Они принадлежали к тому же великому народу тузов, от которых произошли сельджуки и их предшественники: подобно им, они перешли за Оксус только из нужды, ища убежища, но без враждебных намерений. Все последующее напоминает бывшее раньше, с той только разницею, что тузам VI (XII) в. суждено было подготовить место гораздо более жестоким людям, чем их соплеменникам V (XI) в. За небольшую дань Синджар позволил непрошеным гостям пасти свои стада по обе стороны Оксуса (у султана остались и на правой стороне несколько укреплений, прежде всего сильно укрепленный Тирмиз). Но эмир Балха, которому было поручено собирать дань, по обыкновению восточных чиновников дал место своей алчности, превзошел свои полномочия и с течением времени породил многочисленные столкновения, которые в конце концов привели к открытому восстанию тузов. По дошедшим до нас известиям, их было 40 тысяч семейств, следовательно, конечно, больше такого же числа воинов, поэтому султан, который едва ли успел позабыть печальное столкновение с каракитаями, не особенно-то желал затевать с ними дела. Но, быть может, вследствие того, что неуспехи с каракитаями и Атсизом вместе с наступающей старостью помрачили ясность его мыслей и уверенность в себе, эмирам (они прежде всего не терпели уступок в вопросе о сборе дани) удалось уговорить его отклонить довольно еще смиренные предложения о мире. Но в этом случае солдаты думали иначе, чем их начальники; они не имели ни малейшего желания сражаться с своими соплеменниками
[155], и, когда дело все-таки дошло до битвы, Синджар не только потерпел полное поражение, но вместе с многими эмирами сам попал в плен к тузам (548 = 1153 г.). Последние, видимо, хорошо понимали ход событий: они без дальнейших разговоров обезглавили эмиров, с пленным же султаном обращались мягко, пока в 551 (1156) г. ему не удалось бежать из своей неволи. Однако события последних лет сломили последние силы и без того стоявшего на пороге старости Синджара: он отправился в Мерв для сбора нового войска, заболел там и умер уже 26 раби 552 г. (8 мая 1157 г.), имея 72 года от роду.
Вместе с ним погибли и последние надежды Сельджукской династии, и, к сожалению, последняя опора несчастных восточных провинций; теперь для населения этих местностей настало время многообразных и сильных страданий.
Если тузы вначале колебались начинать войну, то теперь, после пленения султана, они вознаградили себя с лихвою. В Хорасане, а потом и соседних с ним землях они хозяйничали почти что хуже своих единоплеменников, распоряжавшихся здесь за сто лет до них. Города, прежде всего Мерв, Нишапур и Туе, были разграблены и опустошены самым ужасным образом, население всячески притесняли и при малейшем сопротивлении избивали тысячами. Основательно разорив всю страну, они удалились в Балх и его окрестности (553 = 1158 г.); между тем различные эмиры, начальствовавшие теперь над остатками войск Синджара, постарались восстановить порядок в стране, то есть начали воевать друг с другом. Так началась борьба (она продолжалась более пятидесяти лет) различных турецких, татарских
[156] и афганских
[157] племен, которые дрались из-за клочков обоих великих восточных государств: Сельджукского и Газневидского; они скорее совершали хищнические набеги, чем вели правильную войну, и довели страну до той же степени погибели, до какой средняя часть прежнего Сельджукского государства была доведена распрями иракских сельджуков, атабегов и халифов, а западная часть — междоусобиями Эйюбидов. На событиях этого тяжелого времени не стоило бы останавливаться, если бы по неожиданному и странному стечению обстоятельств они не способствовали возникновению новых и прочных государств, каких трудно было и ожидать в это время, и если бы, с другой стороны, наше внимание не приковывал своей энергией и предприимчивостью один из самых могущественных турецких царей-воинов. Если опустошения, произведенные тузами после падения могущества Синджара, образуют основу исторических событий этого десятилетия, то возникновение увеличившегося и самостоятельного магометанского царства в Индии и столь же невероятно быстрое, сколько непрочное возвышение отдаленной провинции Хорезм разрушило эту основу и выдвинуло величественный образ хорезмшаха, Мухаммеда II ибн Такаша. Но в то время как последний еще раз пытается объединить восточную половину исламских земель, трагическая судьба заставляет его столкнуться в этом стремлении с человеком, отличающимся не меньшим честолюбием, а именно с Аббасидом Насером. Их распри подготовили монголам Чингисхана путь внутрь Передней Азии, где уже раньше тузы и гуриды достаточно позаботились о том, чтобы по завоевании царства Хорезма все препятствия были уничтожены.
