К благу ислама и к несчастью крестоносцев, походы его подчинили ему как раз обширные области по соседству с последними, и скоро вместо бессильных маленьких династий здесь выросло государство, влиянию которого не могли противостоять и существовавшие еще, но урезанные древнейшие княжества. Конечно, успехи Зенги привели уже его самого к враждебным столкновениям с христианами; но всего вернее было то, что он оставил своему преемнику власть, внушающую почтение, которую он мог употреблять на последовательную и обдуманную борьбу с франкскими владетелями. Когда дело касалось важной цели, Зенги был неразборчив в средствах. Он, говорят, однажды будто бы пользовался кинжалом для убийства, а вероломная хитрость была для него самым обыденным делом; но все-таки, несмотря на это, он хорошо сознавал как настоящие источники власти, так и обязанности государя, действительно заслуживающего это имя. Характерно, что не раз жители одной или другой местности сами призывали его на помощь против притеснений маленьких тиранов, и некоторые добровольно отдавались под его покровительство, а с другой стороны, он всегда умно считался с обстоятельствами и там, где не мог устранять эмира хитростью и силой, на время прекращал его преследование, выжидая другого, более удобного случая.
Таким образом, в течение своего двадцатилетнего царствования (521–541 = 1127–1146) он подчинил себе почти всю Месопотамию, за исключением северной ее части, остававшейся в руках Ортокидов, и большую часть Сирии. Тотчас по воцарении он взял в 521 (1127) г. Джезирет-ибн-Омар (на Тигре, выше Мосула), который управлялся собственным эмиром, и Низибин, который считался принадлежащим Ортокидам наридинским; в обоих случаях его успех зависел отчасти от необыкновенного счастья; впоследствии он еще с большей легкостью взял Синджар и Харран. Таким образом он мог в 522 (1128) г. перейти за Евфрат и, помимо Мембиджа и других маленьких местечек, занять и Халеб; последний со времени смерти (516 = 1122 г.) Ортокида Ильгази был добычей и яблоком раздора многих эмиров, из которых один был хуже другого, и теперь, освобожденный от их дурного обращения, сделался центром господства Зенги в Сирии. Его дальнейшие попытки присвоить себе владения сирийских князей не удались так скоро: правда, он в 523 (1129) г. отнял, прибегнув к не очень красивому средству, город Хамат у сына Тогтегина, Тадж аль-Мулюка Бурия Дамасского (522–526 = 1128–1132), но уже в 527 (1133) г. Хамат перешел к Шемс аль-Мулюку Измаилу (526–529 = 1132–1135), сыну Бурия, убитого между тем ассасинами, и, хотя и ненадолго, был потерян. Многократные нападения на Химс (523, 531 = 1129, 1137 гг.) были не более успешны, чем походы против самого Дамаска в 523 (1129) г. и 534 г. (конец 1139 и начало 1140 г.); позднейшие потомки Тогтегина, продолжавшие быстро сменять друг друга, могли сделать немногое, но все же они нашли в крестоносцах, которые, руководясь разумной политикой, старались до некоторой степени поддерживать противников Зенги, достаточную опору, чтобы сохранить свою самостоятельность. Зато в начале 534 (1139) г. атабег взял по крайней мере Баалбек; это случилось после того, как знаменитые походы его
[109] против франков и византийцев 531 и 532 (1137–1138) гг. доставили ему, кроме капитуляции Барина, обладание городами Шейзаром, Кефр-Табом, Иркой и, наконец, также Химсом. Непрерывному продолжению их борьбы в Сирии мешали те нападения, которые он считал нужным производить на востоке и севере, на владения курдов и Ортокидов и которые приковывали там его силы, в особенности в 534–537 (1139–1143) гг. Но в 539 (1144) г. его энергичный образ действий и смелость обусловили его главное приобретение: Эдесса, после многонедельной осады, должна была пойти на капитуляцию
[110], и этим не только низвергался главный оплот крестоносцев, но возвращалась исламу земля, которая в течение пятидесяти лет вдавалась, подобно клину, в мусульманские земли по ту сторону Евфрата и в то же время прикрывала сбоку враждебную Антиохию. Это, говорят, было последним великим делом атабега.
Воспитаннику его, принцу Альп Арслану, властвовавшему в Мосуле, пришло в голову во время одного его похода освободиться от не слишком-то удобного опекуна: восстание, поднятое им в Мосуле, было еще до появления Зенги подавлено гарнизоном и его жителями, вовсе не желавшими возвращения старого сельджукского хозяйничанья (539 = 1145) г.; но Зенги, по-видимому, считал нужным сгладить, быть может, существовавшее у ненадежных элементов города и его окрестностей невыгодное впечатление. Он пробыл довольно долго в Мосуле, потом отправил (541 = 1146 г.) войско против курдского владетеля Фенека, одной крепости при Джезирет-ибн-Омаре, в то время как сам он готовился дополнить свои владения на западе присоединением маленького участка, который образовала стоявшая на Евфрате между Сирией и Месопотамией крепость Калат-Джабар
[111], предоставленная Мелик-шахом Укейлидам. В то время как он осаждал этот замок, стоявший на горе и труднодоступный, собственные рабы его, неизвестно по какой причине, однажды ночью напали на него и убили его (541 = 1146 г.).
Ни крестоносцы, ни владетели Дамаска не имели причин радоваться устранению самого опасного их соперника. Зенги оставил нескольких сыновей; старшие из них, Сейф ад-Дин («меч веры») Гази и Нур ад-Дин
[112] («свет веры») Махмуд, несмотря на неожиданность катастрофы, которая ставила на карту всю будущность этой династии, быстрым образом действий уничтожили в зародыше всякое возможное сопротивление и таким образом могли вступить в полные права наследства после отца. Разделение только что возникшего нового государства в данном случае не было ошибкой. Успехи Зенги в Сирии не раз страдали от того, что он должен был одновременно обращать свои взоры из Мосула на восток. Теперь же здесь, на родине династии атабегов, вступил в управление старший из сыновей, Сейф ад-Дин; границы его владений доходили на западе до реки Хабура и соблюдались до смерти Сейф ад-Дина (544 = 1149 г.); когда позднее эмир Синдшара, лежащего восточнее, перешел от преемника Сейфа, Кутб ад-Дина Маудуда (544–565 = 1149–1170) к Нур ад-Дину, то этот последний, отличаясь большим умом, сознал все зло междоусобной войны и отказался от нее; он выказал этим отсутствие эгоизма, которое надо поставить ему в большую заслугу. Отныне сан атабега Мосульского стал в его семье наследственным до 607 г. (начало 1211 г.), когда, по смерти Зенгида Арсланшаха, эмир Бедр ад-Дин Лулу сначала управлял за его десятилетнего сына, а потом окончательно захватил власть в свои руки.
