Хорезмшах Мухаммед воспользовался распадением царства каракитаев, чтобы завладеть Трансоксанией. Ему это удалось благодаря союзу с Гушлуг-ханом, владетельным князем, происходившим из великого восточнотурецкого племени найман, который, спасаясь бегством от Чингисхана, прибыл в Кашгар к Гур-хану, сумел втереться к нему в милость, а потом, когда ему удалось собрать вокруг себя изрядное количество турецких толпищ, вероломно напал на своего благодетеля: это случилось как раз в то время, когда хорезмшах подвигался с запада к владениям Бухары и Самарканда. Союзники, как раньше было условлено, поделились добычей: Гушлуг-хан получил все земли вплоть до Яксарта, исключая округа Отрара, цветущего торгового города в среднем течении реки, который вместе с Трансоксанией достался Мухаммеду. Этот последний отдал Отрар, на правах ленного владения, предводителю одного турецкого племени канкалиев, жившего к северу от Аральского моря; его звали Инальчик (также Гайр-хан), и он с многочисленными толпами своих соотечественников вступил на службу к хорезмшаху, непрестанно увеличивавшему свое войско. Выбор Мухаммеда был для него роковым. Не менее роковой ошибкой было то, что он сам помог уничтожению царства Кашгара и благодаря этому удалил последнюю препону, отделявшую его от разросшегося царства Чингисхана.
После разгрома найманов в 604 (1207) г. ужасный повелитель монголов был занят почти целое десятилетие покорением Северного Китая на Дальнем Востоке, и если имя этого могущественного полководца и тогда уже прогремело по всей Азии, то никто не ожидал, что он, находившийся далеко на сотни миль, около совершенно противоположной границы своего громадного царства, в самое непродолжительное время внезапно окажется под боком. Да и после присоединения Трансоксании хорезмшах, владевший всеми провинциями от Аральского моря вплоть до Индийского океана и от Гиндукуша до Хамадана и далее и сам повелевавший сотнями тысяч воинов, действительно, по-видимому, имел право надеяться на возможность справиться со всяким врагом. Поэтому, когда Чингисхан в 614 (1217) г.
[170] действительно послал одно из своих войск против Гушлуг-хана, Мухаммеду дело показалось совсем несерьезным. Грубый и лукавый найман сумел заслужить ненависть своих подданных, так что монголы, очень умно разыгравшие роль освободителей, со всех сторон находили поддержку. Гушлуг должен был спасаться бегством вместе с преданными ему войсками, но по дороге был схвачен и убит, а царство его было завоевано с первого удара. Толпы его приверженцев спасались от монголов на запад, было очевидно, что они будут пытаться укрыться и за пограничной линией с Хорезмом. Есть данные
[171], указывающие на то, что Мухаммед понимал невыгоду иметь на востоке дело с монголами в то самое время, когда он на западе замышлял новые походы против халифа.
Намереваясь в следующем году снова вернуться в Ирак, он, отказавшись от своего зимнего похода на Багдад, предпринял обратный путь, но уже по дороге в Нишапуре формально передал своим сыновьям управление западными и южными провинциями, а именно: Мидию — Рукн ад-Дину, Кирман и соседние — Гияс ад-Дину, Газну с Тохаристаном, Гуром и т. д. — Джелаль ад-Дину Мингбурнию
[172]. Главными же провинциями, Хорасаном, Хорезмом и Трансоксанией, номинально управлял младший сын Мухаммеда, Ослаг-шах, которого он, по настоянию матери-султанши, Туркан-хатун, дочери одного из предводителей канкалиев, уже раньше назначил наследником престола. Другими словами, он сохранил за собой неограниченное право властвовать на востоке — верное доказательство того, что он уже тогда отказался от возвращения в Ирак и решил действовать в Трансоксании. Поэтому он отправился отнюдь не в столицу, а в Бухару, поближе к театру последних событий (приблизительно в начале 615 = 1218 г.); и действительно здесь ему скоро пришлось понять всю опасность своего положения. Одновременно с ним сюда явилось и посольство от монгольского хана, которое преподнесло ему множество ценных подарков и послание, как будто очень лестное. В нем говорилось, что Чингисхан считает его своим любимым сыном: на языке кочевников Центральной Азии это значило не что иное, как то, что он считает его своим вассалом. Можно представить себе, какое впечатление это должно было произвести на Мухаммеда, который всегда, даже слишком был уверен в своем могуществе. Он имел осторожность тайно расспросить одного из послов, который сам был родом из Хорезма и проник вглубь Восточной Азии, по всей вероятности путешествуя с торговыми целями; предварительно он, для большей безопасности, вручил послу большие подарки. Тот подтвердил ему, что Чингисхан действительно завоевал весь Северный Китай, но постарался представить его могущество менее сильным сравнительно с силами великого хорезмшаха
[173]. Мухаммед дался в обман, и с этого момента война с дерзким монголом, посмевшим поступить с ним таким образом, была для него вопросом решенным, хотя он пока отпустил послов с дружественным ответом.
