он некогда приказал умертвить на глазах отца
[93].
«Когда Аллах чего-нибудь желает, — замечает летописец в этом месте, — то он находит и средство это выполнить». Вот Баркиярок спасается бегством от дяди своего Тутуша, является в Исфахан с небольшою свитой, причем никто его не преследует; если бы за ним погналось хоть двадцать всадников, то они поймали бы его, так как ему пришлось прождать несколько дней перед воротами Исфахана. Потом, когда он вступил в город, эмиры хотели отвести ему глаза; но случилось так, что брат его на второй день после его прибытия захворал оспой и затем умер. Таким образом, Баркиярок вместо Махмуда сделался царем; потом он сам схватил оспу и еще воспаление мозга, но, хотя с того дня, как он был разбит войсками своего дяди, до его выздоровления и выступления из Исфахана прошло четыре месяца, дядя его не двигался с места и ничего не предпринимал. Между тем, если бы он напал на Баркиярока во время его болезни или болезни его брата, то захватил бы власть в свои руки. «Бог, — говорит поэт, — таинственно возвысил тебя, и речи врагов оказались только болтовнею!» Все это весьма верно и прекрасно, но Бог, даже совершая чудеса, не изменяет природы вещей и не дает свободного хода человеческой глупости. Только действительно великий человек умеет обращать такие стечения обстоятельств во благо себе и другим, и, хотя у Баркиярока не было недостатка в добрых намерениях и личном мужестве, он не сделался истинно великим человеком, даже приблизившись к двадцатилетнему возрасту.