После смерти Синджара в Хорасане не было никого, кто мог бы положить предел двоякому несчастью: раздорам эмиров и хищническим набегам тузов. У султана не было потомства; он назначил своим преемником Махмуда ибн Мухаммеда, сына своей сестры, который был сначала ханом Самарканда, пользовался в стране малым уважением и был, по-видимому, очень незначительною личностью. Спасаясь от тузов, он бежал в малодоступный Джурджан и попал здесь под власть одного из турецких эмиров, Эй Абеха или Эйбеха, более известного под почетным прозвищем аль-Муайяд, «пользующийся помощью (Бога)», человека, отличавшегося характерными качествами этих турок, то есть честолюбием и бессовестностью. Эйбех, в сущности, водил с собой князя на помочах, подобно тому как одновременно делали это май-ордомы из рода Пехлеванов с сельджукскими принцами в Ираке. Но еще менее, чем атабеги, мог он справиться с все возраставшею трудностью водворить в Хорасане хоть какой-нибудь порядок. После ожесточенной борьбы ему удалось изгнать тузов, по крайней мере из Нишапура и соседних округов, так что помимо хищнических набегов на Хорасан им пришлось ограничиться главным образом Мервом, Балхом и лежащими между ними округами. Желая, вероятно, обезопасить себя от несколько стеснявших их каракитаев Трансоксании, гуридов к югу от Балха и энергичного Муайяда, они в 554 (1159) г., после различных переговоров, сумели довести Махмуда до того, что он принял от них присягу верности и сам стал их повелителем; это, казалось, давало надежду, что дела примут более мирный оборот. Но радость продолжалась недолго: Муайяду, продолжавшему властвовать в Нишапуре или около него, вовсе не нравилось, что его ленник нашел в воинственных кочевниках поддержку для самостоятельного действия, а они не переставали грабить. Дело дошло до войны, и тогда Махмуд, утомленный бесплодными попытками водворить порядок среди разбойничьих отрядов, снова с раскаянием бежал к своему эмиру. Он, правда, в первый момент нашел там лицемерно-радушную встречу, но очень скоро вероломный Муайяд посадил его и сопровождавшего его сына в темницу, и оба они были ослеплены (557 = 1162 г.). Они и умерли в заключении; с ними вместе исчез и последний след могущества сельджуков в восточных провинциях, которое за десять лет до этого еще казалось несокрушимым. Теперь Муайяд велел в мечетях молиться за себя самого; ему удалось также распространить свои владения, обнимавшие Нишапур и Джурджан, на соседний Кумис (558 = 1163 г.), и если другие его походы не увенчались таким успехом, то все же он имел право надеяться на прочность своего могущества в Хорасане, тем более что значительное количество гузов постепенно удалялось все более к югу. Но удержаться среди разнородных элементов, которые его окружали, можно было бы только путем осторожной политики; она же не была в моде в те времена, когда каждый полагался на свое счастье, и можно было ежеминутно созидать из любых клочков земли новые государства, которые вслед за этим снова распадались. Так и Муайяд увлекся желанием поставить все на карту, чтобы все выиграть. В соседнем с ним Хорезме в 567 (1172) г. умер шах Иль Арслан. Его отношения к государю Нишапура были не всегда дружеские; в 560 (1165) г. он помешал ему завладеть Несой и с тех пор продолжал держать этот город под своим покровительством. После его смерти Муайяду легко могла прийти в голову мысль отплатить за это: случай для этого, казалось, представился, когда Султан-шах, младший сын Иль Арслана, которого отец, обойдя старшего сына Такаша, назначил себе в преемники, был изгнан из Хорезма этим последним, с помощью каракитаев (568 = 1172/73 г.). Султан-шах бежал к Муайяду и уговорил этого государя водворить его на прежнем престоле силой. Но Такаш вовремя узнал об этом, восстановил против него войско, которое по недостатку воды в пустыне должно было подвигаться к Хорезму по частям; Муайяд был пленен и убит (569 = 1174 г.). После этого и участь его государства была решена.
